Моранн Каддат - Сказания о Хиль-де-Винтере
Моранн Каддат - Сказания о Хиль-де-Винтере краткое содержание
Моранн Каддат
Сказания о Хиль-де-Винтере
Читатель!
Вы держите в руках некий томик, такую себе «Анну Каренину» или «Войну и мир» по объему, но уж думаю, никак не по содержанию. Хотя, да, я тоже зануда.
Или еще того лучше — перед вами интернет-издание. Что ж, придется описать вам внешний вид моего творения: увесистый томик с шикарным принтом под крокодиловую кожу, с отливающими серебром буквами и печаткой в виде трех цветков. Вполне возможно, что он выглядит и по-другому — но кто б это еще издал?
Понимаю, я затягиваю предисловие. Стоп, стоп, стоп! Не отбрасывайте Хиль-де-Винтер! Вы хоть понимаете, что это графоманство продолжалось, стыдно сказать, больше десятка лет? И что писался сей опус не только лежа на диване, но и сидя под новогодней елкой, и даже в идущем на посадку лайнере?
По крупицам я извлекала его из недр своей фантазии и небогатого жизненного опыта. Последние главы писались в спешке, и не было времени должно огранить самоцвет под названием «Хиль-де-Винтер». Все почему? Ибо наша реальность переполнена остервенелыми, потерявшими человеческий облик псевдоличностями, настоящими зомби, прикрывающимися маской участия. Да, таким всласть столкнуть с житейского плота в море Бедности и еще хуже — в отчаянную, безумную Пустоту Мрачного Предела.
Думаю, здесь мы закончим гнать волну мистического декаданса и просто приступим к прочтению. Плевать на вынужденную простоту и безыскусность описаний, возможную путаницу фактов и понятий, (законченные перфекционисты, которым не плевать — могут сразу делетнуть сей файл со своего компьютера). В общем, воспримите Хиль как сказочку на ночь, пусть и не совсем невинную.
Посвящается моей бабушке Антонине.
Благодарность матери — за первое появление Энсеты, Катрин — за Филиалу, а также Изюме команде Myst за жизненный опыт и вдохновение.
Глава 1. Не то сон, не то дракон
Пыльные половицы поскрипывали, когда Като Камбрези делала очередной шаг. В одной руке она несла просмоленный горящий факел, и от его света разбегались по углам пугающие тени, а с ними вместе исчезали и без того едва различимые шорохи.
Время от времени Като мерещились чьи-то шаги — и тогда она испуганно озиралась. Но нет, ее никто не преследовал, за исключением ее же страхов, на поверку оказавшимися игрой отсветов факела.
Почти круглый в сечении коридор черного камня, по которому она шла, крадучись, не кончался; девушке казалось — целую вечность она меряет его шагами, а того, что она ищет, все нет. А, собственно говоря, что она ищет?
Като остановилась, и тени за ее спиной замерли тоже.
Прямо у нее над головой тишину прорезал шорох, оказалось, это с верхушки одной из колонн снялась ночная птица. Она улетела во тьму, оставив Като в холодном поту.
И все же она продолжила свой путь. Все дальше и дальше по мрачному коридору — и скоро свет факела вырвал из объятий ночи массивную, окованную стальными листами дверь.
Като тихонько потянула за потертое кольцо, служившее дверной ручкой. Дверь скрипнула, но не открылась. Тогда девушка поискала глазами, куда бы примостить факел. Она не сразу заметила кованую скобу, ибо в ней давно обустроила гнездо какая-то птица. Взявшись, наконец, за дверную ручку крепко, двумя руками, она помедлила секунду, пытаясь представить себе, что ждет ее за дверью. Прислонившись к узенькой щелке между косяком и дубовой дверью, она прислушалась.
Ничего. Звенящая тишина, прямо-таки сакрально-завораживающая.
Она несколько раз сделала глубокий вдох-выдох, только это не успокаивало, и сердце продолжало бешено колотиться в предвкушении чего-то волнительно-неизвестного, и ей казалось, стук его могут услышать.
Безмолвие за дверью окутало все, и даже какие-то растения с горящими золотом мелкими листьями, настолько ярко, что, казалось, в этом они превзошли полную луну высоко в небе — даже те не шелестели, несмотря на подувший с Юга теплый морской бриз.
Като осторожно ступила на тропинку, усыпанную шуршащим гравием, змеившуюся меж этих золотых кустов. Она шла осторожно, раздвигая золотые ветви руками, даже не замечая, что тропка с каждым шагом заводит ее в самую чащу странного Сада. Легкий порыв ветра донес до нее чей-то призрачный, едва различимый шепот «Кто ты? Что тебе здесь нужно? Прочь! Убирайся сейчас же!» Может, ей все это мерещилось, только шепот рос и множился, обволакивал ее со всех сторон, перемежаясь с нараставшим шуршанием золотых листьев. Она остановилась, не в силах определить, действительно ли кто-то разговаривает с ней, или ей это кажется, как вдруг услышала окрик откуда-то сверху.
— Стой, кто идет?
И вместо того, чтобы повернуть обратно к дубовой двери, и вернуться, откуда пришла, Като побежала дальше, туда, где золотые кусты сплетались ветвями в непроходимую чащу.
А тем временем наполненные тревогой голоса приближались, их становилось все больше, и Като прибавила скорости. У нее над головой просвистела стрела, вонзилась в ствол куста прямо перед ней, и тот, дрогнув, зашелся в жутком крике. И тогда, наконец, она поняла — таинственный шепот издавали… растения. Бред, чушь, галлюцинация. Только вот стреляли, похоже, в нее, и вполне реальными стрелами.
Выплеск в кровь адреналина сделал свое дело — она с трудом понимала, куда и зачем, а главное, от кого бежит. Тропка неожиданно круто повернула вправо, и Като не смогла на бегу изменить траекторию. Поскользнулась; гравий, покрывавший тропку, взметнулся в воздух, и Като полетела вниз.
* * *До сих пор Като Камбрези, девушке двадцати четырех лет, работнику ничем не примечательной частной конторы по продаже антиквариата, не доводилось такого испытывать. В ушах все еще стоял окрик стрелявшего в нее лучника, шелест-шепот говорящих золотых кустов и перезвон серебряных, с драгоценными камнями-цветочками, трав на ветру…
Вдобавок всю правую сторону тела — бок и ногу — саднило от падения. Но ощущение, что под ней твердый гравий, перемежалось с чувством, что она лежит в мягкой теплой постели, — минута — и осталось лишь последнее.
Когда заслонивший ее сознание Мрак начал рассеиваться, глаза подтвердили информацию, полученную тактильным путем — она находилась в своей кровати у себя дома. Если быть точной, не совсем «у себя» — съемную квартиру приходилось делить с сестрой. Громкий стук двери в прихожей, звяканье ключа, клацанье шпилек — возвестили о ее приходе.
— Ах ты чушка сельская!
Като вытаращилась на появившуюся в дверях спальни сестрицу, собралась уже осадить эту мелированую голову, выдающую подобные хамоватые опусы вместо «привет», но та ее опередила.
