Анастасия Калямина - Волшебство на грани
Пока я пребывал в таком сомнамбулическом состоянии, отец уложил меня в кровать.
- Да ты весь горишь! - испугался он, касаясь моего лба ладонью.
Я отрешенно смотрел в потолок, при попытке подумать о Карсилине, мысли натыкались на преграду и блокировались, не давая мне переживать и нервничать. Да, успокоительные чары моего отца действовали безотказно. Только вот ощущение от них в голове какое-то не приятное.
Измерив мне температуру, которая зашкалила за сорок, Прохор Мылченко вызвал скорую, не понимая, что происходит.
- Экспресс Транс Скорая!
Тут же появился усатый врач в белом халате. В руке он держал чемоданчик. Он с интересом посмотрел сначала на Зольтера, потом на отца и спросил:
- Вызывали?
Ответить он им не дал, деловито подойдя ко мне и открыв чемоданчик. Так он меня осматривал несколько минут, а я все так же глядел в потолок, не проявляя к окружающей действительности ни капли любопытства.
Отец обеспокоено маячил за спиной врача, а Зольтер сидел в кресле. Наконец, осмотр был завершён, и врач изрёк.
- Юноша нуждается в срочной госпитализации.
- А без этого нельзя обойтись? - поинтересовался мой отец.
- Нельзя. - Не согласился тот. - Я попытался сбить температуру чарами, но она не хочет опускаться. Если не принять срочные меры, он умрёт.
- Но почему? - не понимал Золотский.
- Это мы в больнице выясним, при более тщательном обследовании.
***
Меня забрали в госпиталь.
Вокруг суетилось много докторов, они мне что-то кололи, применяли всякие чары, поили лекарствами, исследовали, словно я был загнанным в угол инопланетянином. Подключали ко мне какие-то приборы. Я не осознавал происходящего и не понимал, что они делают, находясь мысленно где-то между сном и реальностью, и подвергаясь воздействию новых успокоительных чар. Впрочем, им удалось ненадолго опустить температуру.
И они вкололи мне снотворное.
Изображение потолка комнаты с прямоугольными лампами погрузилось во тьму. Сном это назвать было трудно. Под действием успокоительного, уж не знаю, сколько доз они мне дали, абсолютно ничего не снилось, а голова была какая-то ватная. Мне ничего не хотелось, даже выбираться из этого пассивного состояния.
Не знаю, сколько дней они так мучили объект, пытаясь опустить температуру. Ясное сознание ко мне не возвращалось...
***
А между тем, тётя Ира прибыла в Чалиндокс, полная решимости забрать меня домой. "Зеркалатор31" на неё не действовал, ведь она не раз становилась свидетельницей моих магических выходок.
Выйдя из аэропорта и таща свой багаж, она попыталась поймать такси, но тут же удивилась количеству людей, летающих по улице на всяких полётных вещах. К ней подошёл паренёк, торгующий газетами, весь в веснушках и похожий чем-то на пеликана. Наверное, был этой птицей в прошлой жизни.
- Газетку купить не желаете? - предложил он радостно.
Тётя Ира одарила его взглядом типа "Я тороплюсь, не мешайте!", но газету взяла. Затем, поймала такси. Таксист, очень удивился, когда она ему заявила: "Везите меня в королевский дворец!", но спорить не решился. Желание клиента, как говорится, закон.
Пока они ехали, тётя Ира всё-таки взглянула на первую полосу газеты "Голос". Там было изображение меня и Карсилины. Мы стояли, обнявшись, на каком-то малозначительном фоне. И заголовок большими пляшущими красными буквами "Тайны принцессы Карсилины". И небольшая подпись под ним: "Возлюбленный покойной принцессы пытался покончить с собой, и теперь проходит принудительное лечение. Стр. 3"
Тётя Ира была шокирована всем увиденным. "Бедный мой племянник, что они с тобой делают" - покачала она головой.
- Вы о чём? - не понял водитель такси.
- А не всё ли равно?! - раздражённо отмахнулась тётя Ира.
Тётя Ира доехала до ограды дворца, заплатила таксисту и вышла из машины. Ворота оказались закрыты.
Она поставила рядом с собой чемодан, и стала стучать кулаком по ограде.
- Пустите! Откройте! У меня там племянник! - кричала она, пытаясь привлечь к себе внимание.
Она не стеснялась своего наглого поведения. Гораздо важнее было вызволить меня из "этого концлагеря". А ей, казалось (по всему тому, что она узнала), что они меня изводят.
- Я буду жаловаться! Я сообщу президенту Зебрландии, чем вы тут занимаетесь! Пустите, немедленно!..
Но внимания к своей персоне со стороны дворца тётя не получила, зато, сзади неё столпились люди, которым было интересно, чем это всё кончится. Вызовут ли охрану, приедет ли отряд боевых служащих "ДС", или же всё обойдётся.
Один мужчина попытался отвести её от ворот, но та, оскалившись, ударила его свёрнутой в трубочку газетой по шее. После этого мужчина решил с ней больше не связываться и отступил.
- Вам своих студентов мало, так вы ещё и над иностранными издеваетесь! - не унималась моя тётя.
Охранник, наконец, соизволил выглянуть из сторожки на "источник лишнего шума".
- Женщина, вы чего бунтуете? - не понял он.
- Там во дворце мой племянник! - принялась объяснять она. - Его там держат силой!
- Гражданка, не надо клеветать... - Смутился охранник.
- А вы, значит, международного скандала добиваетесь?! - воинственно посмотрела на него тётя Ира.
- Кто? Я?? Да нет, что вы...
- Пустите меня!
Охранник нервно вытер ладонью вспотевший лоб.
- Пустите...
Но тут её перебил другой голос:
- Здравствуйте, тётя Ира, а вы что здесь делаете? - удивился Димка.
Он возвращался из больницы, куда ездил вместе с Мартиной и Альфредом, меня навестить.
- Димочка! - тут же спросила тётя Ира. - Что они сделали с Семёном?
Она даже хотела его обнять от переизбытка чувств, но передумала. Да и выглядел он вполне здоровым.
- Ничего. С ним всё в порядке... - Тут же бросил Димка и осёкся. - Ну, не совсем всё... далеко не всё...
- Говори! Прошу тебя, Димочка, мы этих извергов накажем!
- Что вы имеете в виду? - не понял тот. - Врачей не надо наказывать, они его спасти пытаются.
- Что с ним?! Он, правда, хотел с собой покончить?
- Нет, конечно!
- Отведи меня к нему, пожалуйста!
- Хорошо. - Согласился Димка. - Только, к Семёну никого не пускают.
- Пустят! - фыркнула тётя Ира. - Меня везде пустят!
- Я видел. - Ухмыльнулся Морквинов и повёл её к остановке.
А тётя Ира заметила, что на спине его чёрного свитера улыбается красный смайлик...
***
Отец вошел в палату, задернул штору, заслоняя солнечный свет, и сел рядом с моей кроватью.
Я спал, усмиренный чарами.
Отец положил мне руку на лоб. Я даже не пошевелился, да и не почувствовал этого. Прохор вздохнул и призадумался.
