Энгус Уэллс - Повелители Небес
Том произнес:
— Спасибо.
Он отставил мои башмаки, которые сияли, как и мой посох, в сторону и поднялся на ноги. В какой-то момент я боролся с собой: не стоит ли сказать ему про тех Измененных, которые помогают Повелителям Небес. Я решил, что идти на такой риск слишком неразумно. Если даже он и знает об этом, вряд ли скажет мне что-нибудь, хотя меня и называют Другом Урта. Если же нет, то тогда я подвергну опасности свою свободу, а то и жизнь. Я мог на деле убедиться, что приносит обман, — неизбывное недоверие. Вскользь я подумал, что Том может оказаться соглядатаем Невина, которого тот приставил ко мне, чтобы заставить разоткровенничаться. Пусть моя тайна останется тайной и для Тома. Хотя он и открыл мне вещи, которых я не знал, я решил попытать счастья и расширить свои знания.
— А можно ли как-нибудь передать весточку Урту? — спросил я.
— Вероятно, — предположил Том, — но это будет нелегко сделать.
— Если бы это было возможно, мне бы хотелось, чтобы он узнал, что я странствую по Келламбеку. Чтобы ему передали, что я все так же считаю его своим другом и надеюсь, что нам однажды удастся встретиться.
Том задумчиво кивнул.
— Если будет возможность, — сказал он, — я сделаю все, что смогу… Может, пойдет корабль.
— Его отправили в Карисвар, — уточнил я, — на побережье Сламмеркина.
Том сказал:
— Да.
Я не знал, что именно он имеет в виду, произнося это «да», и продолжал:
— Может быть, он отправился в Ур-Дарбек к диким Измененным.
— Может быть, — согласился Том, и лицо его стало непроницаемым. — Тогда он не получит известия.
Я зашел слишком далеко. По выражениям лиц и движениям тел Измененных очень трудно определить, что они в действительности думают, но я уже очень много общался с ними, чтобы понять: Том находится в смятении. Реакция его была под стать тому, как вели себя колдуны, когда я задавал им аналогичные вопросы. Я прекрасно видел, что и он не скажет мне больше, чем они, и если я стану настаивать, то и вовсе потеряю его доверие к себе. Поэтому я пожал плечами и сказал:
— Нет, я думаю, что нет. Я все-таки надеюсь, что мое послание найдет Урта.
— Да…
Вечером я имел удовольствие лицезреть, как два Измененных в форме личной прислуги привели Христофа ужинать. Наместник, по всей видимости, не совсем четко представлял себе, где находится, и куда лучше чувствовал себя в своих личных покоях. Старик занял место за высоким столом, где компанию ему составлял один лишь Невин. Меня за этот стол не пригласили, зато колдун командирским тоном потребовал, чтобы я продемонстрировал свои таланты, когда столы были убраны и слуги покинули помещение. Солдаты, похоже, не видели во всем этом ничего необычного, но потягивали свое пиво молча. Мне было приятно отметить, что кучка слуг-Измененных, среди них я заметил и Тома, примостившись в темноте возле выхода, украдкой слушают мое выступление. Я решил, что нахожусь в замке, где людям и Измененным живется не слишком счастливо, и что я (маленькая и гаденькая месть) непременно упомяну об этом, когда окажусь в Дюрбрехте.
В тот вечер, придя к себе, я обнаружил, что в жаровню насыпан свежий уголь и что закрытый крышечкой кувшин стоит на столике. Том положил грелку мне в постель и отмыл до блеска упряжь. Я поблагодарил слугу за все, что он для меня сделал, но когда я попытался вовлечь его в разговор, это оказалось затруднительным. Я испугался, что слишком уж переполошил его своими расспросами про землю диких Измененных, и воздержался от дальнейших попыток оказывать на него давление.
Тревин почти не оставил у меня приятных воспоминаний, и мне вовсе не было бы жаль покидать его, если бы я не думал об Измененных, изнывавших под бременем власти Невина. Обрадовавшись тому, что туман рассеялся, я сразу после завтрака спустился в конюшню и оседлал свою кобылу. Сердечно попрощавшись с Томом, сотником Дарусом и его дружиной (наместник Христоф еще не вставал с постели), я предстал перед Невином, от которого получил одно лишь короткое напутствие: не сворачивать на своем пути с главной дороги.
Так я и двигался в южном направлении, почти все время находясь вблизи моря, поэтому едва ли не чаще, чем в замках, останавливался я в рыбацких деревнях, четко следуя указаниям Дюрбрехта не задерживаться нигде дольше, чем на два-три дня. И хотя нигде не встречал я порядков, подобных тем, что бытовали в Тревине, все яснее и яснее виделось мне, что даже там, где к Измененным относятся неплохо, племя это продолжает оставаться невидимым безликим слугой Истинного народа.
Постепенно я въехал из осени в зиму, оказавшуюся куда более мягкой, чем те, к которым я привык с детства в Вайтфише и потом в Дюрбрехте. И за день до того, как занялась заря Кануна Баннаса, я прибыл в Морвин. Здесь мои странствия кончались в тот год, но — как позже выяснилось — именно отсюда и начинался мой путь.
Глава 16
В самом замке я нашел радушный прием: Янидд, тамошний наместник, крупный мужчина средних лет, приятной наружности, с окладистой бородой сам лично налил мне кружку эля и представил членам своей семьи. Жена его, по имени Дорэ, женщина очень красивая, казалась слишком молодой для того, чтобы иметь трех сыновей, которых звали Рис, Марик и Адор. Старший из них был примерно моего возраста, и каждый из братьев был младше другого на год. Жрица-ведунья оказалась пожилой женщиной с седыми волосами и лицом хотя и не потерявшим еще следов привлекательности, но уже в изрядной степени покрытым морщинами и обветренным. Звали ее Лэна.
Приближались сумерки, и зал наполняли запахи жареного мяса и эля. Сучья кипарисов и ветви омелы свисали со стен, и к каждой двери был приколот дубовый лист и изображение Бога. Праздничное настроение, царившее в замке, в сочетании с прекрасными манерами Янидда успокоили меня и заставили чувствовать себя свободнее. Я обратил внимание, что Измененные в этом замке, по-видимому, и не подозревают об участи своих соплеменников в Тревине. Здесь они чувствовали себя вполне довольными. Этот город, пожалуй, самое удачное место, в котором можно провести празднества в честь зимнего солнцестояния.
Янидд любезно предложил мне принять ванну и отдохнуть, прежде чем приступить к исполнению моих нелегких обязанностей Сказителя. Я поблагодарил его, и слуга-Измененный пришел, чтобы проводить меня в отведенную мне комнату.
Она, как я вскоре убедился, оказалась превосходной. Кровать была широка, каменный пол покрыт пестрой расцветки ковром, угольки, тлевшие в маленьком камине, на котором стоял жбан с подогретым элем, уютно светились. В углу находился гардероб, а высокое окно позволяло видеть море вдали за крышами домов. Я швырнул мой посох и седельные сумки на постель и, распахнув окно, вдыхал пахнущий солью моря воздух, разглядывая многолюдные улицы внизу.
