Роберт Холдсток - Железный Грааль
Зов Миеликки привел меня вниз, в Духу корабля, скрытому на корме под мрачным изваянием. Воздух здесь звенел морозом. Хозяйка Севера все скучала по дому. Мой вопрос к ней был прост: Ниив постигла природу последнего острова куда глубже чем, на мой взгляд, было ей по силам. Может быть, богине известно что-то еще? Не место здесь этому океану, по крайней мере в том образе, который был нам явлен. Если не сама Миеликки, то, может, Арго представляет, что ждет впереди? И почему волшебная сила оставила меня?
– Этот океан пахнет Временем, – сказал мне Арго, – однако новые руки играючи меняют образ плывущих в нем земель. Почему тебя оставили чары, я не знаю. Быть может, они предназначены лишь для мира, не знающего волшебства. Но если Пронзительный Взгляд здесь, то она так же бессильна. Вы сродни друг другу. У нее осталось лишь природное коварство.
– Мы плывем в ловушку?
– Да. Конечно. Только чья это ловушка – Огненных Глазок или вашего призрачного Отравленного, – сказать не могу. Не могу разобраться. Слишком много здесь призраков, полным-полно призраков, весь океан полон их воспоминаниями. Они следуют за нами шелестящей рыбьей стаей, хотя и лишены облика. Но ты приближаешься к острову Корзинщиков, а за ним лежит остров Каменных Великанов, дальше – остров Железного Грааля. Далее все колеблется, искажаясь в моих старых деревянных глазах.
– Что-то «искажает» тебя? – спросил я с тревогой и довольно простодушно.
– Нет, – отвечал он, – ничего подобного. Просто все повторяется. Слишком много раз чинили мои борта, слишком часто я принимал славных и отважных капитанов и уносил их в моря, столь же странные, как это. Однообразие утомляет меня. Знание того, что ждет впереди, ослабляет зрение.
Никогда он не говорил со мной с такой прямотой.
– Я говорю тебе это, Мерлин, потому что ты сумеешь понять. Ты сам не более чем корабль. Дерево долговечнее людей. Века не оставляют следа, пока однажды не проявляются внутренней гнилью. Тебя хватит на тысячелетия, а сгниешь ты в один миг, хотя надеюсь, что миг этот еще долго не наступит. Когда тление настигнет тебя, я приду, чтобы унести тебя в место, какого ты не сможешь вообразить. Я стану для тебя и погребальными носилками, и костром, и могилой. Но еще не скоро. Слишком много дел ожидают тебя.
И тебе, самому странному из моих капитанов, я скажу, что для каждого из вас, сидящих на моих скамьях, все потеряно – и все достигнуто. На острове Железного Грааля вы не найдете добычи. Но он откроет вам все.
И он смолк – оракул, отдавший все, что готов был отдать.
– Ну, утешился? – окликнул меня Урта, когда я покинул Дух корабля и, вернувшись на скамью, стиснул намозоленными ладонями мокрую рукоять весла.
– Про себя не скажу, – только и сумел я ответить ему, – а вот корабль наш в черной тоске.
Острова вырастали перед нами, словно сам океан выставлял их у нас на дороге. Мы тяжело гребли, огибая унылые рифы, старались поймать неровный ветер и сторонились изрезанных диких берегов, населенных диковинными созданиями: то огромными лошадьми, мчащимися наперегонки, словно их подстегивали люди, но при первой возможности вцеплявшимися окровавленными зубами друг другу в бока; то мужчинами и женщинами, высыпавшими на берег со смехом и играми, что пришлись весьма по вкусу Урте. Мы едва удержали его на борту, пока он не вспомнил старинное предание о земле, где каждый ступивший на нее начинает играть и смеяться как безумный, без причины. Один остров, с пологими берегами, поросшими лесом, населяли огромные птицы, и Аталанта сбила трех издали, пока мы не разобрались, что они не просто велики, а едва ли не превосходят величиной Арго. Бросив якорь в прибрежных водах, мы целый день срезали мясо с костей, пока Аталанта стрелами отгоняла встревоженную стаю.
К тому времени у нас кончились припасы, и свежее мясо пришлось очень кстати. Илькавар изжарил полоски дичины на костре, разведенном в перевернутом щите. Он оказался отменным поваром, хотя и забыл отстегнуть со щита кожаные ремни крепления.
Мы вышли к острову, где длинный ряд сидящих деревянных изваяний выстроился на берегу, уставившись в море. Урта сразу узнал их и сошел с корабля. Каждое изваяние поднималось перед ним в приветствии: буковые, дубовые и рябиновые люди, выглаженные до блеска и пропитанные маслом. То были коритани, павшие в битвах многих поколений. Отправляясь на войну, каждый оставлял дома свое изображение и долю души. Обряд этот был введен у них в те не слишком счастливые времена, когда друиды были могущественнее, чем теперь. Возвратившиеся сжигали свое изваяние на празднестве, те же, кто не вернулся, пешком и вплавь доставляли идолы на сей потусторонний остров и здесь дожидались путников вроде нас, чтобы передать весточку и привет семьям.
Все это рассказал нам Урта, вернувшись на борт. Потом он довольно долго сидел молча, повторяя по памяти слова и мысли Мертвых правителя Вортингора.
Новый остров показался днем позже: мягкие очертания холма в глубине и теплая широкая полоса песка, нежно омываемая прибоем. Прекрасные темноволосые женщины стояли у кромки воды и, звонко смеясь, махали нам. Старинные были у них одеяния – словно шелковые облегающие платья, темно-серые с белыми пятнышками. На сей раз всем нам вместе пришлось удерживать рвущегося за борт Рубобоста. Он готов был вплавь добраться до берега ради короткого «отдыха и восстановления сил», как заявил он, рассмешив компанию так, что мы едва не уронили его в воду.
Ниив и Урта знали, с чем мы имеем дело: когда сильные торопливые взмахи весел увели Арго подальше от чудесного острова, Рубобост увидел – как и все мы, – какой опасности избежали. Песчаная полоска растаяла, и открылся настоящий берег: острые голые камни. Женщины скользили по ним на животах, жирных и блестящих, и, обратив нам вслед усатые морды, испускали обиженные тюленьи крики.
– Это что еще за кошмар? – возмутился дак.
– Селки, – объяснил Урта. – Вроде тюленей, только умеют иногда оборачиваться женщинами.
Рубобост разинул рот:
– Зачем?
– Чтобы приманить к себе кровавый обед: чтобы сохранить женщину в тюлене, им нужна кровь. А так они питаются рыбой. Разве ты не почувствовал запаха тухлой рыбы?
– Почувствовал, – понуро признал Рубобост и снова уставился на остров.
– Казалось бы, мог догадаться, что здесь опасно, – заметил Урта.
– Опасно? У меня на родине тухлая рыба – излюбленное лакомство. Я на минуту почувствовал себя дома.
Впрочем, великан недолго огорчался.
Арго резал волны моря, обратившегося против нас, враждебного моря, колотящего нас в бока, рвущего из рук парус. Берег, к которому мы правили, берег, где проблески белизны на зеленом выдавали дворец, словно уходил от нас. За дымкой водяной пыли он виделся неясно, но все же мы видели, что он не приближается.
