Анастасия Калямина - Волшебство на грани
- Я уже её боюсь. - Ухмыльнулся Альфред.
Тётя Ира тем временем выдохлась изливать моему отцу своё возмущение, и устало опустилась на скамью, обмахиваясь газетой.
- Вы... вы... - она, тяжело дышала. - Чёрствый сухарь....
Прохор Мылченко, решив, с ней не спорить, опасливо присел рядом, материализовал стакан с водой и протянул ей.
Отпив три глотка, она чуть остыла, и просипела:
- Что с Семёном?
Морквинов подкатил чемодан, оставленный тётей посреди вестибюля, к скамье, Альфред с Мартиной сели по другую сторону от тёти Иры.
- Он болен. - Ответил мой отец, взял у неё стакан и отпил глоток. - Это я виноват, не доглядел! Теперь не знаю, как помочь. Врачи отключают ему сознание и блокируют мысли. Он словно не живой...
- Довольно! - перебила тётя Ира, снова закипая. - Почему вы позволяете им это делать?!
- Это единственное, что может...
- Так, всё! - она резко поднялась, и направилась к стойке регистратуры. - Никому не позволю так обращаться со своим племянником! Я его забираю!
- Ирина, это безумие. Вам не позволят! - попытался остановить её мой отец.
Та потребовала вызвать главного врача. Он явился в вестибюль через десять минут, и на него тут же обрушился гнев моей тёти.
- ...Это что ещё за безобразие! - кричала она. - Как так можно!..
Оказавшиеся в вестибюле люди с интересом наблюдали за этой сценой.
Доктор пытался оправдываться, но тётя безжалостно отбивала все его аргументы, даже "Он может умереть, если не блокировать сознание", не подействовало на неё.
- Или вы прекращаете свои пигмейские методы, или я забираю отсюда племянника! - возмущалась тётя Ира. - И сама займусь его лечением!
Судя по тону, говорила она вполне серьезно.
Наконец врач сдался:
- Ладно, мы пересмотрим методы его лечения...
- Вы уж её простите, она в этой стране первый раз. - Извинялся Прохор Мылченко, чувствуя себя неловко...
***
Через три дня после этого разговора.
...Я проснулся....
Пустота в голове. Неприятная и, почему-то, давящая.
А ещё я не помнил последних событий, как будто кто-то взял большую чугунную сковороду и шарахнул меня ей по затылку, обеспечивая кратковременной амнезией. Единственное, что я смог выудить из глубин воспоминаний, как отец выходит из себя, и бьёт кулаком по тумбочке. Но вот, что он мне говорил, не знаю.
Я присел на кровати, осознавая, что одет в мешковатую белую с бледно-зелёными вертикальными полосками пижаму, и принялся осматривать место своего пребывания.
Стены обклеены желтоватыми обоями. Такого цвета обычно бывает больной пересохший лимон. Прямоугольные лампы, в плафонах которых покоились прожаренные лампочками трупики мух, "украшали" потолок. Решёток на окнах нет, уже хорошо. Значит, меня не удерживают.
Вот и та самая тумбочка возле кровати, дверца её немного покосилась.
На тумбочке было пусто. Как и в ней. Интересно, где мои вещи, ну хоть какие-нибудь? В самой тумбочке тоже ничего нет.
Рядом с окном стояли два деревянных стула. На спинке одного из них висела моя одежда. Почему-то черная, слишком официальная. По сравнению с пижамой - точно.
Я почесал затылок, пытаясь вспомнить, что тогда было. Что отмечали Фротгерты? Какое официальное мероприятие они проводили? Но не смог. Память была наглухо заблокирована магией докторов.
Я поднялся, собираясь сделать пару шагов до двери. Тут же закружилась голова, и я вынужден был опуститься обратно на кровать.
Интересно, а кто-нибудь, кроме моего отца, знает, что я здесь?
Надо будет у Кари спросить, когда она придёт меня навестить, что случилось. Она, наверное, сейчас на какой-нибудь скучной лекции в институте... Интересно, сегодня понедельник, среда, или вообще воскресение?
Тут дверь в мою палату открылась, и вошёл Димка Морквинов. Он поправил съехавшую на бок клетчатую кепку и сказал, присаживаясь рядом:
- Привет. Я тут зайти решил, с утра пораньше, а то сегодня ещё посетители намечаются. Как самочувствие?
Я взвесил все свои ощущения, но ничего примечательного не обнаружил:
- Не знаю. А что со мной?
- Не в курсе...
- У тебя выходной? - перебил я.
- Воскресенье ещё никто не отменял. - Заявил Димка и улыбнулся.
- Понятно... - Я подумал, что это странно, если Морквинов встает раньше, чем Карсилина, когда и спешить, собственно, никуда не надо.
Может, зачёт завтра важный, и она к нему готовится? Ну, она же придёт в больницу меня навестить!
Димка поднялся, вспоминая:
- Я тебе принёс кое-что! Правда, твой папа запретил фотографии носить, но я думаю, это лучше, чем фотка!..
Минуту он что-то искал у себя в карманах, затем, с довольным видом, протянул мне амулет Карсилины на цепочке.
- Только ты его спрячь, а то Прохору Платоновичу это не понравится. - Бормотал он.
Я взял у него амулет и с недоумением посмотрел на друга:
- А Карси он что, не нужен? Или ты стащил?..
Тут уже Димка уставился на меня, в замешательстве, а затем сказал, уязвленным тоном:
- Он лежал у тебя в комнате на столе!
- Что он там делал?
- Ну, как бы, Карси... - Сказал он, и осёкся, поняв. - Так ты ничего не помнишь?..
- Помню, что-то одно, что-то второе и что-то третье! - съязвил я, начиная терять терпение. - Что случилось, я не понимаю!!
Морквинов хотел всё рассказать, но спохватился, не желая волновать, и сказал, глупо улыбаясь:
- Ничего страшного. Всё хорошо.
Я хотел возразить, мол, если бы было все так прекрасно, то я бы сейчас не находился в больнице, но Димка не дал мне и рта раскрыть:
- Кстати, твоя тётя Ира из Зебровска приехала. - Сообщил он, а про себя порадовался, что вместе с ней не приехала ещё и его родня.
- Зачем?
- Ну, она откуда-то узнала, что ты заболел, и очень беспокоится...
- Димка, ты про Карси говорил. С ней что-то случилось?
Он, молча, посмотрел на меня, соображая, что бы такое сказать, но не смог ничего придумать лучше, чем:
- Да... всё с ней в порядке!
У меня сложилось ощущение, он что-то не договаривает.
- Только, она сегодня не придёт, занята очень. - Поспешил добавить Морквинов. - И завтра...
- Мне нужно позвонить!
- Прости, друг, но я телефон дома забыл. - Соврал он.
Затем он попятился к дверям, приговаривая:
- Ты, это, поправляйся!..
- Амулет Карсилине верни. - Попросил я, но Димка его не взял.
Он бросил: "Пока", и поспешил удалиться.
Я положил медальон на тумбочку.
Морквинов себя подозрительно ведёт!..
***
А Зольтер в это утро патрулировал подземный лабиринт. Ему очень хотелось спать, да и куда денешься от этого дежурства, если заставляют...
Ему, Серебринке и ещё нескольким служащим из отдела безопасности было поручено охранять подземелье, так как, никто ещё не поймал убийц кухарки Зинаиды, да и потайной путь в убежище Гадритты не был найден. Сегодня была очередь Зольтера.
