Ариш и Маг. Отсвет феникса (СИ) - "Стефнклэр Аманди Джоан"

Увы, насладиться танцем не получается. Проклятые туфли! Упади я, танцуя с Магом — досадная неприятность, а растянись подле Его Императорского Величества — оскорбление его дражайшей персоны. Но что делать, если треклятый пол под стать ледовому катку?! Этот бал — издевательство над выдержкой! Мои нервы на пределе. Улыбаться всё труднее с каждым новым «па». И последняя капля, чуть не порушившая самообладание, это Француа Ано, который под конец танца как бы между прочим бросает:

— Вы собираетесь вести вольный образ жизни, мисс… Вольх? — запинка, которую раньше позволяла себе Алевтина Грёжес. — Конечно, я понимаю — Зов накладывает на жрицу определённые обязательства, но при сильном желании многие запреты можно обойти. Что скажете?

Под финальное музыкальное сопровождение я приседаю в реверансе. Выпрямившись, светски улыбаюсь.

— Я не признаю адюльтеров, Ваше Императорское Величество. Если человек, связанный законными узами, решает себя унизить, можно выбрать менее радикальный способ, нежели втаптывать в грязь собственную гордость.

— Занимательно… — ироничный прищур. — Слово в слово.

— Простите?

Монарх фривольно обрисовывает контур моей груди большим пальцем, задевая ожерелье.

— Я о ней, — смотрит чуть насмешливо.

Проклятье! Вольные же у него нравы!

— О ком? — притворно недоумеваю, пусть догадываюсь, о чьём высказывании идёт речь. Я просто озвучила пришедшую мысль, которая, как понимаю сейчас, принадлежала не мне. И ещё один посыл пришёл изнутри — откуда монарх знает о словах, явно звучавших несколько столетий назад?

Сохраняя благоразумие под дланью монаршей на моей груди, отступаю на шаг, сдерживая импульсивное желание совершить менее приличествующий поступок.

Император убирает руку, видимо, добившись желаемой реакции. Слышу добродушную похвалу:

— Вы истинная жрица. Умеете подчинять эмоции разуму.

— Несомненно.

Правда, не в том случае, когда дело касается Мага — тогда моя сдержанность крайне хрупка.

Уже начавшийся новый танец приносит некоторую неожиданность. Несколько пар огибают нас и, судя по свободе движений, действуют интуитивно, не замечая преграды.

— Мы прикрыты иллюзией, — благожелательно сообщает монарх.

Хороший ход. Он волен творить, что вздумается под самым носом у высокородной знати. И никто ничего не заметит. Впрочем, никто — это преувеличение. Прямо по курсу — мститель. И, могу поклясться, грозовой фронт тоже не за горами, если судить по лёгким всполохам, то и дело охватывающим мужские ладони.

Изнутри идёт эмоциональный посыл вмешаться.

Стремительно огибаю монарха, стоящего спиной к приближающейся угрозе, и преграждаю путь громовержцу, уперев ладони в его широкую грудь.

— Остынь! — шикаю, заметив, что мы под обстрелом сотен любопытных взглядов. Защита, видимо, осталась позади.

— Отойди… — пробирает до мурашек ледяной тон Мага, чьи глаза бездонны и черны.

Опять Нэрьярд Висталь на свободу рвётся? Чтоб его с чувством собственности!

Вижу обеспокоенное лицо Алевтины Грёжес и, ругая про себя всю эту ненормальную семейку с их пренебрежением приличиями под защитой магии, обвиваю крепкую мужскую шею руками и впиваюсь в готовые прорычать проклятье губы откровенно плотским поцелуем. Позоримся вместе!

Кто-то рядом охнул.

Кто-то пискнул.

Кто-то святых проклял.

Кто-то их восславил.

Мне сейчас не до толпы. Главное — удержать на привязи внутреннего зверя Лера Разова, чей засиявший амулет уже просвечивает сквозь тёмный фрак.

А этот неблагодарный, чтоб ему пусто было, пытается голову отдёрнуть и отстранить меня! Углубляю поцелуй, змейкой сплетая наши языки. Интимные касания и откровенное приглашение делают своё дело. Постепенно мужские плечи расслабляются, а оберег перестаёт обжигать открытые участки моей груди, которой прижимаюсь вплотную к сильному торсу.

