Наказание для вора (СИ) - Котова Дарья

* * *

— Да-а, ты везде найдешь проблемы, — насмешливо протянула Мила, промакивая платком, смоченном в отваре, огромный синяк на пол-лица.

Лен, насупившись, промолчал. Помог, называется. Нет, по факту он помог, спас девицу от грабителей, ее довел до дома, мужика — до Управления, выслушал шутки дежурных и полюбовался недовольной физиономией Сета, но чувствовал себя при этом полным дураком.

Мила тем временем надоело издеваться над признавшим поражение Леном, и она, отложив платок, неожиданно склонилась и поцеловала его в здоровую щеку. Под взглядом оранжевых глаз, расширившихся до размера блюдец, она пожала плечами и удалилась с кухни. Дель, все это время сидевший в углу с кружкой чая и домашней аптечкой, не удержался и улыбнулся. Это взбесило Лена: за последние три месяца Дель с Милой очень сошлись. Часто бывали ситуации, как сегодняшняя, когда лис ловил такие понимающие взгляды, тогда как сам он не понимал ничего! Это бесило. Нет, он не ревновал друга к возлюбленной, но их духовная близость вызывало в нем зависть. Он никогда не понимал и не поймет Милу так, как это сделал Дель. Он не эльф и даже не полукровка, не обладал он никогда тонкой душевной организацией и не стремился к этому, но вот рядом с Милой и Делем у него все чаще стали случаться приступы чувства собственной неполноценности. Он почти физически ощущал себя простым смертным, низшей расой, рядом с прекрасными бессмертными созданиями. Это как раз и бесило Лена.

— Как история? — поинтересовался он у Деля: близилась зимняя сессия и все студенты, даже самые безалаберные, взялись за учебники. Кроме, конечно, Реба с Леном. Первый никогда ничего не учил, а второй никогда ничего не учил, кроме истории. Но ее он успел вызубрить за последние две недели и даже сдал Гериму все пять рефератов, которые «любимый» профессор задал лично ему.

— Кажется, неплохо, — на мгновение серые глаза встретились с оранжевыми: у Лена создалось ощущение, что друг догадывается, что он скрывает и о чем не хочет говорить. — Лучше, чем у Мэла с эльфийским.

— Потому что учиться нужно, а не по кельям шастать, — проворчал Лен. У него у самого были проблемы с этим проклятым языком проклятых остроухих, но лис мог выкрутиться из любой ситуации, а уж на экзаменах привык списывать и юлить напропалую. Но он — это он, а Мэл даже соврать толком не мог, ему приходилось играть честно и рассчитывать только на свои знания, которые из-за постоянных отлучек в Орден, были весьма скудными для Академии. Вот вылетит этот идиот и что делать?

Судя по вздоху Деля, тот думал в сходном ключе.

* * *

— Лен.

— Что? — недовольно отозвался он. Вот ведь носом чует, что сейчас они начнут ссориться, а у него в руках, между прочим, острый нож. Но Милу бесполезно просить дать ему нормально побриться, ее не остановила бы даже его смерть.

— Давай сходим в театр.

Эльфийка валялась на кровати и наблюдала сквозь открытую дверь уборной за лисом. Тот мысленно выругался и перешел на другую щеку.

— Зачем?

— Я хочу.

— Довод.

— Вот именно. Мы за три месяца никуда ни разу не выбрались, не считая походов с твоими друзьями в бар к Ребору.

— А мы должны куда-то выбираться?

— Обычно, это предполагается, когда люди и нелюди начинают встречаться.

— Разве мы встречаемся? — вот теперь Лен удивился, но его удивление ни в какое сравнение не идет с Милиным. Она резко села, во все глаза уставившись на него, словно у него на голове выросли лосиные рога.

— А разве нет?

— Нет, — тоном, которые говорят самые очевидные вещи, ответил Лен, даже отложив в сторону нож.

— Нет? — Мила явно была близка к состоянию шока. — Еще скажи, что у нас отношения хозяйка-слуга.

— Как бы да, — начал Лен и тут же поспешно добавил: — И любовники, конечно.

— Ах любовники! — зло воскликнула Мила, сжимая кулаки так, что побелели костяшки.

