Анастасия Калямина - Волшебство на грани
- Вот и молодец. - Шепнул мне тот. - Я туда успокоительного добавил и чар всяких...
Смесь фармацевтической панацеи и магии? Я бы сказал "весьма забавно", но не сейчас. Сделал ещё один противный глоток. Жизнь становилась бесцветной, скучной и... никакой. Как содержимое этой чашки.
А затем мне дико захотелось спать. Может быть, сказывалась бессонная ночь, или то, что добавил в кофе отец. Я и сам не понял, как уснул прямо за столом, уткнувшись лбом в учебник по Самодисциплине.
Прохор Мылченко перетащил меня на кровать, затем, убедившись, что всё-таки сплю, вышел из моей комнаты.
***
Странно, но мне даже сон приснился, как будто меня затягивает большое серое и липкое облако, по структуре напоминающее сахарную вату. Оно поглощает меня, а я кричу и сопротивляюсь. Оно постепенно лишает способности двигаться. Я не могу даже пальцем пошевелить, весь увязший в субстанции. Потом это гадкое облако начинает сдавливаться, и мне становится трудно дышать. Оно хочет убить меня, превратить в себе подобное нечто! Я не могу сопротивляться.... И тут я вижу вспышку света, яркую-яркую. Серое облако верещит, растворяется, а я падаю на спину, на белый дощатый пол. Карси закрывает свой амулет и спрашивает "Семён, с тобой всё в порядке?". А я лежу неподвижно, и смотрю на неё, не в силах ничего сказать. На ней чёрное бархатное платье до колен, и корона с рубинами. "Всё хорошо, его больше нет" - С этими словами она дотрагивается до меня, и я снова обретаю способность двигаться. Я поднимаюсь на ноги, и говорю ей "Пожалуйста, не уходи!". Она смеётся, делает шаг назад и проваливается куда-то в бездну...
Проснулся я, когда в комнату вбежала перепуганная моими криками горничная. Собственно, она меня и разбудила.
Я тяжело дышал, пытаясь оправиться от кошмара. Она тут же принесла мне стакан воды. Я выпил его залпом и поднялся с кровати, меня пошатывало, и я едва не упал, благо, горничная усадила меня в кресло.
За окном шёл дождь и было темно. Тяжелые капли барабанили по стеклу.
Интересно, сколько я проспал, благодаря чарам, которые наложил на меня отец?
- А где все? - не знаю, почему я решил задать ей именно этот вопрос. Логичней было спросить, который час, или который день, долго ли я был в отключке...
- Внизу на фамильном кладбище. Прощаются с принцессой... - Ответила она, и, судя по тону, ей было грустно.
- Почему?!.. - Я попытался встать, но колени подкосились, и я упал обратно.
- Прохор Платонович запретил вас беспокоить. Вы слишком много нервничаете...
- Её нельзя хоронить! Карси не мертва!
Нужно им помешать! Они ведь не понимают! Они все ошибаются!!..
***
Они стояли возле мраморной плиты, на котором в открытом белом гробу лежала девушка. Казалось, она всего лишь заснула, и придет день, когда она, наконец, проснется. На голове у нее красовалась небольшая золотая корона с рубинами.
Возле мраморной плиты встали два здоровенных мужчины в черных фраках, на лица у них были натянуты прямоугольные маски серого цвета. Маски эти - Листонская традиция, никто не должен видеть лицо похоронщика.
- Приступаем! - сказал один из них, взмахнул рукой, и гроб поднялся в воздух.
Еще, кроме двух похоронщиков, здесь присутствовали Альфред с Мартиной, девушка едва сдерживала слёзы, Димка, Зольтер с Серебринкой и Прохор Мылченко.
Мраморная плита отъехала в сторону, открывая яму, метра два глубиной. Гроб стал медленно опускаться. Мартина, дрожа, прижалась к Димке, облачённому во всё тот же чёрный свитер, Серебринка тяжело вздохнула и взяла за руку Зольтера, Альфред тихо стоял возле Прохора Мылченко. Никто из них не проронил ни слова...
Я бежал по коридору второго этажа, затем по лестнице в подземелье, затем по коридору, ведущему до кладбища, выбиваясь из сил и не смея останавливаться. И я успел.
С яростью распахнул входные двери и прокричал:
- Зачем вы всё это делаете?!!
Все вздрогнули и обернулись. "Я думал, он как минимум два дня проспит" - шепнул Прохор на ухо Серебринке, словно оправдывался.
Я подошёл к ним ближе, с презреньем взглянул на похоронщиков, внутри меня всё кипело от злости.
- Значит, вы все сговорились, да?!
Серебринка непонятливо на меня посмотрела, Зольтер попытался что-то сказать, но я ему этой возможности не дал:
- Я вас ненавижу!..
- Пожалуйста, тише! - шикнул мне отец. Собственно, он меня тогда злил больше всех.
- Это подло!
- А что они сделали? - тут же вставил непонятливый Димка.
Лучше б он промолчал!
- Почему вы вдруг решили, что я должен спать, в то время, как вы хороните Карсилину! - продолжал бушевать я. - Как вы могли!
- А я ведь говорил твоему отцу, что это плохая идея. - Оправдывался Зольтер.
- Я думал, ты отдохнешь, наберешься сил... - В свою очередь изрёк отец.
Похоронщики вынуждены были приостановить церемонию, и непонятливо смотрели на Прохора, ожидая дальнейших приказаний.
- Продолжайте.
Впрочем, я был с этим не согласен:
- Стойте! Вы не можете!.. Она не умерла!..
- Успокойся. - Попросил Прохор.
- Пожалуйста! Карси жива, поверьте мне! Не надо ее хоронить!
И тут подал голос Альфред, он был очень мрачен, и тяжело переживал потерю сестры, хоть и старался держать себя в руках.
- Она мертва, Семён. Ничего не изменишь.
Я посмотрел на них с ненавистью, пытаясь придумать хоть какое-то утешение. Но не придумал.
Иллюзии разбились, я проиграл. Карси действительно умерла. Я должен был принять этот факт, рано или поздно.
Нужно было прекращать бредить!
Я встал рядом с отцом и замер, боясь потерять над собой контроль.
Гроб медленно опустился в темноту, и яму накрыла тяжелая мраморная плита. Один из похоронщиков провел своей жесткой серой ладонью по надгробию, и там появилась надпись: "Карсилина Фротгерт. "15.06.88. - 25.11.05.".
Мне показалось, что в тот момент я хоронил частичку себя самого. Эта боль была невыносима.
Это конец. Игра закончена...
Колени подкосились, я упал на мраморную плиту и зарыдал...
17
Вне восприятия
Думаю, не стоит говорить о том, как я не хотел покидать кладбище, и сопротивлялся уговорам отца, Серебринки и Зольтера. Я лишился рассудка и вёл себя не вполне адекватно. Мне хотелось просто лечь рядом с могилой Карсилины и умереть. Но, им всё-таки удалось увести меня оттуда. Я практически не сопротивлялся, так как был очень измотан.
Отец с Зольтером отвели меня в комнату и накачали успокоительными чарами. Ощущение было такое, что из головы испаряются абсолютно все мысли, словно их вытягивает неведомый пылесос.
Пока я пребывал в таком сомнамбулическом состоянии, отец уложил меня в кровать.
