Серебро в костях (ЛП) - Бракен Александра

— Она сделала это… — прохрипело существо. — Она думала… подчинить смерть… но стала её слугой…

— Кто? — резко спросила я.

— Это судьба… — едва слышно донеслось в ответ, — но что есть судьба, если не невыгодный торг… со временем…?

Существо затихло. Замерло.

Эмрис метнулся к нему, коснувшись, пытаясь вернуть его к жизни.

— Кто ты? Что ты такое?!

Корни дрогнули, снова разливаясь по полу, потрескивая, треща в протесте. Я обернулась и наткнулась взглядом на тёмный силуэт.

Фигура подняла свечу выше, освещая своё лицо.

Бедивер.

— Раз уж мы занялись вопросами, — сказал он, — возможно, вы оба объясните, что именно делаете здесь внизу?

Глава 33

Мне понадобилось больше мгновения, чтобы сердце снова забилось в нормальном ритме, но даже тогда я не смогла придумать хорошую ложь.

— Мы услышали голос и пошли за ним, — спокойно сказал Эмрис.

Хорошо. Это было хорошо. И, технически, это было правдой.

Рыцарь скрестил руки на груди.

— Полагаю, это никак не связано с вашими ночными вылазками по башне, пока все спят? Не оскорбляйте меня ложью — ваш собственный брат сказал мне, что это так.

Ваш собственный брат сказал мне.

Слова вонзились под рёбра, точно нож.

Мои пальцы сжались в кулаки. У Кабелла не было причин говорить ему это. Предавать нас.

— Вы ищете выход из башни, как он сказал? — спросил Бедивер.

Может, это был обман света в туннеле, но его выражение показалось мне омерзительным, словно он испытывал к нам отвращение. К нашей трусости.

Недоверие пронзило меня.

Кабелл действительно рассказал ему.

Я даже не догадывалась, что они настолько близки.

— Эй? — донёсся голос из глубины туннеля. — Кто здесь?

— Это Бедивер, моя леди Олуэн, — ответил рыцарь.

Через мгновение показалась жрица, осторожно ступая между спутанных корней. Её взгляд скользнул по нашим лицам, как всегда мгновенно оценивая ситуацию.

— Дверь была открыта… Что случилось?

— Я застал наших гостей там, где им быть не следовало, и как раз собирался выслушать их объяснение, — сказал Бедивер.

Олуэн глубоко вздохнула.

— Я сама разберусь. Благодарю вас, сэр Бедивер.

— Моя дорогая… — начал он возражать.

Она подняла руку.

— Всё в порядке. Они не причинят вреда. А я уверена, что на дозоре вас ждут.

Старый рыцарь поколебался, но, в конце концов, кивнул и развернулся, уходя тем же путём, откуда пришла Олуэн.

Жрица дождалась, пока его шаги не стихнут, прежде чем заговорить:

— Теперь, — сказала она, уперев руки в бока, — какого, прости Великая Мать, вы здесь делаете?

В итоге мы рассказали ей всё.

Я не собиралась этого делать, и, думаю, Эмрис тоже. Но чем дольше выражение предательства оставалось на лице Олуэн, тем отчаяннее мы пытались найти верный аргумент, который его сотрёт.

— То есть я должна поверить, — сказала она, — что вы двое заподозрили, что кто-то — возможно, Кайтриона — создал Детей Ночи, и ни один из вас не подумал рассказать об этом хоть кому-то?

— Мы сказали Неве и Кабеллу, — слабо вставила я.

Олуэн покачала головой, сорвала со стены факел и направилась дальше по туннелю.

— Идите за мной, дурни.

Корни, покрывавшие проход, попятились от её осуждающего цоканья языком, словно провинившиеся щенки.

— Это, — сказала она, кивнув назад, на спутанные лозы, — был Мерлин.

— Мерлин? — переспросила я, сама удивившись, почему это вызвало у меня шок. — Но я думала… разве он не был друидом? Почему его не убили вместе с остальными во время Отречения?

— О, они, конечно, пытались, — сказала Олуэн, ускоряя шаг. — Он был самым могущественным среди них, всегда с самыми важными пророчествами и мудростью, которыми великодушно делился. Он сражался с Морганой, и прежде чем она смогла его убить, он слился с Материнским древом, чтобы спастись, зная, что она никогда не причинит ему вреда.