Однако Лен не испугался, он давно ждал этого разговора. Еще тогда, осенью, когда все начиналось, понимал, что это ненадолго. Как только леди Феланэ надоест, она тут же выставит его вон. Поэтому он иногда специально выводил ее из себя, чтобы посильнее настроить против него, испытывая ее терпение, которое, как он знал, далеко не бесконечно. Именно поэтому он, как бы ни ревновал, радовался, что Мила с Делем ладят: повышались шансы, что остроухая оставит ликана в доме, когда будет вышвыривать лиса. И вот теперь Мила еще удивляется правде: наверное, рассчитывала, что он будет подыгрывать, но у Лена не было на это сил. Ему и так пришлось смириться, что нереальный сон, в котором он жил три месяца с той, которую любил, когда-нибудь закончится и, возможно, весьма скоро. Лен одновременно ненавидел себя за свои дурацкие чувства, доставлявшие ему столько мучений, и наслаждался ими, этой сладкой пыткой. Он понимал, что не уйдет от Милы по своей воле, не сможет, чтобы она не творила с ним, поэтому вся надежда в этом вопросе была на нее.

— Да, любовники, — подтвердил Лен. — А кто еще?

— То есть, — голос Милы звенел от едва сдерживаемой ярости, и она была непритворна: девушка и вправду злилась. — То есть тебя во мне интересует исключительно мое тело и больше тебе от меня ничего не нужно? — она поднялась с кровати и медленно по широкой дуге приближалась к нему.

«Нет, я хочу видеть тебя каждое утро, носить тебе тапки в зубах, терпеть побои и даже готов познакомиться с твоей мамой», — с обреченной тоской подумал Лен, но вслух сказал совершенно иное:

— Оно тоже.

— А что еще? — Мила остановилась перед ним, глядя прямо в глаза. Сейчас она напоминала большую рассерженную хищницу.

— Ничего, — нервно сглотнув, ответил Лен, и тут же пожалел.

Не говоря больше ни слова, Мила, подхватив сумку с книгами, вылетела из спальни.

— Мила, стой! Проклятье!

Он догнал ее только в холле, срезав путь на лестнице, попросту спрыгнув. Прижал у входной двери, получил поддых, но хватку не ослабил, в результате они оба упали на ковер, причем, Лен, как более ловкий, ухитрился оказаться сверху, прижав усиленно сопротивляющуюся эльфийку к полу.

Склонившись к розовой ракушке острого ушка, он едва слышно прошептал:

— Люблю тебя, — копошение под ним прекратилось, Мила замерла. — На все ради тебя готов, только не злись по-настоящему. Хочешь театр, будет театр. Хоть в Глубины за тобой пойду.

Горячий шепот обжигал. Мила молчала.

Лен отстранился и, не глядя на нее, уже будничным тоном произнес:

— Так сколько там твои билеты стоят? И сразу говори, куда и на что мне их брать.

— Я уже взяла, — хмыкнула Мила и нежно погладила его по щеке. Лену пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не податься навстречу ласке. Внутри было противно: он опять прогнулся, сдался.

— Сколько?

— Лен.

— Сколько?

— У тебя столько не будет.

— У меня скоро получка, если хозяйка не задержит.

Мила тяжело вздохнула и ответила.

* * *

За окном в мерном танце кружились снежинке, в тишине аудитории тихо поскрипывали студенты перьями и шипели друг на друга Мила с Леном. За прошедшие три месяца Дель уже привык к непрекращающимся спорам между этой парочкой, так что даже не отвлекался на них, продолжая записывать последнюю в этом семестре лекцию, зато кое-кто другой обратил на них внимание.

— Ален, чем вы занимаетесь? — ничего, даже история, не могла отвлечь профессора Герима от дрессировки своего «любимчика».

— Слушаю вас, — рявкнул в ответ Лен, выбешенный Милой на совесть. Однако Герим не стал пенять ему на тон, лишь зловеще сузил глаза, присматриваясь.

— Что у вас с лицом?

Лен рефлекторно потер расплывшийся синяк: отвар помог, но не настолько, чтобы убрать его бесследно.

— Спешил на ваше занятие, упал, ударился, теперь страдаю.

— Очень смешно, — процедил профессор.

— Мне — да, — безбашенно ответил Лен.