Общество забытых мучеников - Рид Анви

— Ой, не делай вид, будто страдаешь, — сказал Тимо. — Я уверен, что ты был рад моей смерти! Ты ее хотел! И ты ее получил!

Тимо встал, громко отодвинув стул, но Эбель схватила его за локоть и потянула обратно.

— Злится, — ухмыльнулся Реджис. — Он никогда меня не слушал. Всегда уходил во время наших разговоров. Не давал мне шанса оправдаться. Не позволял говорить о том, что чувствую я.

— У тебя нет сердца, маленький поганец! А значит, и чувств тоже! — Тимо посмотрел на Эбель. — Ну! Переводи!

— Сейчас у тебя есть шанс рассказать ему о них, — сказала Эбель Реджису. — Он готов тебя выслушать.

— Чего?! — Грудь Тимо часто вздымалась, он злился, будто живой, кричал так, словно брат его слышит. — Плевать я хотел на его чувства. Он только о себе и думает!

— Я даже не знаю, с чего начать, — пожал плечами Реджис.

— С матери, поганец, — крикнул Тимо. — Начни с нее.

— Тимо просит тебя рассказать о маме. — Эбель коснулась коленки Реджиса. Он беспокойно тряс ногой и стучал пяткой по полу.

Наблюдать за этим было так же больно, как если бы живому проткнули сердце острым кинжалом.

— Я знаю… знаю, что мама умерла во время родов. Но, черт… — Реджис хрустнул шеей, размял плечи, опустил взгляд в пол, потом опять поднял. — Я всю жизнь говорил, что убил ее, — Реджису тяжело давались эти слова, — но я не виноват.

— Как же!

— Я тоже рос без мамы, и если ты, Тимо, хоть чуть-чуть, но успел почувствовать тепло ее рук, то я — нет. Если ты, Тимо, сумел ощутить ее любовь, то я — нет. Мне не досталось даже любви отца. И не досталось любви брата.

Тимо сжал челюсти. Тут Реджис был прав. Любовью его и правда обделили.

— Но я очень хотел ее заслужить. Думал, что если возьму вину на себя, то вы меня простите и полюбите. Я так часто говорил, что убил маму, что и сам начал в это верить. Я стал плохим не только в ваших глазах, но и в своих.

— Реджис… — жалостливо произнесла Эбель.

— И все, что я делал для вас с отцом, было лишь затем, чтобы вы наконец признали во мне сына и брата. Но что вы делали для меня? — Реджис посмотрел на Тимо.

Его медовые глаза были такими же, как у мамы. Хотела бы она такого отношения к ее сыну? Заслуживал ли он все это?

— Почему было так сложно просто понять меня? — Реджис прикусил губу, его голос дрогнул. — Почему даже после смерти ты заставлял меня думать, будто я ничтожество? Что тебя убил я? Тимо… — Реджис сложил пальцы в замок и опустил взгляд на ладонь Эбель. — Я не хотел жить. Ни секунды не хотел существовать в этом мире. Отец спрятал меня в Доме мучеников. И я с радостью ложился под нож вместо других скур. Может, я даже и не пытался их спасти? Может, я просто хотел почувствовать боль? Настоящую. Нестерпимую. Только так я осознавал, что я все еще человек. Это было мое наказание. За тебя и за мать. И я думал, что делал все правильно. Настолько вы меня уничтожили. Настолько, сука, выбили из меня все живое.

— Черт… — Тимо нервно задышал.

— Но меня вытащили. — Реджис поднял взгляд на Эбель. — Вырвали из лап дьявола. Я подумал, что спасение Эбель станет моим искуплением. Я хотел подарить ей новую жизнь. И себе… Но и с этим не справился. И как ты думаешь, — Реджис вновь посмотрел на Тимо, — кто я после этого? — Реджис не дождался ответа и произнес это ненавистное слово сам: — Убийца. Матери. Брата. И возлюбленной.

Повисла тишина. К такому разговору Тимо не был готов.

— Знаешь, я долго думал, зачем я ввязался в это чертово расследование, — продолжил Реджис. — Может, потому что смерть следует за мной по пятам? Может, потому, что мой дар и есть сама смерть? Да, я хотел спасти Эбель. Но еще я хотел понять, кто я такой на самом деле. И я, черт возьми, точно не тот, кем ты меня считаешь.

Реджис резко встал из-за стола, и стул, проехав по полу, издал мерзкий протяжный звук.

— Думал, я приду извиняться, братец? — Реджис ударил кулаком по столу. — Ни черта подобного. Это тебе стоит извиниться передо мной. За то, что уничтожил меня, Тимо. И за то, что уничтожил себя.

