Павел Торопов - Каменный меч
Город остался позади. Потянулся длинный туннель, восходящий кверху.
— Как бы то ни было, они существуют. — перед тем, как войти в проход и надеть световые очки, Руд обернулся и ещё раз окинул взглядом Рифтран. — Даол-уразод появляются, когда происходит… что-то…
— Разрушительное. — раздался голос мельма. — Нарушающее баланс.
— Да… пожалуй. Они появляются, когда ткань нашего мира истончается, рвётся в результате чего-то… плохого. По-настоящему плохого.
Туннель стал более пологим. Сергей беспокойно огляделся. Он шёл этим путём уже в третий раз и довольно неплохо ориентировался. Если Гнариус с тремя матросами, оставшиеся над провалом в своде, отправились в путь сразу же, они уже должны были встретиться.
— А… помногу их обычно появляется? — спросил Сергей, водя взглядом по шершавым стенам.
— Это бывает очень по-разному. — ответил Руд. — Иногда в каморке незадачливого чародея возникает лишь один, убивает всех и исчезает. Иногда эффект длится долго — и тогда эти твари на года и десятилетия обживают какие-то места, давая почву для страшных историй и легенд. Известно несколько случаев, когда орды даол-уразод сметали целые города и даже страны. Такое бывало очень редко, но бывало. Сейчас… сложно сказать, что нас ждёт.
— Ну уж, — мрачно усмехнулся Мурт, — одной тварью точно не обойдётся. Пожалуй, не обойдётся и парой десятков. Слишком уж…
— СЛИШКОМ УЖ ХОРОША ТРАПЕЗА.
Фраза заполнила собой пространство небольшой пещеры, куда вышел туннель. Звук, сложившийся в слова, будто возник сразу и повсюду, и определить его источник было нельзя. Как и нельзя было назвать этот звук голосом. Шипящий, хрипящий, он казался сквозняком, летающим между камней. Или скрипом осколков, порождённых обвалом. Или отзвуком далёкого грома. Но только не голосом, идущим от живого существа.
— ТАК ХОРОША, ТАК ОБИЛЬНА. И КАКИМ ЖЕ ДОЛГИМ БЫЛО ОЖИДАНИЕ. КАК ДАВНО ТЕ, КТО БЫЛИ ДО ВАС, СОЗДАЛИ ЕЁ. НО СОЗДАЛИ НЕ ДО КОНЦА, И ПОТОМУ НАМ НЕ БЫЛО ПУТИ СЮДА. НО МЫ ЧУВСТВОВАЛИ… ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ… МЫ ЧУВСТВОВАЛИ… И ТЕПЕРЬ… ТЕПЕЕЕРРЬ…
Звук перестал складываться в слова, он растянулся, превратился во что-то булькающее, всхлипывающее, прерывистое. Что-то, бывшее ужасной, оскорбительной пародией на смех.
Схватившись за меч, Сергей закрутил головой, пытаясь найти источник звука. Но ничего не было. Лишь голый камень, кое-где скрытый в тени…
Тени.
— Там! — Сергей рывком повернулся к дальнему концу пещеры. Скальная стена в том месте вспучивалась выростом, отбрасывавшим тень. Тень была вполне обычной, естественной и по размеру, и по форме. Неестественным было лишь одно.
Световые очки не оставляют теней.
Под тремя пристальными взглядами тёмное пятно начало меняться. Из сплошной черноты проступил овал, на котором обозначились черты лица: лоб, брови, нос, рот. Эти черты постоянно текли, менялись — было невозможно даже установить, какой расе они принадлежат.
В следующее мгновение распахнулись глаза — два провала бездонной, засасывающей тьмы.
— НАС ПРИДЁТ МНОГО. ДАЖЕ… МНОЖЕСТВО… НЕПРЕМЕННО, ПРИДЁТ И МНОЖЕСТВО… ЭТО БУДЕТ ВЕЛИКИЙ ПИР. ГОРЫ КРОВИ И ПЛОТИ… ГОРЫ БОЛИ… ОТЧАЯНИЯ И УЖАСА… МОИ СОБРАТЬЯ ВКУСЯТ ВСЁ ЭТО… ВМЕСТЕ.
Сергея передёрнуло. Почему-то, наибольшее отвращение вызывал рот существа — он то повторял губами произносимые слова, то кривился и застывал в гримасах, звук же в это время тёк сам по себе.