— Он казался… — Эмрис искал нужное слово.

— С тех пор как он слился с древом, магия стала в нём дикой, — сказала Олуэн. — И теперь большая часть того, что он говорит, — бессмысленный бред. Не забивайте себе голову.

— Но он сказал, что их трое, — настаивала я. — Трое, кто спит. Думаю, он имел в виду себя, затем короля Артура, зависшего между жизнью и смертью, но кто третий?

— Мы бы знали, если бы на острове был ещё один заколдованный спящий, — ответила Олуэн. — Как я уже сказала, думающая часть его сознания исчезла века назад. Он превращает беспокойные сны в бессмыслицу. Цепи смерти — его любимая тема, но история меняется каждый раз, когда он её рассказывает.

Я глубоко вздохнула и посмотрела на Эмриса. Он, похоже, удовлетворился объяснением Олуэн, но я — нет.

— Он твердил о какой-то женщине, пытавшейся подчинить смерть, но ставшей её слугой, — сказала я. — Может, это и есть тот, кто наложил проклятие на Авалон? Почему ты так уверена, что это не Кайтриона?

— О, глупые дети, — покачала головой Олуэн. — Следуйте за мной.

Вместо того чтобы вернуть нас в главный зал, она повела по знакомому пути к залу оставленных вещей. Бормоча что-то себе под нос, она распахнула массивные двери.

Когда мы добрались до скрытого входа в комнату костей, она резко развернулась, одарив нас обоих жёстким взглядом.

— Знайте, я бы никогда не показала вам это, если бы не хотела доказать невиновность своей сестры, — сказала она. — И если услышу хоть слово, что вы проболтались об этом, в следующий раз вас угостят чаем из болиголова.

Эмрис наклонился ко мне, пока она поворачивалась к белым камням.

— Болиголов — это…

— …ядовитое растение, — закончила я. — Да, угроза получена.

Камни раздвинулись, открывая нам проход вверх по лестнице. Мы поднимались молча, пока не услышали это.

Песнь.

Хриплый, отчаянный голос — больше молитва, чем песня, больше мольба, чем благодарение. От её надрывных слов, от всхлипов, превращающих язык Богини из хвалы в плач, волосы у меня на руках встали дыбом.

Рядом со мной у Эмриса дёрнулся кадык, когда он попытался сглотнуть. Оголённые эмоции Кайтрионы были невыносимы. Олуэн стояла ступенью ниже, не давая мне отвернуться.

Слушай, говорили её глаза. Стань свидетельницей.

Через несколько мгновений она всё же уступила, и мы последовали за ней в зал.

— Кайтриона приходит сюда каждую ночь, когда может, чтобы в роли Верховной Жрицы произнести Лунную Молитву — благодарность Богине за её дары и просьбу о защите на грядущий день, — сказала Олуэн. — Вы нашли внутреннее святилище башни. Оно скрыто от всех, кроме Девятерых… и теперь, похоже, от вас двоих и Невы.

— Это останется тайной, — пообещал Эмрис.

— Я знаю, что Кейт может казаться такой же непреклонной, как её клинок. Что, когда она говорит, то сразу разит в самое сердце, вместо того чтобы смягчать удар красивыми словами, — продолжила Олуэн. — Но я прошу вас понять её положение. Она несёт на себе груз ответственности за наш образ жизни. И всё это ускользает, как бы она ни сражалась за его спасение. Она винит себя в каждой смерти.

Горечь встала у меня во рту. Я задумалась, каждую ли ночь она приходит сюда — и не здесь ли единственное место, где позволяет себе показывать боль. Я думала, что они отрицают происходящее, что это признак их слабости, но та сила, которая требовалась, чтобы просто прожить каждый день, не рассыпаясь на части, была почти непостижимой.

— А как насчёт статуй? — спросил Эмрис. — И котла, и клеток?

Камни за нами разошлись, и Кайтриона вошла в зал, подняв капюшон левой, неповреждённой рукой. Завидев нас, она замерла, её тело напряглось, готовясь к бою.

— Похоже, по подземным ходам пробежались любопытные мыши, — сказала ей Олуэн.

— Это были вы той ночью, да? — голос Кайтрионы охрип. — Я чувствовала запах дыма. Есть тайны, которые не для вас. Вы не имели права сюда приходить!