Конрад Левандовский - След оборотня
– Не думала, что они могут быть опасны даже для тебя, – тихо сказала Ханти.
– Одна-то еще нет, а вот несколько… Они черпают свою силу от Солнца, я – от Луны. Ощущаешь разницу?
– Да…
Дальнейшее путешествие становилось все более утомительным. Короткие привалы не помогали. Не дотянув до вечера, они остановились на ночлег раньше обычного. Впервые сонливость охватила их столь быстро. Они не стали пытаться с ней бороться, и лишь утром, полусонно блуждая рукой под юбкой девушки, Ксин вспомнил, что накануне кое о чем забыл. Ханти думала о том же самом…
На следующий день вдали показались строения Катимы. Ксин и Ханти сидели в тени невысокого валуна, доедая последние припасы.
– Ксин… – Она проглотила кусок хлеба.
– Слушаю. – Он потянулся к бурдюку с водой.
– Там… мы расстанемся?
– Ты же сама этого хотела.
– Да, знаю, я всего лишь продажная девка. Не стоит из-за меня беспокоиться. – Она опустила голову.
– Ты что, Ханти?
– И ничего другого я делать не умею. Ты меня бросишь…
– А я… я… – Голос ее сорвался.
– Ну, говори, – мягко поторопил он ее.
– Я хочу быть… с тобой! – Она разрыдалась.
Он заключил ее в объятия и прижал к себе.
– И я тоже.
– В самом деле?
– Я тебя не уговаривал, потому что знал, что ты меня боишься.
– Это не важно! Три раза, если бы не ты… Моя жизнь принадлежит тебе. – Она посмотрела ему в глаза.
– Ведь я даже не человек…
– Не говори глупости, в тебе больше человеческого, чем во всем этом чистокровном быдле, которое четыре года лапало меня днем и ночью!
– Ну хорошо, а что, если меня узнают? Ты подумала, что будет с тобой? Закон о чистоте рода, кажется, еще соблюдается.
– Не всегда. В конце концов, ты сам-то хочешь, что бы я была с тобой?
– Да.
– Так вот, слушай. Тебе нужно просто быть осторожнее. Когти я тебе сейчас подрежу, и будет заметна лишь их не совсем обычная форма, но такие ногти бывают и у обычных людей. На всякий случай при посторонних чуть сжимай кулаки, если станут рассматривать твои руки. Избегай смотреть им в глаза, но в меру, и помни, что когда ты злишься, то зрачки у тебя становятся почти вертикальными. И наконец, когда будешь ходить, старайся производить хоть немного шума. Даже меня иногда доводят до бешенства твои неслышные шаги.
– Все?
– Нет.
– Что еще?
– Я твоя женщина или просто самка?
– Женщина – это нечто большее? – проявил догадливость Ксин.
– Конечно, и тебе это будет кое-чего стоить.
Он удивленно посмотрел на нее.
– А что ты думал? Купишь мне, наконец, приличное платье? Я всегда мечтала о таком длинном, голубом с изумрудным узором…
Он фыркнул со смеху и тотчас же подавился куском копченого мяса. Она стукнула его по спине. Он глубоко вздохнул.
– Будет, как ты пожелаешь. – Он утер выступившие слезы.
– Спасибо, а теперь давай лапы! – Она достала ножницы.
Два часа спустя в предместьях Катимы они зашли на первый попавшийся постоялый двор и сняли там комнату. Впрочем, долго они в ней не задержались, поскольку, едва Ксин успел сбросить дорожный мешок, Ханти потащила его за покупками.
Они бродили среди прилавков в клубящемся людском муравейнике, и котолак все больше вдавался в споры с продавцами. Он от всей души развлекался, пытаясь применить сведения, полученные когда-то от Старой Женщины. Дела шли неплохо, и, когда наконец настала пора платить за три новых платья для Ханти, поскольку выбрать какое-то одно девушка никак не могла, он сторговался за вполне приемлемую цену.
Бурно выразив свое восхищение, Ханти тут же переоделась. Лишь кошачье чувство равновесия уберегло Ксина от большой лужи, когда девушка с диким воплем радости повисла у него на шее.
Распахнув полы до тех пор плотно застегнутого плаща и сжав изящные пальчики на руке Ксина, Ханти гордо зашагала рядом с ним, надменно поглядывая на других женщин.
На обратном пути к ним прицепился какой-то бродячий торговец талисманами, предлагая приобрести некий якобы весьма действенный амулет против котолаков. Ксин, как ни в чем не бывало, купил, вежливо поблагодарил и повесил себе на шею, после чего зашагал дальше, таща за собой умирающую со смеху девушку.
Торговец еще долго смотрел им вслед, ничего не понимая, а Ханти, не перестававшая хихикать, заразила своим весельем и Ксина. Оба стояли в дверях гостиницы, пошатываясь и содрогаясь от приступов хохота, привлекая к себе всеобщее любопытство окружающих.
На следующее утро, оставив девушке несколько серебряных монет на покупку еды, Ксин отправился на поиски работы. Правда, того, что у него было, могло хватить им еще надолго, но он хотел как можно быстрее уподобиться рядовому, ничем не примечательному жителю Катимы.
Они встретились лишь ближе к вечеру. Ханти уже ждала с обедом, а Ксин с таинственной миной положил на стол увесистый мешочек с деньгами.
– Совсем неплохо для начала, – сказал он, показывая на кошель.
Она потянулась к мешочку и развязала ремешок.
– Золото?.. – Она удивленно посмотрела на него.
– Да. Тридцать золотых.
– Ого! Но за что, как?…
– Сейчас расскажу, только дай чего-нибудь поесть, – попросил он.
Она налила в миску похлебки и поставила перед ним, а сама села напротив, положив подбородок на руки и пристально глядя на Ксина.
Он попробовал суп.
– Неплохо, – похвалил он. – Сама готовила?
– Угу.
– Совсем недурно для… – он сделал паузу, – начинающей супруги, – спокойно сказал он.
Девушка заморгала и покраснела, словно подросток.
– Что я вижу? – рассмеялся Ксин. – Чтобы ты – и смущалась?
– Ну, ведь… ведь… о Ксин! – Она вскочила и кинулась к нему. – Я думала, ни один мужчина больше ни когда мне так не… не скажет! – Она расплакалась.
Он отложил ложку.
– Эх ты, сумасшедшая моя… – он взъерошил ей волосы, – ну перестань, иначе – что станет с моей рубашкой?
– Я постираю, – всхлипнула она.
Он встал, поднял ее и поцеловал. Она прижалась к нему, и так они простояли довольно долго.
Наконец он смог снова приняться за еду. Глаза девушки блестели.
– Я собирался тебе рассказать, – заговорил Ксин, – дело было так: я ходил по городу и точно так, как ты велела, чуть-чуть спотыкался о какие-нибудь булыжники на улице. Я расспрашивал, искал – нигде ничего интересного, а то, что некоторые мне предлагали, могло в будущем закончиться плохо, а может быть, и очень плохо.
Внезапно я почуял Присутствие, я тебе уже говорил, что это за чувство. Я крайне удивился – ведь я был в центре города, и только потом сообразил, откуда донесся этот зов. Из самого обыкновенного дома, точнее, из его подвала. Я зашел внутрь и сразу понял – в подвале вылупился василиск. Хозяин отпирался и врал с три короба.
