Медведев. Книга 2. Перемены (СИ) - "Гоблин (MeXXanik)"

— Николай Арсентьевич… — пробормотал он, чуть приглаживая рукав, будто хотел сделать вид, что мы его застали не при деле, а так, на прогулке. — Вы уж… заходите. А мы тут как раз прибираемся вот.

— Вижу, — кивнул я. — Не хотелось отвлекать от обязанностей. Но быть может, кто-то знает точно, где сейчас работает Соколова? Нам очень надо ей кое-что передать. Она утеряла вещь.

— Так вернулась Вера Романовна, — сразу отозвался Тимофей, словно ждал повода рассказать. — Вроде как в её ресторане случилась какая-то оказия. Говорят, пришлось заведение прикрыть на время. Говорят, там… крысу там нашли, — последнее он произнёс тише, с заговорщической интонацией, чуть склонившись ко мне. Словно делился тайной, которую вроде бы и так уже знают, но всё равно шепчутся.

Я в очередной раз убедился, что в Северске слухи не просто ходят быстро — они, похоже, стартуют раньше событий.

— Значит, последняя комната в восточном крыле второго этажа? — уточнил Морозов деловито, уже на ходу собирая маршрут в голове.

— Откуда… — начал было Тимофей, но тут же хлопнул себя по лбу. — Я ж сам вам это и говорил… А вы, выходит, всё запомнили.

Он посмотрел на воеводу с уважением, почти с восхищением, будто тот продемонстрировал не просто хорошую память, а что-то сродни волшебству.

— Работа у меня такая, — сдержанно отозвался Владимир, — Вы не станете возражать, если мы пройдём к Соколовой, чтобы передать ей находку?

Новый комендант на секунду замер. Вид у него стал чуть растерянным — заметно было, что не привык ещё, что к нему обращаются за разрешением. Прочистил горло, но голос всё равно прозвучал сипло:

— Конечно же, люди добрые… Проходите, если сами найдёте…

Он отвернулся, будто что-то попало в глаз, а может, чтобы дать себе секунду. И почти сразу прикрикнул на пробегающего мимо мальчишку:

— Осторожно, Кирюшка, пол скользкий! Тока помыли!

Морозов пошёл первым. Я следовал за ним, не торопясь, с сумкой в руке. Внутри всё было тихо, только где-то вдалеке раздавался стук — то ли молотка, то ли чьей-то метлы.

Мы поднялись по лестнице, обитой потертым до дыр линолеумом, и свернули в восточное крыло. Лампы под потолком горели через две, экономия чувствовалась в каждом метре. Окна были затянуты фанерой как щитами.

— Вот эта, — сказал Морозов, останавливаясь у последней двери.

Створка отличалась от остальных. Не облупленная, не покрытая пылью, а чистая, будто кто-то каждый день протирал её тряпочкой. Ручка блестела, отполированная до зеркала. Под косяком аккуратно лежал лист бумаги с детским рисунком — человечек, чуть кривенький, но весёлый, и бабочка на плече.

— Зачаровала малышню, — проворчал Морозов, глядя на рисунок. В голосе его не было ни укора, ни раздражения.

Мы переглянулись. Я коротко кивнул. Морозов глубоко вдохнул, будто готовился не к разговору, а к чему-то большему — может, к встрече, от которой заранее не знаешь, что ожидать. Затем постучал три раза.

За дверью послышался едва уловимый шорох. Будто кто-то встал, но не сразу решился подойти. Несколько секунд — тишина. Морозов уже поднял руку, чтобы постучать повторно, но в тот момент из-за двери донёсся голос:

— Сейчас… войдите…

Воевода открыл дверь и первым переступил порог. Я шагнул следом, сжимая в руке сумку.

Комната была небольшой и скромной. Узкая панцирная кровать у стены, покрытая выцветшим, но аккуратно заправленным одеялом. Рядом — тумбочка, с обшарпанными краями и вмятиной на углу. У окна стоял старый шкаф, дверца которого чуть приоткрывалась. На подоконнике стояла тарелка с голубой каемкой и перевёрнутая чайная чашка. Блюдце под ней было чистым, без следов недавнего чая.

Вера стояла у шкафа, слегка прикрывая его плечом, будто не хотела, чтобы мы заглянули внутрь. Волосы были собраны в простую косу, из-под которой выбивалась прядь. На плечах была выцветшая, но тёплая шаль, с распустившейся петлёй у воротника. Она смотрела на нас настороженно, взгляд — быстрый, чуть растерянный. Как у зверя, которого разбудили не по расписанию, и он ещё не понял, опасность ли перед ним, или просто шум.

