Роман Мискин - Амулет Святовита. Первая часть.
Поэтому Пеколс тихо бубнил себе под нос свою незамысловатую песенку и трясся на выданном ему новом муле по пыльной дороге, совершенно не обращая никакого внимания на шутников.
- Кажись, к вечеру будем, - сказал один из пожилых дружинников, приложив руку ко лбу козырьком. - Ежели, конечно, погода не помешает, и мы не застрянем в поле.
- Да вроде не должны застрять - небо чистое, - ответил ему Брыль. - Смотри, как печет - а наверху ни облачка!
И посмотрел на небо.
- Печет - это неплохо, - лениво ответил дружинник. - Только как бы на дождь не напекло. Больно уж эта пуща - место ненадежное.
И он кивнул в сторону темнеющей громады леса.
Брыль снова взглянул на небо - и от бездонной яркой синевы, уходящей необъятным куполом в невообразимые дали, у него даже слегка закружилась голова.
Стрекочущий зной затопил поле, примыкавшее к пуще, с петляющим по нему битым шляхом. Жара наваливалась сверху густой горячей жижей, пробиралась под воротники и за пазуху, стекала противным липким потом и солёно выедала глаза. От дрожащего марева слегка рябило в глазах, и раскатанное вперед бурое полотно дороги казалось вдали зыбким и нереальным. Солнце давило сверху зноем, кололо и обжигало острыми лучами, слепило взгляд играющими на шишаках и кованых наплечниках яркими бликами.
- Да какой уж там дождь, - отмахнулся Брыль.
Но тут, словно насмехаясь над его словами, где-то справа, далеко-далеко, небо слабо громыхнуло, и с легким дуновением ветерка пахнуло приближающимся дождем.
- Какой дождь говоришь? - недобро ухмыльнулся тот самый дружинник. - Да вот такой - р-р-раз, и пойдет ни с того, ни с сего.
- Это почему же? - спросил вирсайт.
- Как - почему? - удивился старый ратник. - Да потому что пуща эта - место недоброе. Держи всегда ухо востро - и жди от нее всякого подвоха.
И он подстегнул своего коня.
И в тот же миг, откуда ни возьмись, в лицо отряду хлестнул неизвестно откуда взявшийся резкий ветер, закрутил столбами пыль на дороге, и небо стало стремительно затягиваться пунцовыми громадами туч, неумолимо выползавшими из-за мрачной стены пущи.
--------------------------
ГЛАВА 11
НАМЕСТНИК
Сердит и невесел был с самого утра княжеский наместник Кориат Довмонтович. Сурово хмурил он свои брови и угрюмо расхаживал по горнице, заложив руки за кушак. Дубовые полвицы мерно поскрипывали под его грузными шагами, еще больше раздражая наместника. Он повел по комнате тяжелым взглядом, еле сдерживая свой гнев.
Челядь знала - когда хозяин находится в таком настроении, под руку ему лучше не попадаться: только хуже будет. А потому, завидев, как потемнело лицо своенравного наместника, слуги тут же прыснули кто куда. Последним тихо и незаметно испарился писарь, шмыгнув к выходу. Неслышно притворив за собой резную дверь, он с облегчением вздохнул и глазами показал стоявшим с обеих сторон входа рындам, что хозяин лют. Те поняли его с полуслова, тут же подтянулись, выкатили грудь колесом, и замерли, вцепившись в свои бердыши и грозно выпучив глаза.
"Вот это выправка", - с легкой завистью подумал писарь, ссутуленный от долгих лет переписывания всяческих бумаг. И спрятался за витиеватой деревянной колонной - уходить далеко было небезопасно: хозяин мог покликать в любой момент. И ежели замешкаться чересчур, или, не дай боги, вовсе не услыхать зова и не явиться - то наместник был скор и беспощаден на расправу. А Юргис-горбун, палач, только довольно покряхтывал, отвешивая провинившемуся плетей, и радовался, как малое дитя, завидев очередную жертву.