— НО МОИ ВКУСЫ… ИНЫЕ. Я ПРИХОЖУ РАНЬШЕ… ЗА ОСОБЫМИ ЛАКОМСТВАМИ. НЕОБЫЧНЫМИ… СЛОЖНЫМИ. ЗА ТАКИМИ, КАК ВЫ.
Сергей услышал, как Мурт выругался и вытянул из-под плаща кинжал. В этот же момент повеяло магией — Руд крутанул посохом, плоский камень в навершии окутался крошечными молниями.
— НЕТ.
Из тьмы выдвинулись несколько отростков, обвивающих что-то.
— ОН УМРЁТ, ЕСЛИ НАПАДЁТЕ.
Это был Гнариус. Опутанный извивающимися тёмными лентами, он скорчился, спрятав лицо в руках, и мелко подрагивал.
— ОН ИНТЕРЕСЕН… ВСЁ ЕЩЁ ПЫТАЕТСЯ БОРОТЬСЯ. ТРОЕ ДРУГИХ… БЫЛИ ПРОСТЫМИ. СКУЧНЫМИ… ДАЖЕ КОГДА ВЫДАВЛИВАЛИ ГЛАЗА ДРУГ ДРУГУ И СЪЕДАЛИ КОЖУ С ЛИЦ… ВСЁ РАВНО. НО ВЫ… ГЕРОИ… ОСОБЕННО ТЫ…
Черты лица на тёмном овале неожиданно стабилизировались. Они стали мелкими, мягкими. Плавными. И знакомыми.
— СЕЙЧАС Я ВКУШАЮ ВАШУ ЯРОСТЬ. ОНА ВОСХИТИТЕЛЬНА. НО ПОРА ПЕРЕХОДИТЬ К ЗАМЕШАТЕЛЬСТВУ. К СТРАХУ.
Черты чёрного лица стали чертами лица мальчика лет тринадцати. Чертами лица Мурта Раэрктаха.
И это лицо засмеялось.
На сей раз смех был другим. Вполне похожим на обычный. Но всё же неприятным.
Сергей вспомнил сразу. Он слышал этот смех совсем недавно, едва ли четыре дня назад. Смех агрессивный, раздражённый, но в то же время не совсем разборчивый, будто захлёбывающийся…
Через мгновение смех удвоился.
Сергей обернулся через правое плечо. И, шипяще выдохнул сквозь стиснутые зубы.
Мурт Раэрктах смеялся. А также, кривляясь, приплясывал, скакал из стороны в сторону.
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха! Ну, наконец-то! Наконец-то! Наконец-то это ничтожество заняло подобающее место!
Мельм скалился и вращал глазами. Все его гримасы в мельчайших подробностях повторяло лицо тёмной твари. То же самое было и с голосом — взвизгивающий, сбивающийся, он резонировал в страшном, противоестественном дуэте.
— Мурт… — Сергей был совершенно растерян. — Опомнись… Пожа…
— С кем ты разговариваешь?!! — взревел тот, кто больше не был Муртом Раэрктахом. — Его нет!! Осталась лишь самая малость, чтобы позабавиться с ней на досуге! О-о-о, этот нытик получит, что заслужил! Я повеселюсь с ним! А потом вдоволь погуляю со своими новыми друзьями!
Сергей стиснул пальцы на рукояти меча. Он не знал, сможет ли вытянуть клинок. Сможет ли ударить Мурта. Несмотря на весь свой опыт. Несмотря на страшную опасность. Не знал.
Тот, кто сидел в теле мельма, заметил это. Он улыбнулся. Страшно, плотоядно. Видеть такое выражение на детском лице было невыносимо.
— Замешательство, страх, да, да!! — вновь зазвучал чудовищный дуэт. — Как же это сладко! Нужно лишь добавить немного боли… и крови…
Хищно скрючившись, руки мельма метнулись под плащ…
Сергей, едва не взвыв, потянул меч из ножен…
Раздались скрипучие слова заклинания…
Руки мельма показались из-под плаща… совершенно пустые руки. Слегка подрагивающими, но спокойными движениями они вытянулись вдоль боков.
Мельм больше не кривлялся. И выражение его лица сменилось на куда более привычную усталую сосредоточенность. Разве что чуть более болезненную, чем обычно.
