Серебро в костях (ЛП) - Бракен Александра

Кристалл не двигался.

— Проклятий нет, — сказал Эмрис, поднимая камень на уровень глаз. Чёрная жидкость внутри взвилась, закручиваясь вихрем вокруг цветка. — Но магии, как и следовало ожидать, много.

— Что это за кристалл? — спросила я, пока он подносил цепочку ближе к стене. Заметив, как на его лице растёт улыбка, я добавила: — Если скажешь, чтобы я догадалась, я ударю тебя.

Его улыбка стала загадочной — в самом раздражающем смысле.

— Семейная реликвия.

Я раздражённо фыркнула и щёлкнула выключателем его налобного фонаря.

— Хочешь открыть сам? — спросил он.

Я передала ему фонарик и повернулась к камням, закрыв глаза и вспоминая узор прикосновений, который использовала фигура в плаще. Камни под пальцами казались ледяными, и мне даже почудилось, что они дрожат от каждого прикосновения.

Камни вокруг начали двигаться, стуча и скрежеща, ползли, освобождая проход. Забрав фонарик у Эмриса, я глубоко вдохнула влажный воздух и шагнула в открывшийся проём.

За ним оказалась лестничная клетка. Стена закрылась за Эмрисом. Я обернулась, убедившись, что белые камни видны и с этой стороны. Теперь оставалось только одно направление — вверх.

— Где мы? — прошептала я. — Это всё ещё башня?

Луч налобного фонаря Эмриса скользнул вверх по ступеням.

— Сейчас узнаем.

Мы начали подниматься. Я считала пролёты между крутыми и пологими лестницами. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… девять.

— Это не может быть башня, — сказала я, вспоминая, как она выглядела снаружи во дворе. — У неё пять уровней, и библиотека находится на самом верху.

— Мы спустились на три этажа, — напомнил Эмрис. — Возможно, главная лестница ведёт только на пятый уровень, потому что это всё, что позволено видеть остальным авалонцам?

— Или никто из ныне живущих не помнит, что есть ещё один этаж, или как туда попасть, — сказала я, тяжело дыша от подъёма. — Кроме нашего друга в плаще.

Последний пролёт оказался короче остальных, что подтверждало нашу теорию о том, что над библиотекой есть небольшой скрытый этаж. Головокружительный извилистый путь привёл нас именно туда, куда я ожидала: к запертой двери.

Чёрное железо, дверная ручка находилась внутри металлического рта, похожего на кричащий человеческий череп.

Дверь была заперта, но замочной скважины не было, так что взломать её было невозможно. Однако запирающее заклинание раньше никогда не останавливало моего сварливого спутника.

Игнатиус, всё ещё явно обиженный за грубое обращение, тратил вечность на то, чтобы открыть глаз, даже после того, как его фитили зажглись.

— Прости, что отвлекаю в неподходящий момент, но, если ты не слишком занят… — сказала я раздражённой руке, указывая на замок.

Когда его свет упал на дверь, появилось туманное золотое сияние — магические нити, будто свет Игнатиуса снял слой тени, обнажая структуру запирающего заклинания. Только когда Эмрис протянул руку, чтобы осторожно коснуться одной из нитей, с удивлением на лице, я поняла, что это было что-то необычное.

Засов сдвинулся, и тяжёлая дверь открылась наружу.

— У тебя сложные отношения с этой штукой, правда? — заметил Эмрис.

Я подтолкнула его вперёд, заставив первым войти в комнату. Нагнувшись, чтобы пройти через проём, он остановился, блокируя вход.

— Что? — спросила я, встав на цыпочки, чтобы заглянуть за широкую спину Эмриса. Казалось, каждая мышца на его спине одновременно напряглась. — Что там?

Странная вибрация прошла через мою левую руку. Это был Игнатиус. Рука дрожала, а молочно-бледный глаз был распахнут.

Наконец Эмрис отступил в сторону.

Стены по обе стороны от нас были уставлены деревянными полками, на которых покоились небольшие предметы, белые, как обожжённый фарфор. Но когда я шагнула внутрь, позволяя свету Игнатиуса заполнить тесное пространство, холодная, липкая волна тревоги прокатилась по моей груди. Формы — эти скульптуры — были отвратительными, искажёнными муками.

Они были сделаны из человеческих костей.