— Твою мать. — Сердце Эбель так быстро билось, что вена на ее шее пульсировала. — Тимо, — она посмотрела на него, — о чем говорит Реджис?

— Я говорю о том, что Тимо сам себя убил, и я здесь точно ни при чем. — Реджис вновь упал на стул.

— Тимо… — протянула Эбель.

Он замялся. Спрятал стыдливый взгляд. Громко сглотнул слюну. Впился ногтями в кожу на ладони и, вздохнув, поднял полные сожалений глаза.

— Он прав. — Скрывать правду больше не было смысла. — Теперь и мне пора рассказать свою историю, ведь… Ничтожество в ней я, а не Реджис. В день, когда умерла мама, я… — Тимо набрал в легкие побольше воздуха, — я… я стал исключительным. Молния, ударившая за окном, в ту секунду, как Реджиса вынесли из комнаты, принадлежала мне. Я не понял этого сразу. Понял, лишь когда повзрослел. Мне рассказал о даре отец и пообещал, что вылечит меня. Мы решили, что Реджису не нужно об этом знать.

Эбель повторила все его слова.

— Но я узнал, — сказал Реджис, — подслушал разговор отца и Янсена. За это отец меня наказал и отправил на первый осмотр. Из меня тогда выкачали столько крови, что я потерял сознание прямо на пыточном столе. И знаешь, что самое смешное, — Реджис усмехнулся, — я и правда хотел помочь тебе, Тимо. Я был готов отдать тебе всю свою кровь. Да черт с ней, с кровью. Я был готов отдать тебе свою жизнь. Ты и представить не можешь, как сильно я желал твоего выздоровления. Я думал, что если тебя спасу, то ты точно меня простишь. Хотя бы в этот раз.

— Я понятия не имел, что отец построил Дом мучеников. Клянусь. Я был таким же ребенком, как и ты. Мне просто делали уколы, пичкали меня таблетками. Я не знал, что ты тоже принимал в этом участие. — Тимо тараторил, словно боялся забыть важные слова. — Почему ты не рассказал мне обо всем раньше?

Эбель говорила почти одновременно с Тимо. Повторяла Реджису все его слова.

— А смысл? Ты бы все равно умер, Тимо.

— Реджис…

— В тот день отец отправил меня в церковь. Помолиться за тебя, ведь, кажется, мы нашли сыворотку, которая могла бы тебя вылечить. Ее сделали на основе моей крови и костного мозга, и у нее были все шансы тебя спасти. — Реджис заходил вокруг стола. — После молитвы отец Робинс должен был отвести нас к Дагласу в Дом мучеников.

— В тот день я отмаливал свой грех, — шепнул Тимо.

— И когда я сказал тебе, что знаю о твоем даре, знаю о том, что тебе подвластны молнии, и пообещал, что мы обязательно тебя вылечим…

— Начался ливень, — сказал Тимо.

— Начался ливень, — повторил Реджис. — В небе раздался раскат грома. Ты кричал, что тебе никто не поможет. Что я не должен был узнать и что, если я расскажу кому-то о твоей исключительности, ты меня убьешь. Ты пытался уйти. Но я держал тебя. Умолял мне довериться. Просил подождать отца Робинса, чтобы ты выслушал хотя бы его. Но ты сопротивлялся. Я сказал, что не отпущу тебя. А ты…

— Сказал, что тогда заставлю тебя это сделать. — Тимо снял очки и прикрыл глаза ладонью.

— Ты пустил в меня чертову молнию. — Реджис запыхался, будто только что пробежал марафон, его трясло, голос дрожал. — Но я все равно продолжал тебя крепко держать.

— И тогда у тебя появилась сила… — поняла Эбель.

— Я очень хотел спасти Тимо, и дьявол услышал мои мольбы раньше, чем Бог. — Реджис потер переносицу. — Я поглотил разряд молнии и…

— И мой дар. — Тимо пытался скрыть слезы, капающие прямо на стол.

— И дар Тимо, — продолжил Реджис. — Разряд попал в нас обоих, но из-за того, что его дар уже принадлежал мне, я остался в живых, а он погиб.

— Черт… — Эбель сама начала задыхаться.

В трапезной и правда было мало воздуха. Даже у Тимо голова кружилась, как у самых настоящих живых. А сердце болело так, будто и правда стало биться вновь.

— В этот момент из церкви выбежал отец Робинс. — Реджис отвернулся к окну и хлюпнул носом. — Он запер меня в церкви, а когда приехала полиция с отцом, Тимо уже не было.