Максим Далин - Моя Святая Земля
Кирилл крутился по лестнице и с жалостью думал о Хуге. Если он немощный, то ему, наверное, тяжело спускаться и подниматься по такой неудобной штуковине. Еду, может, Хугу и приносят, но ведь на службы в храм он должен как-то ходить?
Впрочем, Кирилл догадался, почему покои святого человека располагались наверху - тут было теплее, согретый печью воздух поднимался вверх. Одна радость, подумал он - бедному святому человеку не приходится умерщвлять плоть, обитая в холодном каменном мешке. Не позавидуешь простым монахам.
Круглый зал наверху почти точно повторял нижний, такой же высокий и сумеречный. Стены скрывали гобелены, изображающие деяния одинаковых святых, вышитых пикселями. В освещённой лампадкой нише стояла деревянная статуя крылатого ангела, держащего в протянутых вперёд ладонях деревянные языки пламени. На невысоком столике лежали книги, по виду, очень древние, в металлических переплётах, а рядом с ними возвышался громоздкий канделябр с десятком свечей. В свете свечей, в кресле, ужасно неудобном на вид, сделанном словно для куклы, а не для кого-то живого, сидел очень старый человек, а рядом с ним, на табурете, ещё более неудобном, чем кресло, устроился человек помоложе.
Кирилл тут же понял, что старик, хрупкий, сухой и лёгкий, как прошлогодний лист, с редкими седыми волосами и маленьким тёмным лицом - и есть Хуг. Белый балахон, украшенный изображением глаза Бога на кручёной золотой цепочке, выглядел на нём, как саван. Мужчина лет сорока, с бритым недобрым лицом, цепким проницательным взглядом то ли военного, то ли полицейского, тёмной с проседью гривой и рыцарской статью, видимо, был настоятелем монастыря.
Кириллу очень хотелось чувствовать себя здесь хорошо, но сердце тревожно стукнуло. Божьи люди ему не понравились. Оба. Даже святой наставник Хуг, которого уважал и любил барон Гектор.
Но Хуг обрадовался так, что даже встал со своего кресла навстречу Кириллу. Он улыбнулся, открывая несколько случайно уцелевших зубов в беззубых дёснах - и улыбка сделала его лицо очень милым. Милый дедушка.
- Здравствуйте, наставник Хуг, - сказал Кирилл.
Хуг тронул его щёку холодными сухими пальцами, погладил волосы, осторожно коснулся руки.
- Благое дитя моё, - ласково прошамкал он, улыбаясь, а в выцветших глазах показались слёзы. - Белый государь... не забыл Господь - и туда тебя невредимым довёл, куда и надлежало. Радость-то какая, Эральд...
Хуг был искренне счастлив. Настоятель, оттаяв лицом, смотрел на Кирилла и прижимал руки к груди, к Божьему глазу. И Кириллу вдруг стало очень страшно по непостижимой для него самого причине.
Он подумал, что прийти сюда было огромной ошибкой. Хотя никто не говорил и не делал ничего плохого.
- Вы меня узнали? - спросил Кирилл севшим голосом.
- Как же тебя не узнать, благое дитя? - продолжал Хуг так же ласково и растроганно. - Как же не узнать, если ты и лицом, и всей статью так схож и с мучеником-отцом твоим, и с бедной твоей матушкой? А я, грешный, ни единого мига не сомневался, что Господь не оставит тебя - ни единого мига... Вся доверенная братия молилась за твоё здравие и благополучное возвращение все твои шестнадцать лет - и вот, дождались, дал Вседержитель дожить до такого счастья...
Настоятель слушал и кивал. Кирилл чувствовал спиной тихое неодобрение Сэдрика, но никак не мог сам себе объяснить, в чём же тут подвох. Хуг казался по-настоящему добрым человеком, а мрачный настоятель был явно рад видеть Кирилла - что же не так?
