Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы
А я не просто злилась, внутри меня все буквально кипело от едва сдерживаемого гнева, временами все же прорывающегося наружу в виде саркастических реплик и грубых комментариев. Да и было от чего психовать…
К стенам Ниса мы прибыли совершенно измученными, донельзя раздраженными непрерывным нытьем и жалобами Гельды, не привыкшей ходить пешком. Огвуру-то что – он, наверно, готов был и до Поющего Острова по воде аки посуху прошагать и даже глазом не моргнуть. Лансанариэль мужественно крепился, иногда страдальчески морщась и бросая на меня мученические взгляды. Признаться честно, я и сама давно ощущала, что правый сапог натер на моей не такой уж и изнеженной пятке здоровенную мозоль, но, повинуясь какому-то безотчетному импульсу, все подгоняла и подгоняла друзей, упрямо продвигаясь вперед. Пару раз мы вымокли под проливным дождем, сухой паек почти закончился, но и это не умерило моей непонятной прыти. И все равно мы не успели.
– Да и спешить не стоило, – брезгливо сморщилась Гельда, заглядывая в ров. – Они мертвы уже не первую неделю.
В паре шагов от нас Ланс нерадостно завис над чахлым кустиком, не в силах совладать с приступом сильной рвоты. Да и меня саму мутило изрядно, причем даже не столько от ужасающего запаха мертвечины, столько от огромного роя отожравшихся зеленых мух, с жужжанием и нехотя взметнувшихся вверх при нашем приближении. Сначала мы обнаружили развалины городских строений, носившие следы ожесточенных боев, а затем наспех вырытый ров, в котором и покоились разлагающиеся тела погибших защитников Ниса. Я вновь хлопнула по некстати потеплевшему кулону. И чего, интересно, добивался белокурый принц, призывая меня спешно прибыть к городу? Неужели он хотел показать мне это?
Они лежали здесь все, небрежно брошенные в красноречивых позах существ, дорого продавших свои жизни. Могучие воины-кентавры с темными крупами, покрытыми страшными резаными ранами, изящные женщины и даже дети-жеребята. У одного из мальчишек в руках еще виднелся сломанный игрушечный лук, из которого он, видимо, пытался отбиться от беспощадных завоевателей.
Я сделала еще пару шагов, плашмя рухнула на землю и безудержно разрыдалась, выплескивая в слезах владевшие мной страдание и злость. Да будьте вы прокляты, бессердечные дети холода, с мечом пришедшие в мой край! И ты, ненавистная Ринецея: ты еще заплатишь с лихвой за все творимые тобой злодеяния!
Словно в полусне, я ощутила, как крепкие руки Огвура заботливо поднимают меня с острой щебенки, бережно заворачивают в теплый плащ и, укачивая, несут куда-то, а над моей головой убаюкивающе рокочет знакомый голос орка, выпевая что-то непривычно колыбельное. А потом я и в самом деле крепко заснула…
Меня разбудил отдаленный шум, навязчиво лезущий в уши и напоминающий рокот никогда не умолкающего водопада. Я удивленно подняла растрепанную голову. Великая Аола, ну я и попала! Ничего не чуя, я мирно и беззаботно дрыхла на невысоком, поросшем мягкими лопухами холмике под чудом уцелевшим фрагментом крепостной стены, а в какой-то полусотне шагов от меня волновалось безбрежное море закованных в черные доспехи воинов, осененных широкими полуразмахами огромных крыльев. Демоны, это были демоны! Я попыталась пересчитать темное воинство и тут же сбилась со счета. Сколько из здесь – пять тысяч, десять? Впереди мрачных рядов отчетливо выделялись двое. Первый – тощий, бесцветный альбинос с узким прищуром красных глаз, облаченный в серебряные латы, – оказался не кем иным, как уже известным мне дядюшкой, познакомиться с которым я успела во время знаменательного ритуала с травой янт. А второй… при виде этого мне захотелось немедленно и трусливо накрыться полой плаща, а еще лучше мгновенно перенестись на сотню миль подальше от этого злополучного места. Ибо это был он!
Очень высокий, с неправдоподобно мускулистыми плечами и осиной талией, намеренно подчеркнутой наборным поясом из чередующихся золотых и серебряных пластин. Без каких-либо доспехов вообще. Расстегнутая почти до пупа шелковая белая рубашка обнажает гладкую выпуклую, как щит, грудь и упругий живот с красивым рельефом пресса. Парчовые серебристые штаны небрежно заправлены в белые замшевые ботфорты с алмазными пряжками, выигрышно выделяющие маленькую стопу с высоким благородно-породистым подъемом. Белокурые локоны струятся по плечам, золотистые глаза смеются. Странной формы меч воткнут в землю около ног хозяина. В руках принц держит бокал, до краев наполненный светлым игристым вином. Иногда он поворачивается к своему войску и отпускает очередную из-за расстояния не слышную мне шутку, встречаемую раскатами громового хохота. Белокурый красавец невероятно прекрасен, в меру пьян и безмерно весел. А я сижу себе, как дура, на пригорочке, заспанная и неумытая, перед самым носом мужчины моей мечты и трясусь от страха, будто осиновый лист. Вот так подарочек судьбы, гоблин меня задери!
И тут во мне гордость взыграла! В конце концов, принцесса я или нет? О-о-о, да я ведь всем принцессам принцесса – белая кость, голубая кровь (или такая только у каракатиц бывает?). А вдобавок ко всему еще и внучка самой Смерти, еще и родная племянница богини Аолы, еще и страшная, что мама не горюй, еще и сумасшедшая, еще и рыжая, еще и… Короче, все лохи, одна я звезда… Вот!
Закончив этот маленький, но очень действенный аутотренинг, я мгновенно воспрянула духом. Неторопливо вынула из сумки гребень и тщательно причесала волосы, причем провела расческой по своим спутанным кудрям, не больше и не меньше, ровно сто раз, как нянюшка Мариза в детстве учила. Прополоскала рот ароматической эссенцией, мысленно убеждая себя, что ни с кем я целоваться и не собиралась и не собираюсь в ближайшем обозримом будущем, а просто соблюдаю личную гигиену. Поднялась на ноги, аккуратно свернула плащ и воинственно, немного набекрень, нахлобучила на голову любимую поношенную шляпу с линялым петушиным пером. А потом состроила зверское лицо и легкой походкой двинулась навстречу вражескому войску, взиравшему на разыгрываемый перед ними спектакль квадратными глазами и с перекошенными мордами. Вот так-то, господа демоны, мы тоже, как говорится, не лыком шиты!
– А Ланс где? – шепотом сквозь зубы спросила я у Огвура, невозмутимо вышагивающего справа от меня. Где-то за нашими спинами скромно маячила присмиревшая и прикусившая болтливый язычок Гельда.
– Купаться пошел, – мило улыбнулся орк.
– Ку… Чего? – поперхнулась я. – Он чего, сбрендил? У нас же война на носу!
– А он заявил, что ему немытым помирать стыдно, – четко отрапортовал тысячник, старательно пряча ехидную интонацию.
Я восхищенно повертела головой. Похоже, наш не шибко умный полуэльф устроил свою собственную демонстрацию выдержки и самообладания. Вот как им не восхитишься? Вроде дурак дураком, а порой до того нагло себя вести умудряется, что меня аж зависть берет!
