Конрад Левандовский - След оборотня
– Великолепно! – воскликнул он. – Я, конечно, понимаю, что платье у тебя очень красивое, только объясни-ка мне, с каких это пор добродетельные воспитанницы из пансиона для благородных девиц вдруг стали столь не двусмысленно одеваться?
– Дурак! – прошипела она. – Тебе не пришло в голову, что я вынуждена была этим заниматься не по своей воле? Меня, как военнопленную, продали в дом терпимости в Амизаре. Я пробыла там четыре года и сбежала при первой же возможности, месяц тому назад.
– Извини. Те двое тебя преследовали?
– Да, но назад они должны были доставить только мою голову – в назидание другим. Пока что для забавы я нужна была им целиком, а потом появился ты. А ты откуда?
– Оттуда. – Он показал на лес и понял, что уже и так сказал слишком много.
Она посмотрела на него внимательнее:
– И что ты там делал?
– Слишком много вопросов задаешь, – в замешательстве буркнул он.
– Не притворяйся, я и так вижу, что ты не совсем человек.
– Что, так заметно? – забеспокоился Ксин.
– Не очень, но я наблюдательная. Леопард?.. Пума?..
– Нет, кот. Обычный кот.
– Милый зверек. Надеюсь, не более того…
Он не ответил, спросив ее о каком-то пустяке. Она начала говорить, а он слушал, потом снова спрашивал, и так они и шли по этому полному мрачных тайн краю, именовавшемуся Упыриной Пустошью.
Солнце уже преодолело три четверти своего ежедневного пути, когда они выбрались на широкую равнину. Ксин, не привыкший к столь обширным пространствам, сперва чувствовал себя неуверенно, но постепенно любопытство взяло верх, и он шел, бросая быстрые взгляды по сторонам. Вокруг все еще не было ни души…
Совершенно иначе вела себя Ханти, когда мрачный лес, о котором она слышала столько жутких историй, остался далеко позади, она явно расслабилась и успокоилась. Ее движения и жесты стали столь естественными и свободными, что временами она казалась танцующей на песчаной тропе русалкой. Такое, по крайней мере, впечатление складывалось у смотревшего на нее Ксина, которому до сих пор ни разу не удавалось подойти столь близко к какой-нибудь настоящей русалке или эльфу, чтобы досыта наглядеться.
– Отдохнем немного, , – предложила Ханти, – я пить хочу, а там, за теми деревьями, должна быть река.
– Хорошо.
Они свернули с тракта и двинулись в указанном ею направлении. Девушка побежала вперед и первая остановилась на поросшем кустами берегу.
Речка была неширокая, зато ее темно-зеленые ленивые воды наверняка таили в себе необычные и мрачные глубины. О том свидетельствовали крутые берега, почти вертикально уходившие в безмолвную бездну. В одном месте берег был чуть ниже, и разрыв в густой полосе растительности позволял добраться до самого края потока, где достаточно было лишь немного наклониться, чтобы зачерпнуть ладонями освежающую прохладу.
Ханти остановилась, и беззаботная улыбка на лице Ксина тотчас же исчезла. Подобно вибрирующему зову, до него донеслось нечто, по коже побежали мурашки.
Он почуял Присутствие.
Отчетливо, но неясно, словно некая мягкая толстая пелена заглушала сигнал, воспринимаемый его сверхъестественным чувством, но оно было сильным… и таким близким…
Ханти наклонилась, протягивая руки…
– Вода!!!
Вспышка чужой зловещей воли словно стилетом пронзила его мозг. В одно мгновение произошли три события: молниеносный прыжок Ксина, пронзительный крик Ханти и плеск расступающейся реки.
Руки котолака стиснули талию девушки и изо всех сил рванули назад.
Атака утопленника едва не достигла цели. Размякшие белые лапы хлопнули, хватая воздух, Ксин оттащил обезумевшую от ужаса Ханти, в то время как торчавшие из воды пальцы вцепились в дерн, утопленник подтянулся, выполз на берег и встал.
Опухший и синий, он шел прямо на них, а изо рта и носа его текла зеленоватая слизь.
Ксин внезапно остановился и замер, подняв голову. Он смотрел прямо в уставившиеся на него мертвые матово-желтые шары, торчавшие в глазницах страшилища. За спиной слышалось тяжелое, судорожное дыхание вцепившейся в его плечо девушки.
Утопленник застыл. Отвратительная, жуткая тварь – размякшее белесое тело висело на костях, словно помятая тряпка на гвозде, и если бы не сила Онно, давно бы уже слезло с костей. Время, казалось, тянулось бесконечно.
Ксин ждал. Ханти неожиданно успокоилась и, высунувшись из-за спины котолака, сосредоточенно наблюдала за происходящим.
Утопленник отступил на шаг назад. Потом еще на шаг. Он медленно сполз обратно в реку и исчез под поверхностью воды. Разбежавшиеся круги унесло течением.
– Сматываемся, – буркнул Ксин.
Ханти не сопротивлялась. Они поспешно вернулись на дорогу, но, прежде чем они успели пройти сто шагов, девушка неожиданно остановилась.
– Идем! – позвал Ксин.
– Нет.
– Почему?
– Ты что, меня за дурочку принимаешь? Думаешь, я не знаю, почему он от нас отстал? Обычного человека он бы не испугался! – бросила она. – Он тебя узнал, ты один из них! – Она вся дрожала от страха и ненависти.
Скрывать больше было нечего.
– Это правда.
– Я чувствовала, что я для тебя лакомый кусочек, но не думала, что это надо понимать столь буквально!
– Нет…
– Кто ты?!
– Котолак, – смирившись, ответил он.
– Так сгинь! – Она набросилась на него, замахиваясь ножом с инкрустированным серебром лезвием. Он уклонился и схватил ее за запястье, но она подсекла ему ноги, и они свалились в придорожную канаву. Девушка яростно отбивалась, пытаясь кусаться и пинать ногами.
– Прекрати!
– Или ты, или я, – прошипела она, – сбежать мне все равно не удастся.
Она ударила его головой в нос. Стало очень больно.
– Я ничего тебе не сделаю, прошу тебя…
– Сейчас-то нет, а вот когда луна взойдет… – выдохнула она.
– Полнолуние уже прошло.
– Тогда в следующее! – крикнула девушка.
– Ты дура! – наконец не выдержал он. – Что я с тобой весь этот месяц делать буду?! Хватит, говорю!
Она замерла, но руку с ножом он не отпускал.
– В Катиму идешь? – спросила она уже спокойнее.
– В Катиму, – подтвердил он.
– Это еще недели две пути.
– А там в толпе легко затеряться, – добавил он.
– Ладно, – согласилась она, – но что ты собираешься там делать? Ведь тебя забьют сразу же после первого Превращения. Тебе не скрыться.
– Я не такой, как ты думаешь, – поддразнил он ее. – Можно тебя уже отпустить, или сначала выбить у тебя твою игрушку?
– Ладно. Отпусти.
Он ослабил хватку и на всякий случай отодвинулся.
– Ну так какой ты? – спросила она, пряча нож.
– Сейчас скажу, только давай сначала выберемся отсюда.
– Дай мне руку.
Она шла рядом, а он рассказывал о себе, о Старой Женщине, обо всем, что только помнил. Времени на это ушло немало, и, когда он закончил, была уже глубокая ночь, а они лежали на траве, подстелив плащи.