Все в огромном доме затаились - даже мыши, казалось, перестали скрестись за стеной. Ибо сердит и невесел был княжеский наместник Кориат Довмонтович, потомственный шляхтич из славного рода Бутов. Когда-то и он, будучи помоложе, командовал полками и блистал при дворе Великого Князя, отце нынешнего. Но после его смерти, как и многие другие, был выслан подальше от стольного града и великокняжеского двора. Впрочем, Кориату Буту еще, можно сказать, крупно повезло - его не отправили на покой в свое поместье собирать рыжики да маслята, или куда-нибудь на дальний кордон да в глухой дозор, где ратники от нечего делать бражничают с утра до самой ночи. Однако же и не направили послом в соседние, и не очень, земли и страны - да хоть в любое из тех же склавинских княжеств, мелкой россыпью окружавших Державу Неманскую после падения Русколани. Великое Княжество высилось над ними, как могучий столетний дуб над молодой порослью - а потому и почет, и уважение были обеспечены любому из послов Великого Князя. Однако, зная крутой нрав и беспокойную натуру Кориата Бута, новый Князь не рискнул его отправить во главе посольства куда-нибудь за тридевять земель - дабы он не наломал там дров своей горячностью. Можно им, конечно же, было бы заменить одного из тех дряхлеющих шамкающих старцев, которые просиживали свои зады послами в разных странах - а таковых древних дедов на службе, почитай, с пару десятков, если не больше, набиралось, и давно наступила пора их сменить.
Кориат Довмонтович, зная, что при новом князе он не удержит своего поста при дворе, все же надеялся именно на посольское место. Ведь там его ожидали сокольи и псовые охоты, разудалые буйные пиршества, блистательные выезды в свет, то есть честь и хвала - одним словом всё, к чему он привык при дворе. Но новый князь знал и другое - что через время всего этого Буту будет мало, и он, как в былые времена, вновь начнет собирать вокруг себя ватаги лихих охочих молодцов, да искать себе приключений на свою буйную голову. А это уж вовсе было не то, что не к лицу любому послу - а могло обернуться и против самого Великого Княжества, конечно же, вовсе не по злому умыслу Бута, а лишь от беспокойной природы его.
Всё это знали и сам Кориат Довмонтович, и новый князь Ольгерд. Когда-то еще совсем недавно, чуть ли не вчера, он был еще недорослем, знатным отпрыском, который частенько сиживал на руках у дядьки Бута, а частенько бывал и бит им с разрешения Великого Князя за разные мелкие шкоды и пакости. И вряд ли кому-то в голову тогда могло прийти, что этот разбалованный мальчуган, всего лишь один из многих сыновей Великого Князя, сам когда-нибудь станет им. Но время шло. И вчерашний недоросль вырос, и как-то незаметно для всех возмужал - правда, не изменил своим ребяческим повадкам. Когда старого Князя Любарта хватил удар и он почил в бозе, вся родовая шляхта собралась на Вече выбирать себе нового правителя из великокняжеских сыновей. А ежели таковых не находилось, то тогда, по древнему уложению, Великого Князя выбирали из всех отпрысков мужеского пола славного рода Гедиминовичей. Однако у старого князя недостатка в сыновьях как раз и не было, а потому и шляхта собралась на соборном поле, попила-погуляла три дня, сделала свое дело, присягнула на верность новому правителю - да и разъехалась восвояси по своим поместьям. Выбор знати тогда пал на молодого Ольгерда, сына покойного Любарта. Особого удивления это, впрочем, ни у кого и не вызвало - ибо шляхта рассчитывала при нем прежде всего на увеличение своих прав и вольностей, памятуя его страсть к охотам, пирушкам и праздному времяпрепровождению - а вовсе не к державному делу. Но удивление пришло позже - молодой князь одним махом бросил все свои ребяческие затеи и забавы, окружил себя людьми значимыми и приблизил к себе мудрецов-вайделотов, не без помощи которых, как баяли злые языки, он и завладел троном. Новый князь перетрусил весь двор, железной рукой взнуздал не ожидавшую такого поворота старую знать и, как ни странно, проявил себя правителем мудрым, хоть и нрава весьма крутого. Наверное, в этом был и свой перст судьбы - ибо Великое Княжество подпирали с моря орды меченосцев, а внутри зашевелилась всевозможная нечисть.
