Роман Смеклоф - Тридцать один
Я тащил архивариуса по протоптанной Оливье стезе. Что-то в его истории мне не нравилось. Зачем он рассказал свой кошмар двухлетней давности? Чтобы не говорил Евлампий, а в сны есть путь, и в Тринадцатом Темном Объединенном мире его знают. Надели же на меня голема, одновременно выведя нас на поверхность.
– Во время приведения в исполнение моего приговора. Мы вылезли на гору, а проснулся я в камере…
– Это совершенно другое! – закричал голем. – Ты ничего не понимаешь!
Я попытался договорить, но Евлампий начал лопотать без остановки.
– Господин бывший архивариус магистрата Мровкуб Тридцать Первый. Я сильно извиняюсь за то, что мы постоянно перебиваем и не даем закончить ваш интересный рассказ. – зачастил голем. – Мы не будем прерывать вас, пожалуйста, расскажите историю до конца. Мы почти догнали Оливье, и у нас не много времени, чтобы побеседовать в спокойной обстановке.
Я посмотрел на дядин след. Поляна заканчивалась. За ней начинались непролазные кусты. Дядя уже скрылся в зарослях, и я снова потерял его из виду.
– Я бы не стал рассказывать о сне, только чтобы продемонстрировать старые шрамы. – пояснил архивариус. – Месяц назад все повторилось. Я стоял на берегу моря, у самого начала лестницы. Накатывали темные волны, вгрызаясь в камни у моих ног. Дул бешеный ветер, приносящий соленые брызги. Самое жуткое, что над головой не было неба. Только черная пустота, как в междумирье.
– Что-то мне это напоминает. – тихо проговорил голем.
– Так описывают Отдельный мир, – сказал Мровкуб, – но дело не в этом. Передо мной стояло то самое существо в серой шубе. Надо признаться, я страшно испугался. Мне казалось, что он снова бросится на меня и на этот раз прикончит, но он еле держался на ногах. Истертая маска истончилась и стала почти прозрачной. Сквозь нее просвечивало лицо. Бледное, словно в нем не осталось ни капельки крови.
Мы добрались до зарослей. Теперь, нам не на что ориентироваться, и найти Оливье будет сложнее.
– Он протянул руку и сказал, что я должен отправиться в Изумрудный мир, немедленно. Иначе, он придет снова и тогда, пощады не будет. Он добавил, чтобы я лично передал королю Дарвину о грозящей опасности. Тот, кто доставлял ему огромную радость, станет причиной его неволи.
– Вы так и поступили? – спросил Евлампий.
– Да. – еле слышно проговорил архивариус. – Мне очень стыдно, но я испугался. Я, ни на миг, не сомневался, что он вернется и убьет меня. Воспользовавшись порталом, я отправился на Изумрудный остров и попросил аудиенции короля. Он меня не принял. Я пытался, пока не навлек на себя гнев монарха. Услышав мое предупреждение, король Дарвин приказал бросить меня в тюрьму.
– Грустная история. – посочувствовал голем.
– У нас тоже невеселая. – вставил я. – Мы заблудились, и потеряли Оливье.
Меня словно не слышали.
– Вы считаете, что вас отправили на Изумрудный остров, чтобы вы встретились с нами? – спросил Евлампий.
– После того, как мы попали на одуванчиковую поляну, я уже ни в чем не уверен.
– Все очень странно. – согласился голем.
– А о чем говорил мой спаситель, вспоминая происшествие в Тринадцатом Темном Объединенном мире? – задумчиво произнес архивариус.
– Он путает понятия. – начал оправдываться Евлампий. – Его можно простить, ему совершенно неизвестна магическая теория.
Невдалеке хрустнула ветка. Я обернулся на звук.
– Когда не обладаешь достаточными базовыми знаниями, можешь сделать совершенно неверный вывод.
За хрустом, на грани слышимости, раздался еле различимый шелест. Он переместился и прозвучал из кустов перед нами.
Я смотрел во все глаза, пытаясь что-нибудь приметить.
– Как говорится, именно неверные выводы отличают студиозуса от архимага!
Я не сразу понял, что это шум листьев. Слишком складная и знакомая мелодия получалась. Расшевеливший кусты ветер принес памятный мотив и золотую пыльцу. Огромное облако, облепившее нас.
– Как мы здесь оказались? – удивился архивариус.
Пыльца забивалась под одежду, лезла в рот, нос. Залепляла глаза.
– Берегись! На нас напали! – завопил голем.
Я попытался прикрыться рубахой, но опоздал. Золотая пыль проникла внутрь, разгоняя по телу эйфорию. Я почувствовал, что могу взлететь и кружиться над одуванчиковой поляной, купаясь в лучах нежного солнца.
– О источник магии, как прекрасен этот мир! – бормотал рядом со мной архивариус.
Глаза защипало. Я попробовал их закрыть, и не смог. Попытки протереть пыль рукавом рубахи, тоже не возымели результатов. Начала кружится голова. Ноги перестали слушаться. Меня шатнуло в сторону и я упал, царапаясь об ветки. Я чувствовал каждое прикосновение к коже. Самое приятное касание в моей жизни. Незабываемое, ни на что непохожее. Будто колючие кусты, не рвали мою шкуру, а ласкали ее нежными, маленькими бархатными пальчиками.
Точно не уверен, память покинула меня, но кажется, я катался по земле пока не закончились силы, но даже окончательно вымотавшись, я не затих, а продолжил непроизвольно дергать руками и ногами. В голове билась одна мысль «я хочу умереть, чтобы больше не чувствовать себя, как раньше». Ведь новые ощущения, ни в какое сравнение не шли с прежними. Даже когда меня подняли и понесли, я думал совсем о другом.
Чужое, не подвластное мне тело, долго тащили, потом перевернули кверху ногами и облили водой.
Намокшая одежда, не огорчила меня, скорее развеселила. Я хохотал, хотя смеяться, вися вниз головой, крайне неудобно. Необоснованная радость продолжалась, пока поток не смыл пыльцу. Я мгновенно почувствовал сильную усталость и уныние. Влажная рубаха прилипла к телу. От попавшей воды, в носу першило. Хотелось кашлять, но я сдерживался.
Снова проскользнула мысль о притягательности смерти.
Я встряхнул головой. Веки разлепились, под ними перестало зудеть, и я открыл глаза.
Глава 11.
Побеждает сильнейший.
Казалось, меня вернули на одуванчиковую поляну. Кругом топорщились неизменные белесые шапки.
Оглядевшись, я передумал. На той лужайке из травы не торчало дерево. Мертвое, корявое, вызывающее ощущение брезгливости. Я не сразу понял, почему так неприятно на него смотреть. Трудно нормально соображать, вися вниз головой. Все кажется перевернутым. Мокрые волосы прилипают к лицу и мешают обзору. Я встряхнул головой. Небо снизу. Поляна сверху. Дерево торчит голыми корнями в редкие белесые облака.
Я еще раз встряхнул головой. Это не последствия действия пыльцы. Дерево вытащили из земли и перевернули. Вся крона скрылась в почве, а корни уперлись в небеса.
Я передернул плечами. Неестественно выглядит, вывернутая наизнанку природа.