— Святые боги, — выдохнула я, осторожно сделав шаг ближе к ближайшей полке. Пальцы Эмриса скользнули по моей спине, словно он инстинктивно хотел удержать меня за плечо.

— Ты когда-нибудь видела что-то подобное? — спросил он.

— Нет, — ответила я. — Ни в книгах, ни в хранилищах, ни в гробницах, нигде.

— Это… — Эмрис, впервые, казалось, лишился слов. По его телу пробежала заметная дрожь, пока он потирал руки. — Кому принадлежат эти кости? Какой больной разум мог осквернить их таким образом?

— Это похоже на коллекцию, правда? — сказала я.

— Неужели тот, кто это создал, убил столько людей? — Эмрис говорил так тихо, будто боялся, что кто-то подслушает.

Я покачала головой.

— Даже до проклятия здесь не жило столько существ, чтобы кто-то мог не заметить их исчезновения. Думаю, кто-то копался в могилах.

Поставив Игнатиуса на пол, я приблизила фонарик к первой скульптуре. Верхняя часть рта, сразу за зубами, была аккуратно подогнана под тазовую кость. Обе были покрыты крошечными, едва читаемыми символами.

— Это символы проклятий? — спросил Эмрис, наклоняясь над моим плечом. Тепло его тела окутывало мою спину, дыхание касалось выбившихся прядей волос.

— Нет, — сказала я. — Формы более округлые, переплетённые. Я таких никогда не видела. Думаешь, это осталось со времён друидов?

— Колдуньи создали собственный язык для управления магией, — заметил Эмрис. — Логично предположить, что могли существовать и другие. Или это чисто декоративные знаки.

Следующая скульптура представляла собой грудную клетку, установленную на две бедренные кости. Они были соединены точно вырезанными разрезами, чтобы идеально подходить друг к другу. От центра рёбер свисала рука, чьи фаланги были скреплены серебряными суставами. Все кости были покрыты символами.

В горле у меня встал комок, пока я осматривала всё вокруг. Это было отвратительно, ужасно; я едва могла смотреть на них, не чувствуя холодного ужаса, заложенного в моей крови поколениями.

Я потянулась, чтобы поднять Игнатиуса, но замерла. Свет его маленьких огоньков упал на ближайшую скульптуру на нижнем ряду полок, проецируя её символы на каменный пол. Когда я присела, знаки задвигались, начали вращаться.

— Тэмсин, — раздался резкий голос Эмриса.

Я подняла голову, но его не увидела — он обошёл лестницу, поднимающуюся из центра комнаты. Пробираясь к нему, я прошла мимо ржавеющих доспехов и застеклённого шкафа, заполненного склянками и увядшими чёрными травами.

Узкая лестница, едва лучше скрипучей лестницы, вела на свежий воздух. У её подножия стоял огромный котёл. Первый серый свет рассвета Авалона падал на него, сверкая на серебряных ножках и заставляя выгравированные стороны сиять, как полированные клинки.

Эмрис стоял, глядя в котёл, его лицо было болезненно бледным. Я подошла ближе, готовясь увидеть что-то ужасное внутри.

Вместо этого я обнаружила, что смотрю в мерцающую массу расплавленного серебра.

Оно бурлило под каким-то незаметным ветром, образуя вихри. Запах металла исходил от котла, но, когда я подвела к нему руку, никакого тепла не ощущалось. Только обжигающий холод.

Когда я вгляделась в глубины котла, осколки воспоминаний невольно поднялись на поверхность, чтобы разбиться вновь. Бледное лицо Белой Леди на заснеженном поле, зовущей меня присоединиться к ней в смерти. Вспышка тьмы, камень, сталь маленького клинка. Единорог под мёртвым деревом, падающий, пронзённый стрелой.

Я отступила, заставив себя отвести взгляд. Эмрис выглядел ужасно, хуже, чем я когда-либо видела его — кожа без капли крови, влажная.

— Ты в порядке? — спросила я. — Эмрис?

Прошло мгновение, прежде чем он поднял глаза, и они были наполнены ужасом. Настоящим, чистым ужасом. Он словно не понимал, где находится, пока не отступил от котла, прижавшись к стене.

— Эмрис? — я повысила голос. — Что случилось? Что ты видел?

Он поднял руку, горло с трудом пропускало воздух, пока он сгибался пополам: