Джон Норман - Побратимы Гора
— Это удачно, для того, чем Ты являешься.
— Я была рабыней в течение многих месяцев. Мне жаль только того, что всё это время пропало впустую. Я до сего момента ждала возможности почувствовать, каково это быть, действительно быть рабыней.
— Что Ты чувствуешь к мужчинам теперь? — поинтересовался я.
— Они интересны и красивы, — ответила она.
— Красивы? — переспросил я.
— Для моих глаз, — улыбнулась рабыня.
— И что еще?
— Я знаю, что они — мои владельцы, что я нуждаюсь в их прикосновениях и что я хочу им служить.
— Можешь ли Ты представить саму себя стоящей на коленях перед мужчиной, и со склонённой головой, умоляющей его, подарить тебе свою ласку?
— Конечно. Теперь, когда моя сексуальность была пробуждена, по-другому и быть не может.
— А примет ли он твою мольбу?
— Я могу только надеяться, что он снизойдёт до меня, — вздохнула она.
— Иногда он может пойти навстречу твоей мольбе, а иногда нет. Также помни, что могут настать времена, когда Ты будешь благодарна за такие непритязательные знаки внимания, как затрещины или пинки.
— Думаю, я должна буду принять то, что мне дадут. Ведь я — всего лишь рабыня, — покорно сказала девушка.
Я тогда снова взял её, сжимая в объятиях.
— Да-а-а-о-о-у! — тяжело задышала она.
Я лежал на боку, а девушка аккуратно вкладывала мне в рот маленькие кусочки пеммикана. Я наслаждался видом девушки, кормящей меня. Чуть раньше она принесла мне воду из ручья в своём рту, но попить у меня не получилось, ибо при её передаче, едва коснувшись её губ, я почувствовал необоримое желание, приведшее к новому восторженному натиску. По окончании пришлось самому идти к ручью, чтобы утолить жажду.
— Солнце уже почти закатилось, — напомнил я.
— Значит, я должна быть возвращена в стадо, — простонала она. — Я должна быть привязана около деревни вместе с другими рабынями. Меня снова стреножат и за шею привяжут верёвкой к столбу. Как я смогу теперь перенести, возвращение в стаду? — спросила она, несчастно глядя на меня?
— Честно говоря, я сомневаюсь, что теперь Ты пробудешь в стаде слишком долго, — успокоил я рабыню.
— Я теперь нуждаюсь в мужчине, — признала она. — Я сделаю всё, чтобы он взял меня свой в вигвам, чтобы служить ему как рабыня.
— Ты теперь беспомощна, не так ли?
— Да, Господин, — улыбнулась она. — Мне можно покинуть одеяло?
— Да, — разрешил я.
Она подошла к маленькому лоскуту кожи, в который был завёрнут хлыст, подняла лоскут, принесла его и расстелила рядом с краем покрывала.
— Вы сказали мне, — улыбнулась девушка, — что это кожа, того же размера, что и циновки подчинения в Тахари.
— Да.
— Смотрите. Я встаю на колени на циновку, — сказала она с улыбкой, и низко склонив голову.
Я внимательно рассмотрел её. Тысячи фрагментов воспоминаний всплыли в моём сознании: обширная, желтовато-коричневая пустыня Тахари, её однообразие, её барханы, караваны, оазисы и дворцы. В культуре Тахари у циновки подчинения свое особое место.
— Могут ли такие девушки как я, в Тахари становиться на колени на таких циновках? — поинтересовалась она.
— Да, — ответил я, и вновь пред моим глазами всплыли картинки многих таких рабынь, виденных мною, белокурых и красивых, стоящих на коленях на циновках перед их смуглыми владельцами.
— О-о-о! — закричала рабыня, сметённая с подобия циновки подчинения, схваченная и взятая.
Девушка вновь поднялась на колени передо мной. Её голова склонилась.
— Я прошу Вашей нежности, Господин, — прошептал она.
Я улыбнулся. Хорошо ли она помнила начало нашей беседы?
Я посмотрел на солнце, проглядывающее сквозь листву деревьев, и подумал, что у нас ещё есть время.
— Заслужи это, — велел я.
— Да, Господин, — сказала она, со счастливой улыбкой.
И мгновением позже я снова сжимал её, стонущую и извивающуюся, в кольце моих рук.
— Нам уже пора расставаться, — напомнил я.
— Я знаю, — прошептала рабыня.
Я встал, и начал собрать свои вещи.
— Скатай покрывало, — приказал я, и она сделала это быстро и беспрекословно. Она опустилась на колени, прямо на землю.
— Свяжите мои руки, — попросила она, — как можно туже, чтобы я не могла ими пошевелить, и приведите меня в стадо, на верёвке за шею.
— Нет. Ты назад Ты пойдёшь, передо мной, спокойно, как подобает рабыне.
— Слушаюсь, Господин, — улыбнулась она.
Этой верёвкой я перевязал свои вещи. С девушкой, предшествующей мне, я оставил маленькую рощу. Я лишь однажды оглянулся назад, посмотрев на то место, где я прекрасно провел время.
13. Я узнаю о присутствии ваниямпи
— Покажи мне, рыжеволосую рабыню, — приказал Махпиясапа, вождь клана Исбу племени Кайилы, встав перед вигвамом Кэнки.
Кэнка гордо стоял перед вождём, сложив руки на груди, не выказывая ни малейшего испуга.
— Виньела, — позвал он.
Напуганная девушка показалась из вигвама и встала на колени около его порога.
— Это — она, — сказал один из мужчин с Махпиясапой.
— Именно она, танцевала на шесте, — подтвердил другой.
— Привлекательная рабыня, — похвалил третий.
— Я хочу эту женщину, — объявил Махпиясапа Кэнке, указывая на Виньелу.
— Вы не можете её иметь, — отказал Кэнка.
— Говори, Вопетон, — велел Махпиясапа Гранту, которого он привёл вместе с собой.
— Мой друг Кэнка, — обратился торговец, — женщина была приведена в Прерии для Махпиясапы. Он заказал мне такую женщину в прошлом году. Именно для него я купил её в Кайилиауке около Иханке, и для него я вёл её на восток на моей цепи. Сделка была старой, заключённой в прошлом году. Он — ваш вождь. Отдайте ему женщину.
— Нет, — вновь наотрез отказал Кэнка.
— Я должен был получить пять шкур жёлтого кайилиаука за неё, — объяснил Грант. — Однако главное, это то, что я не хочу, видеть вражду между двумя великими воинами клана Исбу. Отдайте её Махпиясапе. Я откажусь от своего вознаграждения.
— Нет, — перебил его Махпиясапа. — Никогда никто не сможет сказать, что Махпиясапа не сдержал своего слова. Когда я получу женщину, я отдам тебе шкуры.
— У него нет прав на эту женщину, — заявил Кэнка. — По праву захвата она является моей. Махпиясапа, мой вождь, знает это. Мой вождь Махпиясапа, — Кайила. Он не будет нарушать наши обычаи.
— Но нам действительно нужно заключить мир между Кайилами и Жёлтыми Ножами, — сказал Махпиясапа. — Ватонка организовал это. Уже сейчас гражданские вожди Жёлтых Ножей живут в его вигваме.
