Конрад Левандовский - След оборотня
Она шла рядом, а он рассказывал о себе, о Старой Женщине, обо всем, что только помнил. Времени на это ушло немало, и, когда он закончил, была уже глубокая ночь, а они лежали на траве, подстелив плащи.
– И я должна тебе верить? – тихо сказала она.
– Есть предложения получше? – взорвался Ксин.
– Есть, – прошептала она, – можешь расстегнуть мне блузку…
Он осторожно раздвинул ткань. Груди у Ханти были небольшие, в форме идеальных полушарий. По мере того как он на них смотрел, соски все больше заострялись, превращая плавные овалы в заостренные вершины.
– Ты умеешь ласкать, одним взглядом., . – пробормотала девушка.
Он привлек ее к себе и крепко прижал. Она потянулась к нему губами и медленно подняла юбку. Сначала он не знал, с чего начать, но потом уже все пошло хорошо. Легко и просто. Вот только немного иначе, чем ему приходилось читать…
Последующие дни и ночи проходили примерно так же. Дорога не казалась долгой, они шли, коротая время за беседой, а когда в глазах обоих вспыхивали мерцающие искорки, сходили с тракта, чтобы на несколько часов укрыться в каком-нибудь укромном уголке и до упоения насытиться друг другом.
Наконец до города осталось лишь два дня пути. Солнце стояло в зените, основательно припекая, когда Ханти закончила рассказывать какую-то историю.
Ксин рассмеялся и спросил:
– Слушай, вы все такие одинаковые?
– Смотря где… – быстро ответила она.
Ксин в замешательстве заморгал.
– …Я страх имел в виду, ну, то есть смелость, – он окончательно запутался, – в общем, что все так же быстро, как и ты, перестают бояться? – наконец выдавил он.
– Это ты про того мокрого красавца?
– Угу.
Девушка задумалась.
– Наверное, нет. Многие из тех, кто остался бы в живых, от страха перед водой надолго перестали бы мыться…
– Значит, ты не такая?
– Я просто привыкла… В Амизаре порой мне приказывали отдаваться таким, по сравнению с которыми та каракатица выглядела еще вполне прилично. А ты, раз уж на то пошло, что бы со мной сделал, если бы после Превращения не смог удержаться?
Ксин оценивающим взглядом окинул девушку и плотоядно оскалился.
– Да уж поужинал бы на славу…
– Но все-таки – с чего бы ты начал? – Она жалобно посмотрела на него.
– С мозга, – не раздумывая, выпалил Ксин, – коты всегда начинают с головы…
Девушка, насупившись, замолчала, и он тоже почувствовал себя глупо – шутить на такие темы не стоило, по крайней мере сейчас.
Разговор прервался, а жара, от которой казалось, дрожал воздух, рассеивала мысли и не вызывала особой охоты сушить глотку и язык. Так что они тащились, едва переставляя ноги, и высматривали тень вблизи какого-нибудь источника.
По обеим сторонам дороги до самого горизонта тянулись поля золотой пшеницы. Ветра не было, но при каждом шаге поднимались клубы пыли.
Ксин неожиданно остановился.
– Подожди. – Он положил руку на плечо девушки. – Она рядом!
– Кто?
– Полудница.
– Где?!
– Там, на краю поля, справа. Притаилась среди колосьев.
– Откуда ты… а, да, я забыла. Так что будем делать?
– Ничего особенного… – Он поднял с дороги тяжелый камень. – Не смотри в ту сторону, лучше всего под ноги, – предостерег он.
Жуткий вопль, который мгновение спустя услышала Ханти, пробрал ее до мозга костей. У нее потемнело в глазах, и она упала бы, если бы не плечо Ксина.
– Она сбежала, путь свободен, – сказал он.