Морозов на миг замялся, будто обдумывал, стоит ли начинать разговор первым. Потом решительно взял из моих рук сумку, шагнул вперёд и протянул её:

— Мы нашли это сегодня утром, неподалёку от поместья, — произнёс он ровно, без нажима. — И хотели вернуть вам.

Вера не двинулась с места. Лишь взглянула на сумку, потом на воеводу. В глазах — напряжённое ожидание.

— Надеюсь, вы её не открывали? — напяряженно спросила она. — Не копались в содержимом?

— Нет, — отозвался Морозов чуть резче, чем нужно было. — Мы уважаем чужое. Даже если оно оставлено под кустами.

— А как же поняли, что она моя? — нахмурилась девушка.

— Не ваша? Значит, и рассуждать не о чем, — спокойно бросил Владимир, уже начиная разворачиваться, словно разговор можно было считать оконченным.

Но не успел. Вера молниеносно шагнула вперёд, вырвала сумку из его рук и крепко прижала к себе, отступая к шкафу.

— Моя, — коротко бросила она.

Наступила короткая пауза. Мы не двигались, не спрашивали. Она тоже молчала, стоя с сумкой у груди, словно сомневалась, что делать дальше. Потом бросила на нас взгляд — настороженный, но уже без испуга. Скорее — выжидающий.

— Мы не проверяли вашу сумку. Но полагаю, что в ней есть документы, — сказал я спокойно, без нажима.

— Конечно, — кивнула Вера.

Она открыла клапан, достала небольшую папку — неформальную, похожую на косметичку с рисунком в горошек. Цветная, с ручкой на молнии. Морозов сразу сглотнул и метнул в мою сторону взгляд, в котором ясно читалось: «я же говорил». Не слишком радостный взгляд, надо сказать.

Вера, будто не замечая, вынула из папки аккуратную стопку бумаг и протянула мне.

— Если вы желаете убедиться, что я не проходимка, то прошу, — сказала она сдержанно. — Тут диплом, трудовая книжка, рекомендательное письмо с последнего места работы. Есть и контакты, можете позвонить, проверить. Всё настоящее.

— Я не для того упомянул документы, — пояснил я, возвращая ей папку. — Понимаю, что место для жизни выбрано, мягко говоря, не самое удачное. Но мы пришли не только из-за сумки.

Морозов резко поднял бровь. Я видел, как он напрягся, но вслух ничего не сказал. Вопросы он отложил на потом. Я тоже не оборачивался — просто держал взгляд на Вере.

— У меня есть предложение, — сказал я, чуть пожав плечами. — Хотел бы, чтобы вы вернулись в поместье.

Девушка вскинула бровь. В уголках губ промелькнула тень полуулыбки:

— Вы решили спасти меня, как девицу из заточения?

— Увы, я не рыцарь, — возразил я, сохраняя ровный тон.

— Да и вы не принцесса, — вставил своё веское слово Морозов, хмыкнув где-то сбоку.

Вера даже не повернулась к нему. Продолжала смотреть на меня, слегка прищурившись.

— Тогда в качестве кого вы зовёте меня в свой дом, князь?

Она аккуратно поставила сумку на подоконник, не отводя взгляда.

— Секретарём, — спокойно ответил я.

— С испытательным сроком, — тут же вступил в переговоры Морозов, как будто не мог упустить момент. — На полгода.

— Почему так долго? — удивилась Вера.

— Потому как ты всё равно через полгода отсюда уберёшься, сверкая пятками, — отрезал Владимир. — А выплачивать вам отходные — это, прости, слишком жирно будет.

— Месяц, — спокойно парировала она. — С полным окладом. С доплатами за переработку.

Она говорила чётко, с холодной вежливостью, как человек, который своё достоинство привык отстаивать без крика. Морозов на мгновение застыл, словно не ожидал, что его продавят в первом же раунде.

— И через полгода я возьму отпуск как положено, — добавила Вера. — Князь оплатит. Не обеднеет. А если я заболею…

— Началось… — пробормотал Морозов, закатывая глаза к потолку.

— … лекарь за ваш счёт, — спокойно закончила она, будто перечитывала пункты договора.

— Хорошо, — ответил я.

— И у меня есть особое условие, — перебила Вера без нажима.