Наказание для вора (СИ) - Котова Дарья

Лен повел плечами, уходя от касания Милы и поворачиваясь к ней лицом.

— Я тоже это заметил. Получается, ликан не хотел нас убивать? Он явно был недоволен, когда колдун нас едва не поджарил.

Мила откинулась на спину и вздохнула.

— Лен, ты единственный мужчина в этом мире, который после секса ведет заумные разговоры. Лучше бы продолжил или спать лег.

Лис закатил глаза, и она, кажется, уже знала, что он сейчас скажет.

— Если тебе нужен выносливый любовник, который всю ночь будет тебя «развлекать», то найди себе такого, а не насилуй мозг мне, — огрызнулся Лен, плюхаясь обратно на кровать и пытаясь удобно улечься.

Мила раздраженно закатила глаза: как же он ее бесил. Последовав примеру этого бешенного и слишком гордого лиса, эльфийка отвернулась к стене и постаралась заснуть. Ей было интересно, сколько продержится Лен на этот раз.

Спустя полчаса сопения жилистые и удивительно сильные руки обняли ее, а острый нос зарылся в золотой шелк волос. Мила самодовольно улыбнулась: никуда он от нее не денется и никакие «выносливые любовники» ей не нужны. Достаточно одного рыжего лиса, от взгляда которого ей хочется улыбаться и прикосновения которого заставляют сердце биться чаще.

Часть 2. Конец близок

Глава 1. Театр

— Нападений нет уже три месяца, радуйся, — проворчал Реб, наливая другу бесплатной выпивки.

— Люди еще помнят, — Лен опрокинул очередную стопку: сегодня был выходной, а очередной скандал с Милой давал ему возможность напиться в гордом одиночестве. — Все и так не любят ликанов, а сейчас еще не забылись осенние нападения… О работе для нас с Делем и думать нечего.

— Чего тебе так хочется уйти от Милы? Живешь в шикарном особняке, спишь с эльфийкой, а она тебе еще за это платит.

— Она платит мне за то, что я веду ей хозяйство! — огрызнулся Лен, громко ставя пустой стакан на барную стойку. — И мне не нравится такая работа, не люблю копаться в счетах и отчетах.

— А разносить чай богатеньким дядечкам и кланяться знатненьким тетенькам любишь? — поддел его Реб.

Лен промолчал: он не собирался обсуждать свою внезапно образовавшуюся личную жизнь и отношения с Милой.

Словно слыша его мысли, дракон заметил:

— В Академии теперь только и ходят разговоры о вас: главный задира Академии и бедный студент встречается с первой красавицей Рассветного Леса.

— Не первой, — Лен просто не мог промолчать и не задеть хоть так Милу. И плевать, что ее здесь нет, а его поведение больше похоже на глупое ребячество.

Реб бросил на него насмешливый взгляд.

— Шел бы ты домой к своей «не первой» эльфийской красавице.

— Забыл тебя спросить.

— Опять поцапались?

— Реб, отстань. Сам-то, — Лен кивнул на задравшийся рукав рубашки друга, который открыл взгляду характерный след на запястье, а чуть выше — синяк. — Дрались с Соней?

— Нет, — многозначительно ухмыляясь, ответил Реб. — Навещали друзей из «Острых шипов».

Лен присвистнул: так вот какие склонности у его друга.

— И что, мне теперь тебе на день рождение плетку дарить, а Соне — кляп?

В лиса полетела мокрая тряпка и обещание придушить. Он не стал искушать судьбу и последовал совету друга — отправился домой. Да, именно в особняке Милы приходилось жить, работать и любить ее. Все вместе, одновременно и под громкие крики постоянных ссор, которые не скупясь они оба устраивали. Оставалось лишь сочувствовать Делю, обитающему на кухне. И как он, Лен, всеми уважаемый бывший вор, веселый парень и независимая личность, докатился до того, что живет с эльфийкой? А все из-за ликана, Катакомб, настойчивости этой самой эльфийки и, конечно, персикового платья. Именно с него все закрутилось в тот роковой день…

