Роман Мискин - Амулет Святовита. Первая часть.
Наведя порядок сильной и уверенной рукой, Ольгерд предотвратил подогреваемую врагом внутреннюю смуту, которая могла разорвать на клочья Великое Княжество. Твердо, но настойчиво и очень мудро, тасовал он старую родовую знать, как колодку карт - то приближая к себе, то вдруг отправляя в опалу, и затем снова милуя.
Так и с Кориатом Довмонтовичем, одним из приближенных своего отца, Ольгерд поступил очень умно. Зная его неудержимый норов и просчитав все возможности, вплоть до отправки его послом куда-нибудь, князь пришел к правильному, и, пожалуй, единственному решению - направить того своим наместником в окраинное Земиголье, вотчину его весьма странных и удивительных подданных, которых люди нарекли чудью, а сами себя они называли земниками или барздуками. Наместник - это, конечно же, не княжеский воевода, тем более, в такой-то глухомани. Однако ж и придраться вроде бы было не к чему - всё чин по чину, не задевая чести знатного шляхтича.
Но сам-то князь знал, что в той глуши беспокойному Буту не будет где разгуляться. Земники, хоть и назывались подданными Державы, жили, тем не менее, по своим издревним законам и обычаям, пользовались привилегией сами выбирать своего воеводу из числа старейшин, и самим же учинять свое собственное войско в случае нужды. И роль наместника в таких условиях была весьма условной и символичной - как ни крутись, а чуть не со всех сторон его власть ограничивали местные правила.
Однако князь знал, что Бут, несмотря на свою горячность и буйный норов, тем не менее муж, умудренный годами и опытом, а потому ему ума станет не рассориться с земниками. И не ошибся - даже более того.
Кориат Довмонтович, разочарованный, конечно, тем, что его не отправили послом, к своей новой должности отнесся со всей серьезностью, и с барздуками сошелся очень быстро. Буквально за пару лет он обзавелся необходимыми связями и уже был на короткой ноге с самыми влиятельными местными родами. Еще немного - и он сам стал исподволь влиять на жизнь земников, при необходимости вмешиваясь (правда, с большим умом и величайшей осторожностью) даже в их сугубо внутренние дела.
На новом месте Бут развернул бурную деятельность, повинуясь своей неукротимой натуре. Набрав из поселенцев и привезенных с собою слуг свою собственную дружину, Кориат Довмонтович устроил перепись всего людского населения Земиголья, обложив их посильной и весьма необычной повинностью. Тех, кто не мог заплатить оброк, новый наместник стал привлекать к работам по благоустройству края - причем с толком и с умом. Ежели, скажем, мужики с каких-нибудь выселок в чаще не могли отдать положенного в казну, то Бут принуждал их приведению в порядок околиц своего же собственного поселения. Где лежал хилый бревенчатый мосток, срубленный на скорую руку тяп-ляп, челядник наместника заставлял переложить его в настоящий надежный мост. Где избы стояли с покосившимися стенами - там, хочешь не хочешь, силами всего села перестраивали ее наново, да понадежней. А где дороги лежали все в ямах да рытвинах, раскисая от грязи при каждой распутице, там люди наместника заставляли угрюмых диковатых мужиков выстилать их досками, превращая в пути прямоезжие.
А потому при его наместничестве по всему краю застучали топоры, и как грибы после дождя, стали вырастать людские поселения. При нем же стал отстраиваться и расти вширь и Земьгород - дотоле захолустная крепостца в глуши лесной, а ныне уже столица края и довольно крупный по тем меркам город. Народ помалу потянулся в Земиголье из других земель Великого Княжества.
Барздуки, извечные жители этого края, с людьми соседствовали бок-о-бок уже не одно столетие. И, дабы не вышло никакой размолвки или там обид, наместник также приложил немало усилий, чтобы провести четкую границу интересов двух народов, не ущемляя древних земниковских прав. За что и стал пользоваться непререкаемым авторитетом и уважением среди них.
В своей неутомимой жажде деятельности Бут столкнулся с еще одной заботой - как оказалось, пока неразрешимой для него. В былые времена в Земьгород из разных земель Княжества вел большой тракт, проходивший через Синюю пущу, или Синелесье, как называли его местные жители. Однако же еще при предыдущем наместнике прям посреди того леса поселился старик-колдун, которого прозвали Бирюком. И тот загадочный насельник отвадил от тракта своим недобрым глазом всех путников - дорога заколодела и поросла травой. А потому местные жители проложили вокруг пущи новый шлях, по которому перемещались безопасно - но, увы, приходилось давать большой крюк, что не всегда устраивало многих купцов, предпочитавших по этой причине не заглядывать лишний раз в окраинные земли, и так лежавшие в стороне.
Кориат Довмонтович, не успев толком обосноваться в этой глуши, попытался решить вопрос по-своему - круто и с плеча. Ан нет - только мороки лишней набрался. Ни его дружина, ни просто охочие люди ничего не могли поделать с этим загадочным Бирюком.
Убедившись, что своими силами с чародеем он не управится, отписывал он и Великому Князю, дабы прислал тот помощь. Но в ответ последовал короткий, но внятный приказ - старика того не трогать и оставить в покое: не хватало еще разбередить вместе с ним какое-нибудь древнее лихо. А времена, мол, и так неспокойные - и лишние заботы Державе ни к чему. Ежели не шкодничает тот чародей и не лезет никуда из лесу, а сидит себе там тихонечко и носа оттуда не кажет - ну и хрен бы с ним!
После такой куда уж как понятной отписки из столицы, Бут махнул на Бирюка рукой и сделал вид, что смирился - но не забыл вовсе, оставив решение вопроса до лучших времен. Тем более, что были дела и поважней.
Уже который год подряд через границы и лесные кордоны повадилась шастать по окраинам княжества всяческая мерзость и дрянь. Зачастили с севера и с запада оборотни-волколаки - чего отродясь уже не видывало целое поколение. По болотам и топям, баяли перепуганные охотники и птицеловы, стали появляться умертвия, а ночами иногда небо над ними закрывали огромные стаи нетопырей. Вся эта нечисть лезла о стороны Орденских земель, в тисках зажавших Неманское княжество. Но двуличные рыцари лицемерно разводили руками и лживо ссылались на то, что, мол, и сами-де страдают от засилья нечисти. А потому и просили не первый уже год подряд разрешения беспрепятственно передвигаться своими отрядами по дорогам Великого Княжества - якобы для преследования и уничтожения волколаков и другой дряни. Однако, как небеспочвенно думали в самих неманских землях, меченосцы сами были причастны к появлению всей этой нечисти своим темным чародейством и недоброй волшбой. А потому и отказывали, ссылаясь на различные предлоги, рыцарям в их настойчивых коварных просьбах.
