Сурен Цормудян - Боевой вестник
— Я не один год тяжко трудился, чтобы заработать столько. И я вас помню по походу на Мамонтов остров восемнадцать лет назад. Я был кормщиком на судне, где были вы… Прошу прощения, как мне к рам обращаться?
— Питер. Что ж, рад встретить товарища по той знатной схватке с проклятыми колдунами. Так это ты отвез его высочество в Эль-Тассир?
— Да, Питер. — Вистлер кивнул и едва не проронил смешок, который вызвала у него необходимость называть самого короля таким простым именем.
— Давно вернулся?
— Четыре дня назад, ваше… Питер. В Тассирии задержался еще на два дня. Попался мне торговец, что слоновую кость и кожу драконьих львов дешево отдавал.
— Ну а как мой сын добрался? Как его спутники себя чувствовали?
— Все хорошо, — кивнул капитан. — Правда, к качке они совсем не привыкшие. Только сир Харольд не страдал от морской болезни. Это хорошо, что с принцем такой человек. А вот юный барон Мортигорн, простите, настоящая задница.
— Как и его папаша. — Хлодвиг тихо засмеялся.
— А еще в день отплытия оттуда к нам явился вестник зеленого братства — из тех, что по иноземным делам. С письмами, естественно. Мы как в Белую Гавань причалили, он сразу же направился в ближайший орденский бастион. Так что, возможно, наследник уже письмо домой прислал. Хотя не могу быть уверен.
— Что ж, поглядим, — кивнул государь, отпивая пиво.
— И еще… Вообще, я очень рад, что встретил вас тут… Питер… Это неожиданно, конечно, но, может, сами боги мне благоволят.
— У тебя дело ко мне?
— Видите ли, я придумал корабль, который может двигаться в море без паруса и гребцов.
— Вот как? И что за сила будет двигать сей корабль?
— Лошади. — Вистлер улыбнулся.
— Лошади? Ты что же, плыть их заставишь и волоком тянуть свою посудину?
— Нет, ну что вы. Лошади будут ходить по кругу в специальном устройстве и вращать зубчатое колесо. А вращение этого колеса, посредством зубцов, будет передавать энергию системе других колес, которые, в свою очередь, будут вращать гребные колеса с левого и правого бортов.
— Любопытно. — Вэйлорд потер подбородок. — И думаешь, это сработает?
— Я набросал схему. Правда, сейчас при себе нет. Артаксатийские хронометры зубчатыми колесами отсчитывают время и сами отбивают часы. Так отчего нельзя передать эту силу на вращение гребного колеса?
— Ты грамотен? — спросил король.
— Да, ваше… Питер, простите. Я же капитан галеры. В море нельзя без знания арифметики, письма, счета и расположения звезд. А также примет насчет погоды и хотя бы азов врачевания.
— А отчего лошади, а не быки? — поинтересовался Вэйлорд, задумавшись над идеей Вистлера. — Лошади — животные умные и гордые. Едва ли им будет по нраву ходить по кругу в трюме шхуны. А быки глупые, им все равно.
— Быки слабее лошадей. Пять лошадей могут двигать корабль крупнее моего «Соленого ветра», а быков надо десяток. Но тогда придется корабль делать шире, а широкому кораблю волна сильней сопротивляется. Хотя можно мулов. Они, правда, тоже не так сильны, как добрые кони, но места меньше занимают, нежели быки. И неприхотливы совсем.
— Вот тебе и блистательный ум из народа, — сказал Вэйлорд, обращаясь к Хлодвигу.
— Это уж точно. — Король покачал головой. — Молодец. Ну а сколько надо времени и средств на постройку такого корабля?
— Средства я готов вложить и свои. — Вистлер показал костяную монету. — А вот время… Идея совсем новая. Строить дольше, чем среднюю галеру. Думаю, на первую, из-за новизны, месяцев пять уйдет.
— А ведь уже осень… — Хлодвиг задумчиво почесал бороду. — Давай, славный капитан, поступим так. Ты в конце зимы или по весне приходи ко мне прямиком, без стеснения.
— Как прикажете, — кивнул Доран. — Тем более что у меня сейчас неспокойные деньки пойдут. Пока холода и шторма не начались, надо еще много раз Срединное море пересечь. Гребцы мои на зиму больше заработать хотят, чтоб нужды во время простоя меньше было.
— А славная идея, не правда ли, Джон? Не зря все-таки мы в Белую Гавань прогулялись?
— Не зря, — согласился Вэйлорд. — И вот еще что, Доран. Запомни как следует: нас ты здесь не видел.
— Понимаю…
— Никому ни слова.
* * *В последние дни она часто стояла здесь, ловя взглядом отблески заката над Слезной бухтой. Тревога наполняла сердце. Сын где-то далеко, за морем… Нет, не за этим, что видно из окна тронного зала. Срединное море вообще из Артогно не видать. Но воды такие же, так же колышутся, плещась в золотых лучах солнца. А бывает, что ненастье взбаламутит море и оно отвечает ветру всей своей яростью пенящихся волн. А на открытом просторе им больше воли, чем в тесноте бухты. Всякий же, кто чувствует свободу, не знает границ своей ярости, ибо границы — уже не свобода…
Напишет ли сын письмо? Как скоро? И напишет ли вообще когда-нибудь? Принц Леон не склонен к проявлению чувств, но письмо матери не может быть черствым и официальным. Проще вообще не писать… К тому же не в лучшем расположении духа он покидал родные края. Леон был обижен на отца, и это можно понять. Она и сама была обижена на мужа. Зачем нужно было отправлять сына в чужие края, за море? И так внезапно, никого не предупредив? Он ведь совсем юн… Да, Хлодвиг, будучи чуть старше, чем сейчас Леон, уже проливал кровь на войне. А Вэйлорду, тогда еще простому оруженосцу, и вовсе было столько же, сколько сейчас принцу. И он также познал, что такое война. Но сейчас ведь не война… Если Хлодвиг действительно хотел поручить своему наследнику столь почетную миссию, то можно было для начала послать Леона в Галиган, в Кабрийский орден, чтоб он хоть чему-нибудь научился. А еще лучше — отправить в Тассирию кого-нибудь другого. Конечно, тассирийские владыки не примут в качестве посланника кого попало, но ведь есть великие дома Гринвельда, что состоят в родстве с королевской династией. Например, Галиганы, из которых происходила Миранда, жена покойного принца Горана, пережившая супруга на считаные дни. С Эверретами этот дом тоже в родстве. Или Кессариты — великий дом, к которому принадлежит сама Анриетта. Брекенриджи, давшие стране прежнюю королеву, Эолинн, супругу Дэсмонда. Есть и другие. Неужели нельзя было найти среди них достойного человека, чтобы отправить в Тассирию? Понятно, что для этого не годился Нэйрос: прибытие столько низкорожденного посланника оскорбило бы императора Шерегеша. Но нет, Хлодвигу надо было отправить именно Леона, оторвать сына от матери. И дело здесь не в том, что отец стремился дать сыну возможность приобрести опыт и занять важную должность. Он просто хотел отослать его подальше. Стыдился сына? Да, Леон не лучшим образом ведет себя в последние годы. Все эти бесконечные скитания по заведениям улицы Роз, постоянный запах перегара… Может, Хлодвигу завидно? Принц здоров, особенно по мужской части, а вот Хлодвиг этого лишился после войны и с тех пор в постели способен дарить супруге только нежность, но не страсть.
