Роман Мискин - Амулет Святовита. Первая часть.
Пока булькала и закипала вода в котелках, Бортень, Брыль и Сухан с Лиго стали держать совет, на который пригласили и Пеколса.
Земники не без улыбки вспоминали события прошедшей ночи и очень уж неожиданное появление Прока Пеколса. Когда первая оторопь прошла, поляну огласил дружный раскатистый гогот, не смолкавший долгое время.
- Вот тебе и Бирюк! - трясясь и утирая от смеха слезы, сказал вчера воевода. - Повеселили меня на славу, удальцы-молодцы!
Сухан от стыда просто не находил себе места - это ж надо было так опозориться и ударить в грязь лицом: вместо лихого чародея обознались и изловили всего-навсего старого чудаковатого слугу. Какое уж тут геройство! Да уж, набрались сраму по самые уши, нечего сказать - хороши орлы, дальше некуда!
Когда вволю отсмеялись, Брыль, вытирая мокрые глаза и все еще похохатывая, спросил:
- Ты откуда тут взялся, дурья твоя башка?
Надувшийся Прок Пеколс, порядком измятый и малость побитый по дороге дружинниками, пока его тянули в мешке, обиженно рассказал свою историю.
Когда вся дружина Бортня и дядюшка Брыль в сопровождении вооруженной челяди, так внезапно и неожиданно покинули поместье, а вместе с ними и Лиго, старый слуга даже не успел толком сообразить, что да как произошло. Какое-то время он, ошалевший и растерянный, стоял в воротах, пока его не окликнули. И только тут до Пеколса дошло, что он остался один. Он, который все эти годы был дядькой-смотрителем Лиго во всех его проказах и шалостях, он, который находился неотлучно при нем сызмальства, и вот он теперь во всей этой неразберихе и суматохе отъезда оказался совершенно один и никому не нужен.
Однако первая обида на своего хозяина тут же прошла, когда старый слуга вспомнил, что Лиго попросту впопыхах не успели дать никакого ответа на его счет. Тогда Пеколс мгновенно подскочил, шустро крутнулся и побежал укладывать свои и хозяйские вещи.
"Будь что будет, - думал он, - а я барина догоню во что бы то ни стало!"
Тем не менее сборы заняли не так уж и мало времени, поэтому Прок Пеколс, насилу отбившись от причитаний брылевой женушки, тетки Магды, смог выехать с хутора только ближе к полудню. Собственно говоря, выбраться на лесную дорогу, ведущую на Земьгород, негласную столицу Земиголья, где находился княжий наместник волости, а также возле которого, по обычаю, проходили все последние Вечевые Сборы, не составляло особого труда. Такой крупный отряд земников бесследно проехать здесь не мог - а потому и Пеколс довольно резво нагонял ушедшую вперед кавалькаду, бодро трюхая на своем груженом лошаке. Однако время было вовсе не на стороне старого земника.
Когда свечерело, Пеколс, хоть и наверстал порядочную часть пути, разделявшую его и хозяина, все же еще пока не нагнал отряд. А сумерки тем временем довольно быстро уступали свое место черному бархату ночи. Когда темнота и вовсе плотно укутала лес и пролегавшую по нему дорогу в свое покрывало, старый слуга с огромным сожалением решил остановиться на ночлег - земник не знал, что он находится уже совсем недалеко от Каменной Росстани, а потому рассчитывал завтра встать ни свет ни заря, и до полудня следующего дня нагнать-таки дружину воеводы. А сейчас земнику предстояло провести ночь в темном лесу в совершенном одиночестве, не считая, конечно, своего груженого пожитками мула - не самое, смею заметить, приятное времяпрепровождение, даже если ты барздук, исконный житель леса. Ведь куда как намного уютней коротать ночь за кружкой доброго пива у потрескивающего поленьями камелька за крепкими стенами надежного убежища, нежели в прохладной сырости глухого темного леса. Но, как говорится, увы.
Огня Пеколс разводить не стал - зачем привлекать к себе внимание в глухомани? Мало ли кто и с какими намерениями здесь бродит. А потому, на скорую руку спутав упрямому мулу ноги, старый слуга не стал сгружать с него всю поклажу, сняв только видавшую виды торбу со своими вещами, и уложил ее себе под голову, примостившись на плаще у корней старого заматеревшего кедра с толстенной, изборожденной морщинами и трещинами коре.
Ужас наступил позже. Когда старый земник наконец-то улегся и закрыл свои глаза, ему вдруг сквозь дрему почудился чей-то голос.
"Ты кто?.. Ты кто... Ты кто..." - шептал свой тихий вопрос загадочный голос, вплетаясь в шуршание хвои.
Сон как рукой сняло. Пеколс тут же подскочил и открыл глаза, прислушиваясь. Однако только ветер шумел в вышине.
"Уф! И чего только не почудится ночью в лесу",- с облегчением подумал барздук и улегся на другой бок.
Но как только он прикрыл веки, неведомый голос раздался вновь.
"Ты зачем сюда пришел?" - шептала хвоя.
А ей вторил ветер в кронах:
"Зачем?.. Зачем... Зачем..."
Земник сел и снова огляделся. Вокруг не было ни души - однако много ли увидишь в темноте, да еще в лесной чаще?
Но, к своему ужасу, Пеколс вдруг понял, что голос ему чудится уже не только сквозь сон.
"Ты кто?.. Ты кто... Ты кто..." - шептались сосны между собой.
"Зачем?.. Зачем... Зачем..." - вторили им вслед другие.
Земник вскочил на ноги... и пребольно ударился головой о нависший над ним толстый сук! Но дотоле - и Пеколс мог в этом поклясться на чем угодно - никаких сучьев и ветвей на стволе старого кедра не было и в помине на несколько аршинов вверх!
Барздук, у которого от неожиданного удара даже заплясали цветные огоньки в глазах, схватился за голову. И в этот момент ему среди шума хвои явно послышался тихий злорадный смешок.
- Да что же это такое! - вскричал Пеколс и стал ощупывать место, которым стукнулся о сук.
Шишка наливалась на славу и начинала прескверно болеть.
- Ах, так! - возмутился старый слуга. - Ну, держись у меня тогда!
И полез в свою торбу, откуда тут же извлек топор.
Сосны тревожно загудели - а старый кедр и вовсе стал зловеще шуметь и громко потрескивать толстыми ветвями.
"Убирайся!.. Убирайся... Убирайся..." - зашелестели отовсюду кроны.
- Ага! Не нравится? - торжествующе сказал Пеколс и, поплевав на руки, размахнулся топором на сердито раскачивающийся кедр.
Однако удара не получилось - топор со всего маху вдруг провалился в пустоту, и старый земник, не удержавшись на ногах, выронил его и кубарем полетел вперед. Сук, о который ударился земник, таинственным образом исчез, как будто его и не было! А вокруг злорадно затрещали старые сосны, заскрипели толстой корой и зашикали сверху хвоей.
Пока ошарашеный Пеколс растирал ушибленное колено, древний кедр весь сотрясался от тихого злобного смеха, раскачиваясь на ветру.
- Ну, погоди-ка у меня! - сердито сказал барздук и погрозил в темноту кулаком. - Сейчас вот я тебе устрою!