…Это был день, когда Алисия наконец выпустила его из лазарета. Спина уже давным-давно не болела, только шрамы иногда мешали, неприятно стягивая кожу и мешая былой подвижности. Возвращаться пришлось в дом Милы, которая заявила, что она не Герим, и не против, что ее работники отсутствуют месяцами. При этом ехидно улыбалась и так предвкушающе сверкала своими сапфировыми глазами, что Лен едва подавил желание сбежать обратно к Алисии. На кухне его ждал приготовленный Делем завтрак, и, в принципе, утро прошло неплохо. На весь день Лен зарылся в бумаги, которые скопились за время его отсутствия, поражаясь тому, как много занимает управление таким небольшим домом. Постепенно в его сознании появилась и укрепилась мысль, что зловредная остроухая просто-напросто скидывала все бумажки на его стол, даже не разбираясь. Так что работой Лен был обеспечен на несколько дней.

Вылез из своей конуры, как называла его кабинет Мила, только поздним вечером. Дель, зевая, указал на прикрытую салфеткой тарелку с ужином и, пожелав светлой ночи, отправился спать. Сидя на кухне и жуя холодный кусок мяса, Лен пришел к утешительному выводу, что жизнь налаживается. Если не считать ночных кошмаров с трупом колдуна, чью смерть лис себе так и не простил, шрамов во всю спину и несколько недель сплошной боли. Да, жизнь определенно налаживается.

Он уже шел к их с Делем небольшой спальне, расположенной рядом с чуланом под лестницей, когда встретил Милу. Она явно поднималась к себе из библиотеки — в руках была книга, — но не это заставило Лена остановиться и замереть, как гному перед алмазами. На Миле было то самое легкое персиковое платье из его сна!

— Ты чего, рыжий, любуешься? — беззлобно поддела эльфийка, но ее мелодичный голос звучал для лиса издалека, словно через густой туман.

— Откуда у тебя это платье? — прохрипел Лен, так и не придя в себя.

Золотые дуги бровей изящно изогнулись в немом удивлении.

— Купила. Очень давно, еще в Рассветном Лесу. Это мое любимое платье… С чего вдруг подобный интерес к моему гардеробу?

— Ни с чего, — с трудом сглотнув, ответил Лен, взлетая по лестнице за мгновение.

Прижав Милу к перилам, он поцеловал ее со всей страстью, так долго подавляемой им. Как же давно он грезил о ее мягких губах, шелковых волосах, нежной бархатной коже, как часто он представлял, что целует ее тонкую шею, изящные ключицы, плоский живот, красивые ножки, как вдыхает аромат подснежников, как слышит ее прерывистое дыхание и тихие стоны…

Часы в спальне размеренно тикали, за окном накрапывал дождь, а Лен лежал и впервые за долгое время ни о чем не думал. Но Мила не была бы Милой, если бы не испортила этот редкий мирный момент.

— Ты порвал мое платье, — с нотками претензии заметила она, откидывая со лба слипшиеся пряди.

— Купи новое, — отмахнулся Лен, пытаясь отдышаться.

— Оно было любимым!

— Зашей.

Мила на секунду замолкла, потом нехотя призналась:

— Я не умею шить.

Лен не удержался и бросил на нее насмешливый взгляд.

— Тебя научить?

Мила поперхнулась воздухом от возмущения и кинула в него подушку. Промахнулась, что ввергло ее еще в большую ярость, и с полчаса они просто развлекались тем, что дурачились, как дети: Мила швыряла в него подушки и пыталась поймать, чтобы задушить, а Лен ловко уворачивался и заливисто хохотал. Закончилось все страстным поцелуем, перетекшим в не менее страстную ночь…

…Воспоминания о том злосчастном дне прервал чей-то истошный крик.

— Помогите! Помог…

— Заткнись, дура! — теперь мужской голос, низкий и хриплый, словно простуженный.

Лен спокойно прошел мимо переулка, из которого доносились эти «подозрительные» реплики.

«Тебя это не касается, тебя это не касается», — твердил про себя лис. У него и без случайных грабителей и неразумных девиц, шляющихся ночью по Кварталу Бедняков, было достаточно проблем.

— Нет, не забирайте, умоляю!

— Я сказал: заткнулась! — следом раздался звук удара и женское рыдание.

Лен остановился и глубоко вздохнул, а потом развернулся.