Они раздвинули пшеничные колосья. Вокруг простиралось неподвижное золотистое море, в мертвой тишине раздавались лишь шелест их шагов и участившееся дыхание. Всюду – бело-желтый ослепительный свет. Вкус пыли в высохшем рту и жгучий пот. Было жарко, и становилось все жарче…
Ксин вполголоса выругался.
– Что?!
– Плохо дело. Она возвращается. – Он схватил новый камень.
– О…
– Спокойно, она далеко, но тащится следом за нами.
Быстро оторви полосу ткани от юбки!
– Сейчас… сейчас… – Руки у нее дрожали, тогда он сделал это сам и завязал своей спутнице глаза.
– За… зачем это?
– Я ее раздразнил, и если ты на нее сейчас посмотришь, то потеряешь не только разум, но, возможно, просто помрешь от ужаса.
Он вел Ханти за собой, словно маленького беспомощного ребенка.
– Ксин, – отчаянно вскрикнула она. – До меня что-то дотронулось! На, на спи…не!
Он обернулся. Столб колеблющегося от жары воздуха приобрел очертания более темной фигуры…
– А, чтоб ее! Стоит на дороге. Ты ощущаешь на себе ее взгляд, она в бешенстве!
Он заслонил девушку собственным телом.
– Так лучше?
– Да. Далеко еще?
– Этим проклятым полям конца не видно. Наверняка королевские земли.
– А она?
– Ближе, но держится позади. Туда мне не докинуть, слишком далеко. – Дрожащий силуэт скрылся среди колосьев. – Опять спряталась!
– Значит, она нас боится?..
Он не ответил. Молчание затягивалось.
– Возьми себя в руки!
– Что… что такое? – У девушки застучали зубы.
– Там вторая…
– А-а-а!..
– Ханти! Девочка! Слышишь, что я тебе говорю?! – Он встряхнул ее изо всех сил, крепко сжав за плечо.
Не помогло. Полудница уже проникла в ее разум.
– Мамочка! – протяжно заскулила девушка.
Ксин ударил камнем.
– Ханти, Ханти! – Он сам уже начал терять голову.
– Ксин! Где ты? – Она едва не сорвала повязку.
– Я здесь!
Она бросилась ему на шею, чуть не задушив. Он взял ее на руки и побежал, выронив камень.
Он собирался сказать ей, что если он хотя бы на мгновение оставит ее одну, то ей ни за что нельзя двигаться с места и открывать глаза. Ибо кроме двух Присутствий он чуял еще третье – слабое, но все нарастающее. Однако, когда ногти Ханти прорвали рубашку и со всей силы вонзились в его тело, он понял, что никакая сила не оторвет ее от него, и лишь мчался вперед как безумный, видя в этом единственный шанс спастись.
Он был беззащитен против объединенной воли трех сверхъестественных хищников…
Давление силы полудниц возрастало с каждой секундой, пот заливал глаза, немели руки. Из бездны подсознания всплывало безумие. Чувства и мысли исчезали, подобно гаснущим свечам…
Бежать, бежать, бежать…
Уже виден конец, выдержать, дойти, добраться…
Сознание умирало, словно под ударами железного молота.
Все! Уже слабее. Какое облегчение!
Ощущение Присутствия исчезло. Он упал на колени:
– Ханти? – Все его мысли сосредоточились на девушке. Она была без сознания. – Если… – Ледяная волна страха уколола прямо в сердце. – Ханти, милая… – Он гладил ее, тряс, целовал.
Наконец она открыла глаза.
– КСИН… МЫ ЖИВЫ?
Волна ни с чем не сравнимого облегчения лишила его остатков сил, он упал на нее, рыдая, словно ребенок. Полудницы ударили лишь по нему, если бы хоть на мгновение они сосредоточили свои силы на Ханти, повязка на глазах ничем бы не помогла – ее естество необратимо распалось бы, подобно карточному домику. Им неслыханно повезло. Прошло немало времени, прежде чем они окончательно пришли в себя, но дальше они брели, словно осужденные, отвязанные от позорного столба.
