Максим Далин - Моя Святая Земля
- Добрый вечер, - сказал Кирилл, смущаясь. - Это я - посланец Божий? Обо мне знают?
- Знают, - сообщил монах с плохо скрытой гордостью. - Наставнику Хугу было видение, да и мирянин, что привёз для братии муку, подтвердил, что видел тебя.
Калитка распахнулась. Фонарь осветил узкий коридор между двух шероховатых каменных стен, покрытую странными знаками каменную плиту у порога и тёмную брусчатку за ней, Кирилла, Сэдрика и высокого худого монаха в сером балахоне с капюшоном, очень хрестоматийно средневековом на Кириллов взгляд.
- Но ты знаешь, кто с тобой, Божье дитя? - монах поднёс фонарь ближе к Сэдрику.
Сэдрик взглянул хмуро и недобро - на лице монаха появилось точно такое же выражение.
- Это мой друг, - сказал Кирилл, кладя руку Сэдрику на плечо.
Монах отшатнулся, Сэдрик скинул с плеча ладонь Кирилла, взглянул неожиданно сердито. Кирилл растерялся.
- Ты войдёшь один, - заявил монах.
- Вы мне предлагаете оставить товарища ночью в открытом поле одного? - поразился Кирилл. - Вы же - Божий человек, вы наверняка знаете, что в лесу живут твари из ада, и всё равно хотите оставить безоружного путника за воротами?
- Ему будет хорошо с этими тварями, - возразил монах, которому было явно неуютно. - Они для него свои. Брось его, Божье дитя, пока он не погубил твою душу.
- Вы же сами назвали меня Божьим посланцем, наставнику Хугу было видение - так почему вы решили, будто я не знаю, что делаю и с кем общаюсь? - сказал Кирилл самым примирительным тоном. - Но если вы не хотите, чтобы мы вошли вместе - давайте, мы подождём здесь. Я пришёл к наставнику Хугу, можно его позвать? Вдруг он захочет поговорить?
На лице монаха отразилось мучительное сомнение. После колебаний, продлившихся не меньше минуты, он всё-таки сделал шаг назад.
- Войдите, но лишь сюда, - сказал монах. - Я спрошу совета у святых наставников. Я не смею позволить пришлецу из мрака, отродью Тех Сил, шагнуть на освящённую землю.
- А вдруг вы ошибаетесь? - улыбнулся Кирилл.
- Нет, дитя, - монах показал пальцем на высеченный на каменной плите у самой двери сложный знак, похожий на стилизованную розу. Знак этот, на который наступили, проходя на территорию монастыря, и сам Кирилл, и Сэдрик, сейчас слабо мерцал, словно в бороздки камня вставили галогенные трубки. - Святой Луцилий начертал этот знак своей рукой, демоны не могут перешагнуть порог, а вот люди, принадлежащие тьме...
- Болван ваш Луцилий, - сказал Сэдрик устало.
- Не смей хулить святого, отродье! - вскинулся монах.
- Лучше бы он защитный знак против подлецов и идиотов нарисовал, если знал такой, - Сэдрик мотнул головой. - Кому из Приходящих в Ночи вы нужны-то? А придурки и подонки проходят - только так, да ещё и жить остаются.
Глаза монаха зло блеснули в красноватом свете, глаза Сэдрика заволокла светящаяся красная мгла - и Кирилл встал между ними, надеясь, что это помешает им сцепиться.
- Прекрати его провоцировать! - приказал он Сэдрику, надеясь, что некромант прислушается к словам своего государя, и повернулся к монаху. - Божий человек, ну, пожалуйста, не обращайте вы на него внимания! Сэдрик не служит аду, честное слово. Я точно знаю.
- Но проклят, - вставил монах.
- Проклят. Может, Вседержитель хочет, чтобы он искупил проклятие. Хотите помешать исполнению Его воли? - сказал Кирилл, удивляясь тому, насколько сам верит в собственные слова. - Сэдрик проводил меня до вашей обители. Зря?
