Серебро в костях (ЛП) - Бракен Александра

Мой брат отрабатывал серию блоков и парирований, на этот раз с двуручным мечом, а не с тупым тренировочным оружием.

Я замерла, почти не веря своим глазам. Кабелл всегда оживал по ночам, и не раз возвращался домой после ночных гуляний по улицам Бостона или собраний гильдии в то время, как я только вставала. Для него рано встать означало проснуться в полдень.

Но сейчас он был здесь достаточно долго, чтобы успеть взмокнуть от пота. Его лицо покраснело, а в глазах читались настоящие эмоции, когда он улыбнулся какому-то замечанию Бедивира.

— Да, хорошо, хорошо! Молодец, парень! — похвалил его пожилой мужчина, хлопнув Кабелла по спине, когда тот остановился передохнуть. Стремление заслужить одобрение, отражавшееся на лице брата, его ответная улыбка — это было почти больно видеть.

Я чувствовала себя странно отстранённой, словно туман уносил меня куда-то прочь, делая бесплотной и исчезающей. Кабелл поднял меч вновь, но, заметив меня, замер. Его лицо напряглось от беспокойства.

Я прижала два пальца к ладони. Позже. Затем сложила руками небольшой квадрат. Библиотека.

Он кивнул, поворачиваясь обратно к Бедивиру, чтобы продолжить тренировку. Старый рыцарь поднял руку в приветствии, и я ответила тем же жестом, изо всех сил стараясь изобразить улыбку.

Я могла бы попытаться поговорить с Кайтрионой или хотя бы следить за ней, но это лишь окончательно настроило бы остальных против меня. Нет, лучшее, что я могла сделать сейчас, — это продолжить собирать информацию и убедить Кабелла и Неву взглянуть на комнату собственными глазами. Возможно, это наконец заставило бы их искать другой выход из Авалона.

Возможность представилась в виде мягкого вздоха удивления позади меня на ступенях. Лицо Мари, цвета листвы, выглянуло из-за груды сложенного белья в её руках.

— Прошу прощения, я вас не заметила.

— Не понимаю, как вы вообще что-то видите, — сказала я. — Вам помочь?

Лицо Мари напряглось, и я задумалась, не вспоминает ли она сейчас мои резкие слова из библиотеки.

— В библиотеке я была с вами груба, — продолжила я, быстро обдумывая, что сказать. — Хотела бы загладить вину…

Через мгновение её выражение лица смягчилось, но она всё ещё избегала смотреть мне в глаза, позволяя взять у неё половину простыней из её неустойчивой стопки. Ткань всё ещё была холодной после того, как её сняли с верёвки на южной стене.

Мари не любила пустых разговоров. В течение нескольких минут стало очевидно, что моя обычная тактика — позволить собеседнику заполнять тишину нервной болтовнёй — здесь не сработает; казалось, Мари наслаждается этим редким покоем. Мне пришлось искать подход к ней на её условиях.

— Итак… — начала я, лихорадочно подбирая слова, чтобы хоть что-то сказать, пока торопливо следовала за ней. Для такой маленькой она двигалась с грацией и скоростью кошки. — Что вы знаете о единорогах?

Сон маячил где-то в глубине сознания, умоляя признать его значимость, но мне было немного стыдно, что этот бессмысленный вопрос оказался лучшим, на что я была способна в данный момент. Вот почему я не люблю вести пустые разговоры.

Брови Мари удивлённо приподнялись.

— Вы их встречали?

— Нет, — ответила я, чувствуя раздражение из-за собственной неловкости. Я ведь могла бы справиться лучше. — Просто подумала, что… в библиотеке вы столько узнаете о легендах. Мне было интересно, существуют ли они на самом деле. Или они выдуманы… ну, знаете, из снов.

— Сон о единороге — это чудесное предзнаменование грядущей удачи, — сказала Мари, начиная отворачиваться, но затем обернулась, не удержавшись от объяснений. — Они когда-то существовали. Одни из самых любимых созданий Богини, такие же кроткие, как и свирепые.

— Когда-то? — переспросила я. — Что с ними стало?

— Никто точно не знает, только то, что они перестали являться жрицам и больше не помогали исцелять больных, — ответила Мари, снова двинувшись по коридору. — То же самое случилось с драконами.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать услышанное.

