Роман Мискин - Амулет Святовита. Первая часть.
- Ну, погоди-ка у меня! - сердито сказал барздук и погрозил в темноту кулаком. - Сейчас вот я тебе устрою!
Спотыкаясь о торчащие повсюду корни, старый земник собрал с земли в кучу сухой хворост и прошлогоднюю опавшую хвою.
"Ты что?.. Ты что... Ты что..." - зашипели в тревожном предчувствии сосны.
Пеколс достал из кармана огниво и трут.
Р-раз! - и яркий сноп искр брызнул во все стороны. Лес на мгновение замер.
Но уже через миг бешеный порыв ветра налетел на сосны, раскачивая их до самых корней. Деревья натужно застонали, глухо и все разом забормотали на своем древнем непонятном языке. Ветер яростно шумел в кронах, с гневом ломая сухие ветви. Тьма в лесу внезапно сгустилась - и земнику вдруг показалось, будто бы сосны надвинулись на него со всех сторон.
Испуганный Пеколс попытался вскочить - но его крепко схватила за ногу невесть откуда взявшаяся коряга.
И тут старый земник с круглыми от ужаса глазами увидел, как страшный кедр, с треском выдирая из земли свои древние корни, злобно шагнул к нему.
- А-а-а! - заорал Пеколс и дернулся что есть мочи.
В лицо ему хлестнули колючие ветви, грозя навсегда схоронить в своих жутких зеленых объятиях. Будто во сне, барздук нащупал возле себя запропастившийся топор - и в бессильном отчаянии запустил им в страшный кедровый ствол.
Кедр качнулся в сторону - топор, как и в прошлый раз, пролетел мимо и сгинул в темноте. Дерево всё затряслось в яростной дрожи от макушки до самых корней.
"Задуш-ш-шу!" - с глухой ненавистью зашумел страшный кедр и снова шагнул вперед.
Пеколс в ужасе дернулся еще раз. Нога пробкой вылетела из застрявшего в коряге башмака - земник свалился на спину, вскочил и побежал. Но тут же, через пару шагов, споткнулся обо что-то мягкое и грохнулся еще раз.
Ветер гневно завывал в кронах, кряхтели и скрипели сосны, со всех сторон протягивая свои цепкие корни к старому барздуку. В лицо ему полетели сухие сучья и шишки, норовя ударить как можно больней. Порывы ветра подхватили с земли пожухлую хвою и колючей поземкой швырнули ему в глаза. Лес бесновался в глухой ярости.
Прикрываясь от летевших в него веток и комьев грязи, земник пятился назад, пока не выскочил на какую-то тропу и припустил по ней, куда глаза глядят. А в спину ему сосны бросали хвою и сучья, норовили зло исхлестать ветками.
Оглядываться назад и вспоминать брошенного мула нечего было и думать - земник несся вперед, что есть духу. И лишь ближе к опушке, где сосны росли реже, а тропа стала шире, он наконец-то остановился перевести дыхание.
В груди бешено колотилось сердце, ныли ушибленное колено и шишка на голове, а нога, оставшаяся без башмака, была вся изранена. Пеколс с удивлением увидел, что держит в руках свою старую котомку, о которую, видимо, и споткнулся во второй раз.
Барздук взвалил на спину свою заплечную торбу, подобрал с земли причудливо изогнутую клюку, и, опираясь на нее, пошел вперед, прихрамывая на изодранную босую ногу.
Ветер больше не шумел, и деревья злобно не стонали - но все-таки пару раз Пеколсу краем глаза показалось, будто в свете звезд где-то далеко сбоку, между стволами сосен, промелькнула серая тень. Он не знал, было ли это на самом деле или же только померещилось ему - пережитый ужас все еще не отпускал его и гнал вперед до тех пор, пока он не выскочил на окраину леса недалеко от росстани...
- Ну, а дальше подкрались мои ребята и хлоп! - напялили тебе мешок на голову! - закончил вместо Пеколса Сухан.
Старый слуга только развел руками:
- Ну да. Вот, собственно, и всё!
Все дружно рассмеялись, вспоминая вчерашнее. Но старший дружинник задумчиво пожевал былинку и сказал, прищурив глаза:
- Всё - да не всё, смею заметить. Как-то странно всё это выходит - не клеится одно к другому.
- Почему странно? - похохатывая, прогудел Бортень.
- Да потому, батюшка воевода, - протянул Сухан, - что заприметили мы, что кто-то бродит по лесу еще давно.
- И что с того выходит?
- А этот, - Сухан кивнул в сторону Пеколса, - говорит, что бежал во весь дух вперед, не разбирая дороги. Получается, что бродил по опушке не он - а тот, другой.
- Какой - другой? - вскинулся Брыль.
- Тот, которого мы заприметили раньше, - ответил Сухан.
Брыль тут же обернулся к Пеколсу и спросил:
- Скажи-ка, не ты ли часом блукал по опушке?
Слуга всплеснул руками и воскликнул:
- Батюшка Брыль! Да зачем же мне бродить-то по опушкам? Я только и думал о том, как бы побыстрей выбраться из этого проклятущого леса. Вот страху-то натерпелся!
- Так это получается... - как-то разом скис Брыль.
- Это получается, что лесом бродил все-таки Бирюк, - жестко закончил вместо него дружинник.
И, повернувшись, глядя в глаза в Бортню, сказал:
- А еще получается, батюшка воевода, что ребятушки наши не осрамились вовсе. И выслеживали они Бирюка этого с самого начала! Да вот поймали только не его вовсе - не иначе, как чародейством здесь попахивает.
Бортень на мгновение замер, переваривая уже сказанное, а затем, почесав своей лапой в густой шевелюре, заметил:
- Ну да, сраму-то мы поимели - да не совсем. Ловили одного - а поймали другого вовсе. Эдак что ли выходит?
Тут уж Сухан развел руками и сказал:
- Колдун, одним словом. Затуманил глаза, заморочил.
- И, сдается мне, не иначе как он же причастен и к буйству деревьев в лесу, что перепугали насмерть Пеколса, - задумчиво вставил Брыль. - Тоже навел морок, показал то, чего отродясь не бывает. И сам же, выходит, нам его в руки заместо себя и подсунул - вот оно как. Да уж, дела...
- Ну, будет выяснять, кто там бродил по опушке! - хлопнул себя по колену Бортень, и, повернувшись к вирсайту, спросил: - Что мыслишь сотворить с этим старым чудотворцем, сосед?
И бесцеремонно указал толстым пальцем на Пеколса.
Пока Брыль мешкал с ответом, старый слуга, попеременно глядя то на одного, то на другого, громко взмолился, бухнувшись на колени:
- Батюшка Брыль! Батюшка Бортень! Не разлучайте меня с барином! Право слово, сгожусь и вам, и ему в службе-то!
Воевода, с хитрым прищуром посматривая на вирсайта, спросил:
- Ну, что удумал?
- Да уж и не знаю, что сказать, - хмыкнул Брыль.
- А что тут обмысливать? - прогудел Бортень. - Думаю, надобно в первую очередь у самого Лиго поспрошать.
И воевода обернулся в сторону Лиго, дотоле помалкивавшего в сторонке.
- Что скажешь, отрок? Надобен тебе сей старый бездельник? - спросил Бортень.
- Да! - несколько торопливей, чем следовало бы, радостно ответил Лиго.
А Пеколс в этот момент быстро-быстро захлопал влажными глазами, стараясь смахнуть нахлынувшую от избытка благодарности слезу.