Ему показалось, что монах смутился. Сэдрик скорчил скептическую мину, но молчал.
- Так мне можно поговорить с наставником Хугом? - спросил Кирилл.
Монах вздохнул.
- Следуй за мной, Божье дитя, - сказал он, посматривая на Сэдрика недобро, но этим и ограничиваясь. - Святой наставник не пойдёт сюда в такую пору: на дворе холодно и темно, а он стар и немощен.
- И я пойду, - сказал Сэдрик.
- Иди, - с отвращением разрешил монах и пошёл вперёд, освещая себе путь факелом.
Следом за монахом Кирилл и Сэдрик вышли в монастырский двор - коридор оказался лазом в невероятной толщины крепостной стене, и его для верности защищала ещё и решётка, сейчас отодвинутая в сторону. Двор, вымощенный брусчаткой, оказался обширнее, чем Кириллу представлялось. Прямо перед воротами возвышалось монументальное здание храма: горящие в чугунных светильниках огни освещали вход, запертую дверь, украшенную барельефами - крылатые ангелы держали в руках развёрнутые свитки, а над дверью, на треугольном фронтоне, слабо светился тот самый глаз, Божье Око, какой украшал и лесную часовню. Жёлтый неровный свет мерцал в высоких узких окнах, напоминающих бойницы. Всё остальное тонуло в темноте.
Другие постройки казались глыбами мрака, лишь кое-где мелькали тусклые огоньки. Монах пошёл вдоль крепостной стены, Кирилл с Сэдриком - за ним. Ночной воздух доносил запахи хлеба, навоза и каких-то благовоний - может, и ладана. Кирилл догадался, что они миновали трапезную, где братия готовит пищу и ест, хлев и какое-то культовое сооружение - или просто жильё монахов.
Проходя по монастырскому двору, никого не встретили, но Кириллу послышалось, как кто-то наверху, то ли на крепостной стене, то ли на втором этаже одной из местных построек, что-то бормотал нараспев - очевидно, там читали молитвы.
- Холодно тут, - сказал Сэдрик вполголоса.
- В лесу тебе было бы теплее, отродье! - тут же огрызнулся монах.
- Кротость и любовь, - отозвался Сэдрик со смешком.
- Не стоит злиться, божий человек, - сказал Кирилл. - Мне тоже холодно. Это что, преступление против веры?
Монах, не отвечая, поднялся на три крутых ступени и отворил дверь.
Из помещения пахнуло не благовониями, а, пожалуй, казармой - жильём многих мужчин, не отличающихся чистоплотностью и не использующих всяческие неизвестные в этом мире гигиенические средства, вроде геля для душа, шампуня или дезодорантов. Несло прокисшим потом, давно нечищеным деревенским сортиром, плохо выделанной кожей, затхлыми тряпками, дымом и, почему-то, сеном. Воздух показался Кириллу одновременно спёртым и холодным.
Они прошли длинным и узким коридором, освещённым лишь парой тускло горевших плошек. В коридор выходило множество дверей, и за дверьми стояла настороженная тишина. Проходя мимо, Кирилл слышал то чьё-то сопение, то шелест, то осторожные шаги: дисциплина монастыря, вероятно, запрещала монахам, живущим тут, выглядывать из своих комнат или келий, чтобы узнать, кто пришёл - но уж слушать-то было можно, а любопытство никто не отменял.
Коридор вывел в круглый полутёмный зал, где перед разверстым зевом вмурованной в стену печи молодой монах читал вслух о странных вещах - о том, как из сломанных небес протянулась длань цвета лучей с перстами из огня, и единый из перстов коснулся жертвенника на вершине горы. При виде вошедших чтец сбился и молчал, пока они не миновали зал и не поднялись по винтовой лестнице, узкой до тесноты, на второй этаж здания.