— Постойте… драконы? — окликнула я, поспешив за ней.

После того как мы сняли постельное бельё в зале и оставили чистые простыни, мы понесли грязное бельё к священным источникам. Их стирали в отдельном бассейне, глубоко в пещере. Именно там я увидела первую настоящую возможность получить ответы.

— Есть ли под башней другие комнаты или тоннели, как этот? — спросила я у Мари, когда мы поднимались по ступеням обратно во двор.

— Конечно, — ответила она своим мелодичным, словно парящим, голосом. — Их столько же, сколько у тела вен. Некоторые обрушились с течением времени, другие просто забыты, ожидая, чтобы их вновь нашли.

— И нигде не сохранилось упоминаний о них? — спросила я, следуя за ней через двор. Она была такой хрупкой — словно росток по сравнению с остальными из нас. Неудивительно, что остальные авалонцы едва замечали её, когда она спешила мимо с опущенной головой.

— О, как бы я хотела, — вздохнула Мари. — Эти знания умерли вместе с верховной жрицей Вивиан. Она была… — Она замялась, собирая мысли. — Она была верховной жрицей, когда волшебницы восстали против друидов, и именно она научила меня почти всему, что я знаю о магии, ритуалах и истории Авалона.

— Блоха говорит, что теперь ваша верховная жрица — Кайтриона, — заметила я. — Успела ли она чему-нибудь научиться у последней перед её смертью?

— Да, но не слишком долго. — В этот момент в Мари что-то изменилось. Она выпрямилась, расправив плечи, ведя нас вверх по лестнице. Даже голос её прозвучал яснее. — Кейт была первой, кого призвали из нашей Девятки, но мы выбрали её, потому что она лучшая из нас.

— Никто не идеален, — выдавила я.

— Кейт — идеальна, — возразила Мари, бросив на меня дерзкий взгляд. — Она самая храбрая душа из всех, кого я знаю, и самая добрая.

— Она не была доброй к Неве, — заметила я.

— Только потому… потому что она так хорошо знает древние истории, — возразила Мари, убирая за ухо прядь белых волос. — Предательство сестёр нелегко забыть и простить.

— Вы думаете, верховная жрица могла научить её чему-нибудь о магии Повелителя Смерти? — спросила я.

Мари уставилась на меня, её широко посаженные глаза выражали чистое изумление.

— С чего вы это взяли?

Мой желудок сжался, наполняясь чувством вины за всё, что я должна была сказать, но так и не произнесла. Не рассказать ей, зная, какая угроза нависла над жрицами, казалось неправильным. Я всего лишь хотела посадить зерно сомнения в её сознание, чтобы оно проросло и заставило её самой искать ответы, но теперь это ощущалось жестоко до невозможности.

Девятка были преданы Кайтрионе и друг другу, возможно, непоколебимо, после всего, что им довелось пережить вместе. Впервые, глядя на Мари, я начала сомневаться в том, что вижу собственными глазами.

Почему Кайтриона вообще пошла бы на это, зная, что это угрожает её сёстрам и унесло жизни сотен, если не тысяч авалонцев?

Может, она служит другому, подумала я, а всё это — их замысел…

Но эта мысль лишь породила ещё больше вопросов, с которыми мой усталый разум уже не мог справиться. Вместо этого я спросила:

— Что дальше?

— Боюсь, если я скажу, вы не захотите помогать, — с улыбкой ответила Мари.

Я уже слишком хорошо знала гардеробы — по сути, средневековые уборные, выступающие из задней части башни. Они представляли собой всего лишь отверстие в деревянной скамье, которое вело к зловонному, застоявшемуся рву внизу. И, к моему нескончаемому удовольствию, мне пришлось осмотреть каждую из них, опустошая ночные горшки и выливая использованную воду.

Мари всегда держалась на краю — лестницы, стены комнат, двор. Чем дольше я за ней наблюдала, тем яснее понимала: она была невидимым двигателем башни, тихо распределяя дневные задачи между всеми и беря на себя самую неблагодарную, незаметную работу. В её природе эльфинки было заботиться о животных, и, казалось, это распространялось и на людей.