- Ласково тебя встречает Святая Земля, - негромко сказал настоятель. - Зима-то как нынче тепла - Новогодье было словно Предвесенье... рад твой дом.
- Зима тёплая, - сказал Кирилл. - Но не так уж дома и ласково. У того места на дороге, где дерево свалено, в лесу - убитые люди. Их разбойники убили. Вы ведь можете забрать их тела оттуда, божий человек?
Простые эти слова произвели на обоих монахов сильнейшее впечатление.
- Да! Да! - воскликнул Хуг со слезами. - Не успел ступить на родную землю, как печёшься о бедных душах, благое дитя - всё, как рёк Господь! Брат Олеф, - обратился он к настоятелю, - распорядись. Завтра же помолимся вместе с белым государем за невинно убиенных - и их души прямиком к святому престолу и отправятся. Теперь-то всё, есть кому замолвить слово небесам за нашу землю, грешную и несчастную, слава Тебе, Вседержитель, слава Тебе...
- Вы ведь объясните мне, что делать? - спросил Кирилл, растерявшийся от этих бурных эмоций. Излияния монахов начинали что-то ему напоминать.
- Конечно! Конечно! - закивал Хуг. - Ты быстро всему научишься, благое дитя. Ты - среди братьев, мы тебя защитим от любого зла, от всей скверны мира убережём, стены крепки - а тебе надлежит лишь обратиться душой к Творцу Сущего, что спас тебя и привёл сюда. И всем будет великая радость, а в Святой Земле воцарится свет и добродетельность...
- Мы уже приготовили жильё для тебя, - задушевно сообщил настоятель Олеф. - Братия крепка в вере: все уверовали, что ты явишься в эти святые стены не сегодня, так завтра. Ждали тебя. И я даже распорядился не запирать пока трапезную, чтобы ты смог поесть с дороги...
- И Господь тебя привёл, - подытожил Хуг.
Они оба словно не видели Сэдрика. И Кирилла вдруг осенило.
- Я очень рад вас видеть в добром здравии, наставник Хуг, - сказал он. - Гектор вам верил, это ведь он хотел добраться до вашей обители... И рад с вами познакомиться, настоятель Олеф. Но ведь вы же понимаете, что я не могу остаться в монастыре навсегда, правда? Вы - божье братство, а я человек мирской. Не гожусь, вообще-то... и мне надо что-то делать с адом.
Оба монаха улыбнулись, как малышу, который не понимает простых вещей и капризничает.
- Конечно, благое дитя, - закивал Хуг, - конечно, надо что-то делать с адом. Вот за этим-то тебе и надо тут остаться, воин Божий. Чем же победить ад, как не молитвою? А уж твоей-то...
- Да, - подтвердил Олеф, и его лицо стало серьёзным. - Тебе опасно жить в миру, ты ведь и сам, верно, понимаешь. Те, Другие, шляются по нашей несчастной земле, как по преисподней - тебе надо избежать их грязных лап.
- Я же король, - напомнил Кирилл, ещё на что-то надеясь. - Вы ведь знаете, что я - король.
Хуг снова погладил его по щеке, глядя полными слёз умиления глазами.
- Конечно, благое дитя, конечно, Эральд. Но ты же знаешь, что на троне Святой Земли... исчадье... - прошептал он почти беззвучно. - Тебя мученический венец ждёт, если явишься в мир, предстанешь в столице, на люди...
- Продаст любая грешная душа, - кивнул Олеф. - Люди-то стали - волки ближнему своему...
Кирилл глубоко вдохнул.
- Послушайте, божьи люди, - сказал он. - Я очень вам благодарен за гостеприимство. Мы с вами поужинаем, если угостите, потом я поучусь у вас молитвам - а завтра уйду. В столицу. Потому что я - король, мне надо как-то изменить жизнь в миру. Ваши молитвы быстрее дойдут... ну, и я буду молиться вместе с вами - только в другом месте. Не в монастыре.
