Джон Норман - Побратимы Гора
Я улыбнулся.
— Вы видите? Я — рабыня.
— Я знаю, — ответил я. Она была женщиной.
— Вы читали книгу Притиона Клеркуса с Коса? — вдруг спросила она.
— Неужели бывшая свободная женщина, гражданка Ара, читала это? — удивлённо спросил я.
Это был трактат о неволе.
— Рабыня, не ставит условий, она не желает мелких требований к ней, она не просит лёгкости, она ничего не просит, она дает всё, она стремится любить и самоотверженно служить, — процитировала она на память.
— Ты хорошо запомнила это, — заметил я.
— Вы читали это? — всё же хотела знать она.
— Да, — ответил я.
Я отлично помнил это изречение. Девушка, возможно, когда-то слышала и запомнила его.
— Я всегда была очарована неволей, — вдруг призналась она, — но я никогда не ожидала, что сама стану рабыней.
— Поцелуй меня, рабыня, — попросил я.
— Слушаюсь, Господин.
— Теперь Ты боишься, что как рабыня, можешь быть отвергнута?
— Теперь, как рабыня я вижу, что это не имеет значения. Боязнь таких вещей, ко мне не относится. Скорее надо следить, чтобы быть абсолютно приятной. Если я отвергнута, это не имеет значения, поскольку я — всего лишь рабыня, как рабыня я — ничто. Я являюсь бессмысленной и ничего не стоящей вещью. Таким образом, какое может иметь значение, если я должна презираться и отвергаться? Просто я должна попробовать ещё раз, снова стремясь беспомощно служить и любить.
Я не отвечал ей. Зачем? Пройдёт совсем немного времени, и она, в любом случае, сама изучит, что меньшее чего должна бояться рабыня — это быть отклонённой. Скорее она должна бояться обратного. Она как раз должна опасаться, что один только вид её будет приводить мужчину в полубезумное состояние от страсти, и что возможно, он не остановится до тех пор, пока не поместит её в свои цепи.
— В своём трактате, Притион Клеркус, прежде всего, озабочен только одной формой неволи, той, что касается рабыни для удовольствий, — объяснил я.
— Это верно.
— Но рабство многогранно, и некоторые его виды, несомненно, довольно страшны и неприятны.
— Да, — вздрогнула она, ибо слышала, об использовании рабства в сельском хозяйстве, и в таких местах, как общественные кухни и прачечные. Несомненно, она была наслышана о позорном рабстве и рабстве мести. Одной из форм рабства мести является рабство замещения, в котором одна женщина, полностью невиновная, порабощается и становится объектом ненависти, вместо другой женщины, называемой «по-крайней-мере-временно-недоступной», при этом даже получая её имя. Женщина заменитель в этой ситуации, конечно, действительно порабощается. Даже если ненавистная женщина позже захвачена, её заменительница не освобождается. Она обычно может быть просто продана или обменена.
— Но общим знаменателем для любого вида рабства является то, что женщина должна быть полностью покорной и приятной и во всех отношениях, и она полностью объект желаний её господина.
— Да, Господин.
— Ты можете поцеловать меня снова, рабыня, — разрешил я.
— Да, Господин, — сказала она, и прильнула к моим губам, а я осторожно положил её обратно на покрывало. Её руки всё ещё были сомкнуты на моей шее.
— Вы собираетесь учить меня быть приятной?
— Да.
— Значит, Вы будете улучшать, собственность моего владельца.
— Да. Но я собираюсь сделать несколько больше, чем просто научить тебя, как ублажать мужчин.
— Что же? — удивилась она.
— Когда я закончу с тобой, моя голая красотка в бисерном ошейнике, Ты будешь очень сильно отличаться, от тебя теперешней.
Она смотрела на меня, молча и непонимающе.
— Я собираюсь превратить тебя в мечту мужчины об удовольствии, — объяснил я.
— Сделайте так, — попросила она, и приступила к своей трансформации.
— Пожалуйста, пожалуйста, — плакала девушка. — Не оставляйте меня! Я прошу Вас! Дотроньтесь меня ещё раз, пожалуйста! Я прошу Вас, не оставляйте меня! Я не знала, что могло произойти что-то подобное этому! Пожалуйста, я прошу Вас, прикоснитесь ко мне снова! — Она умоляла меня сжимая в своих объятиях. Её слезы вымочили мои руки и грудь.
— Ты просишь этого как рабыня?
— Да, Господин! Я умоляю об этом как рабыня!
— Замечательно.
— Какой же дурой я была, пока оставалась свободной женщиной! — прошептала она.
— Ты была всего лишь невежественной, — поправил я.
— Тогда я не знала, что значит быть рабыней, беспомощной и чувственной.
Я не отвечал.
— Я не знала, что такие чувства могут существовать, — всхлипывала она. — Я никогда не чувствовала ничего подобного этому. Они настолько подавляющие.
— Они связаны с господством и подчинением, — объяснил я.
— Когда я вам отдавалась, то боялась, что могла умереть, — призналась девушка.
— Это был всего лишь маленький рабский оргазм, — заверил я.
Она посмотрела на меня с любопытством.
— Вне того что Ты испытала, лежат безграничные горизонты экстаза. Я думаю ещё ни одна женщина, не смогла достичь их.
— Это намного больше, чем просто физические ощущения, — признала она.
— Это является психофизическим. Это — неразрывное эмоциональное, физическое и интеллектуальное единое целое.
— Теперь, я буду нуждаться, в частых прикосновениях мужчины, — сказала она.
— Да, это так.
— Вы сделали это со мной, — упрекнула она меня.
— Это должно было быть сделано давно, — усмехнулся я.
— Но теперь, что я буду делать, если мужчина не захочет удовлетворять меня?
— Попытайся стать такой, чтобы он оказал тебе снисхождение, — предложил я.
Она вздрогнула. Теперь она была в намного большей власти мужчин, чем она когда-либо могла себе представить. Можно сказать, что с этого момента рабский огонь разгорелся в её животе. Теперь, она была восприимчива к мучениям и лишениям рабыни. Свободные женщины, сексуальность которых обычно приглушена или вовсе задавлена, часто не в состоянии понять отчаяния и силы этих потребностей для страстной рабыни. Они думают, что они отличаются от невольницы, и относятся к ней как к низшему существу. Однако, будучи порабощены сами, они, конечно, быстро пересматривают своё мнение. Они, точно также, будут безнадёжно стонать и царапать пол в их клетках, умоляя грубых надсмотрщиков об их прикосновении, и точно также в свою очередь станут презираться свободными женщинами, которых ещё не успели поработить.
— Вы уничтожили меня для свободы, — сказала она.
— Ты возражаешь? — для вида удивился я.
— Нет, — засмеялась девушка. — Я хочу быть рабыней. Я полюбила быть рабыней.