Осторожно подаюсь назад. Заглядываю в чуть посветлевшие глаза, вновь отмеченные синеватой радужкой, которая, как понимаю с недавнего времени, отражает восстановленный самоконтроль. Ярости как не бывало. Облегчённо выдохнув, я не возражаю, когда Маг утягивает меня за дальнюю угловую колонну. Он еле уловимо взмахивает ладонью, и нас обступает тишина, отрезавшая от шумной толпы и неприязненных взглядов.

— К чему этот заслон?.. — начинаю я и, не договорив, инстинктивно пячусь — не нравится мне хищнический блеск, появившийся в его сузившихся глазах.

Тёплыми ладонями Маг обхватывает моё удивлённое лицо, подаётся вперёд и притискивает к прохладной стене. Жарким дыханием опаляет губы, а слух смущает интимным шёпотом. Непривычная нежность в глубоком голосе будоражит душу. Сердце замирает. Хочется большего. Поэтому, не сдержав томного вздоха, я отвечаю неосознанно пылко, всем телом прижимаясь к широкой груди и теребя чуть отросшие пряди его чёрных волос.

И вдруг паническая мысль — что я творю?!

Начинаю вырываться. Маг не отпускает.

Каблук наготове. Вот!

— Ариш! — взвывает пострадавший, резко разжав объятья.

— Вы забылись, мистер Маг! — задрав подбородок, я отметаю всякое сострадание к его травмированной ноге и стараюсь усмирить собственное паническое дыхание. — Ранее я вас от самого себя спасала. Остальное — лишнее.

Не смотря на симпатию к избранному Зовом, я слишком боюсь открыться его страсти. Как только подумаю о снятии «пояса», так холодный пот прошибает.

Маг глядит угрюмо, вздыхает недовольно.

— Клиенту не дозволено…

Перебиваю:

— Клиенту? Надо было предупредить, — я вхожу в образ жрицы, готовой к служению, когда точно обозначат границы.

И тут всплывают воспоминания о словах Алевтины Грёжес, что нам с её сыном необходимо сблизиться, если мне жизнь дорога. Но, даже понимая важность напутствия, трудно совладать со своими страхами. И не только с внушёнными отцом.

Может, господин Разов и интересен мне как мужчина, однако скрытая внутри него чужая душа — не очень. Одно воспоминание о танцах перед сидящим в тени клиентом — и по коже пробегает озноб, подавляя нынешнее странное ощущение, словно под кожей пузырьки гуляют. Оглядев Мага с ног до головы, признаю — хорош. Ничего удивительного, что меня к нему тянет, и дочь жеманной вдовы на него вешалась и отпускать не желала. Мужчина видный, высокородный, маг. И всё же, я никак не могу шагнуть навстречу его желанию. Но надо что-то решать.

— …именно вы, появившись некогда, ослабили пагубное влияние, начавшее извращать его подлинную натуру, — сказала Алевтина Грёжес.

Если верить гобелену в особняке и рассказу Мага, это действительно так. Однако в понимании его матери именно я являюсь слабым звеном, ни на что не годным. И всё из-за страхов.

Алевтина Грёжес, абонесса и провидица хотят, чтобы я приняла избранного Зовом и помогла душе Нэрьярда Висталя освободиться от ненависти. И для этого, помимо постели, необходимо избавиться от оберегов… Как мы с Магом сойдёмся, когда обоим хочется придушить друг друга?

Рассматриваю белую манишку перед собой, не зная, как быть.

— Не напрягайся так, — Маг отступает, и шум бального зала врывается в наше укрытие, оглушая. — Продолжаем игру? — спрашивает спокойно, сведя на нет недавнюю вспышку страсти.

Поражена, насколько быстро он переключается от эмоциональной взвинченности до отстранённой сдержанности и светской галантности.

Нравится он мне таким.

Правда, Алевтина Грёжес ясно дала понять, что одной симпатии недостаточно. Необходимо принять таящуюся внутри её сына тьму. Того властного, бескомпромиссного, невоздержанного на язык грубияна, каждым словом стремящегося ранить, задеть, выказать своё презрение. Означает ли это, что темперамент Нэрьярда Висталя созвучен тайным желаниям Мага?

Я принимаю протянутую руку. Шагнув вперёд, замечаю в конце зала Ваниуса фон Триса. Привычно упитанного и импозантного.

— Барон прибыл, — натянуто говорю Магу.

Колючим взглядом тот мгновенно выхватывает гада из толпы.