Филлип Бругелитт - Девять ворот
Собравшиеся взорвались возгласами приветствия Кали, принявшего корону от Майи.
* * *Все еще находясь под покровом леса, усталый, голодный и боящийся за жизнь своей сестры и своего лучшего друга, Гопал рвался вперед. Путешествие продолжалось примерно столько, сколько и предсказывал Судама, и они наконец добрались до города Тошана.
Многое изменилось за то время, что они были в Била-свагре. Чтобы войти в Тошану, они должны были раздвинуть обгоревшие и разбитые ворота, висевшие на огромных ржавых петлях. Все втроем они с трудом отодвинули одну створку в сторону. На обратной ее стороне был нацарапан символ писаки.
В городе они обнаружили разграбленные дома с обнажившимися крышами. Оживленные некогда улицы заросли сорняком и были пустынны, за исключением нескольких сельчан, притаившихся в тени их разрушенных жилищ.
Горячий ветер задувал вдоль улицы, поднимал сухую пыль, образуя большие облака пыли, передвигавшиеся по пустой деревне как фантомы, хлопая дверьми и ставнями. Когда пыль осела, они увидели выстроившиеся вдоль улицы шесты, на которых висели обезглавленные трупы мужчин и юношей.
Судама подбежал к человеку, прижавшемуся к косяку дверного проема. Брахмачарья схватил его за руку и выдернул незнакомца из полумрака. Это был скелет, обтянутый сухой кожей, с запавшими щеками и холодным мертвым взором глубоко утопленных глаз. Судама развернул его лицом к себе.
— Что с тобой? — Судама встряхнул его в отчаянии. — Разве так теперь в Тошане встречают гостей?
Гопал и Нимаи, обеспокоенные громким голосом Судамы, подошли к нему, неся с собой спящую Китти. Увидев Нимаи, незнакомец съежился и задрожал. Судама отпустил его.
— Что происходит? — спросил Гопал, глядя на несчастного и показывая Нимаи, чтобы тот опустил носилки с Китти.
— Не знаю, — ответил Судама. — Похоже, он принимает нас за йамадуттов.
— Вы посланники смерти! — донесся дрожащий голос из угла.
— Вы приспешники Йамы, — закричал он, уткнувшись лицом в ладони.
Гопал склонился над ним, пытаясь взять его за руку. Незнакомец оттолкнул ее, и Гопал от неожиданности потянулся за кинжалом.
— Ну, убей же меня! — закричал человек, простирая руки и обнажая свое истерзанное тело. — Вы захватили наши фермы, наших жен и наших детей. У меня ничего не осталось, кроме моей души. Возьмите ее и оставьте меня в покое.
Он с плачем повалился в темный угол.
Гопал отошел. Все было слишком похоже на Голоку. Кошмар не кончался. Дела не становились лучше.
— Пойдем, — сказал Судама. — Оставим его. Он нам ничем не поможет. Нам нужно найти Дхануса, целителя, к которому я вас вел.
— А как быть с ним? — спросил Гопал, указывая на незнакомца. — Мы не можем его оставить просто так.
— Твоя забота о том, кто уже не жив и еще не мертв, достойна похвалы, — резко ответил брахмачарья.
Гопал взглянул на фигуру бедняги, потом на свою сестру, и ему опять стало страшно, что ученик недостаточно опытен.
— Откуда ты знаешь? — выкрикнул он.
Судама шагнул вперед.
— Мы ничего не можем для него сделать. — Он поднял руку, показывая на Гопала, Нимаи и Китти. — Меня заботите только вы, так что берите Китти и пошли, пока мы еще можем что-то сделать для нее!
Они шли по пустынным улицам, заросшим сорняками, под взглядами испуганных глаз, прятавшихся в темных окнах и им становилось все яснее, что Смерть накрыла Тошану своей тенью.
Судама неожиданно остановился перед заброшенным строением, единственное окно которого было забито досками изнутри, а перед дверью росли сорняки в человеческий рост. Было ясно, что через эту дверь уже долгое время никто не входил и не выходил. На потрескавшейся вывеске было написано «Дханвантари».
— Целитель? — спросил Гопал.
— Ему нравится так себя называть, — сказал Судама.
Нимаи поскреб свою покрытую шерстью щеку, не понимая смысла замечания Судамы.
— Он был моим учителем, — сказал Судама, глядя на Гопала, — перед Вьясой.
Судама пошел, ломая сорняки и двери. Нимаи посмотрел на траву, борясь с каким-то неосознанным желанием, а затем попытался заглянуть в щели заколоченного досками окна. Гопал обеспокоено смотрел на сестру и на темное строение, окружающее их. Он чувствовал себя беззащитным.
«Здесь ли он?» — подумал Судама, стуча в дверь.
Ответа не последовало.
— Здесь он или нет, нам нужно убираться с улицы.
Гопалу было не по себе. Судама согласился и еще раз постучал в дверь. Дверь заскрипела и отворилась на дюйм. Из темной щели на него внимательно смотрел чей-то глаз.
— Кто здесь? — донесся из темноты старческий надтреснутый голос. — Чем могу служить?
— Дханус! Это я… Судама!
— Судама?
Дверь приоткрылась еще на дюйм, а затем отворилась полностью с длинным протяжным скрипом. Из нее вышел старик, футов пяти ростом. Его сморщенное, но не от времени, как чернослив, лицо, было обрамлено длинными черными волосами. Это не были волосы старика. Его руки со скрюченными пальцами были не толще бамбука. Он обнял Судаму.
«Как этот человек мог быть целителем?» — подумал Нимаи.
Лицо старика светилось от радости, но глаза были пусты.
— Судама мой старый друг.
Почувствовав какую-то невидимую опасность, Дханус шагнул обратно в тень.
— Быстрее! Заходи. Улицы Тошаны теперь небезопасны ни для людей, — Дханус принюхался, — ни для зверей.
Судама махнул рукой остальным, и они быстро вошли в темную лавку. Дверь захлопнулась, и возле порога упало бревно. Дханус устало прислонился к двери. Внутри было так же тихо и пусто, как и на улице. Голые потрескавшиеся стены были увешаны пустыми полками, которые некогда были заполнены бутылями всех форм и размеров с настоями трав и различными снадобьями. Остались только их отпечатки. Налево от них был очаг с едва теплившимся пламенем, а вся правая часть комнаты, бывшая когда-то его рабочим местом, была затянута паутиной. Каменный лоток, утопленный в деревянном полу, был заполнен серыми холодными углями. Только пауки и мыши работали теперь в комнате, отчего она казалась еще более пустой и заброшенной. Справа была еще одна дверь. Вдоль стены лежали циновки и еще несколько полок.
Тишину нарушил Дханус:
— Прошу прощения за такой прием. — Он потянулся за клюкой. — С тех пор как настал Век Кали, немногим из живых можно доверять.
Гопал и Нимаи положили носилки у огня, и Дханус опять принюхался.
— Но хватит. Не так часто я принимаю гостей, а тем более друзей.
Дханус с трудом отлепил себя от двери и подошел к очагу, взяв лампу с полки. Он с помощью лучины поджег масло в лампе и осветил комнату.
