Ника Созонова - Грань
Меня поразил не сам психоз — доводилось встречаться с подобным (та же недавняя детоубийца, со школьных лет общавшаяся с ангелами), но его описание и вердикт. Описание было не только длинным — в пять страниц, но изобиловало красивостями, совершенно не свойственными лаконичному и скептичному Туру. Встречались цветистые фразы типа: 'Тонкое благоухание разносилось вокруг… пение мелодичных голосов убаюкивало… исполненный блаженством покой'. Липкий словесный сироп, сладкая патока! Диагноз же звучал как 'слабое расстройство психики', допускающее жизнь в домашних условиях, под нестрогим присмотром. Чтобы Турище покривил душой, поставив ложный диагноз, — такого я представить не мог. Под каким кнутом или ради какого пряника? Чем могла 'купить' пожилая полунищая тетенька успешного мада?..
Заинтригованный донельзя, по уши зарылся в отчеты других мадов нашего отдела. И нашел! Не прошло и восьми часов с момента раскопок, как отрыл отчет о работе с той же тетенькой, датированный более поздним числом. Описания были не в пример суше, а вердикт суровее: УБ с обязательной изоляцией. Судя по всему, в районе этой даты мой Тур и угодил в псих-лечебницу.
Что же именно с ним стряслось, хотел бы я знать?..
Провозился в архиве, шурша бумагами, до позднего вечера и с Карлой поговорить не успел. В очередной раз струсил, не решился — так будет вернее — а подсознание услужливо подкинуло отговорку: замотался и забыл, бедненький.
Решился как-то вдруг.
Мы сидели с Алисой по обе стороны от Варьки, и она тихонько поглаживала голову дочери. У Варежки был приступ. Она поскуливала сквозь зубы, и слезы дрожали в уголках зажмуренных глаз. Когда дочка, наконец, затихла и заснула, я прошептал бывшей жене:
— Я возьму ее завтра с собой. На работу.
— Наконец-то. Мне пойти с тобой?
— Не стоит. Выдержу сам.
— Только, я надеюсь, ты не станешь возвращать ее оттуда в этот подвал?
— Ни в коем случае. Но лучше поселить ее у меня — все-таки места больше.
Я опасался, что Алиса не согласится. Скажет, что мы не должны жить вместе, даже из-за дочери, или выдумает иную причину. Но она кивнула:
— Да, так будет лучше. Если дашь мне ключи, поеду к тебе с утра и все подготовлю.
Мы замолчали, внутренне готовясь к завтрашнему дню — как к схватке.
О чем она думала, прикрыв веки? Я знал, что Алиса любит Варьку так же сильно, как я. И как она живет с ЭТИМ? Что в ней уже сломалось или вот-вот сломается?..
Почувствовав мой взгляд, она пробормотала:
— Спи, Дэн. И пусть тебе приснится большая рыжая черепаха — символ покоя, и птица Феникс — эмблема вечности…
И я действительно заснул, в ногах у Варьки, преклонив голову на металлическую спинку кровати — крепко заснул, впервые за все ночи, проведенные в этом мрачном подвале.
А проснулся поздно — от боли в затекших спине и шее.
Алисы не было. Варька уже бодрствовала. Она изучала мою голову, осторожно прикасаясь кончиками пальцев к вискам и бровям, чуть щекоча кожу.
— А ты, оказывается, храпишь, пап, — ласково сообщила она, когда я открыл глаза.
— Ага, малыш. А еще лягаюсь и клацаю зубами. — Я с хрустом потянулся, разгоняя по жилам застоявшуюся кровь. — Ты разве не знаешь, что я вообще страшный дикий зверь из леса, только притворяющийся человеком?
Варежка погрустнела и ответила мне со взрослой рассудительностью:
— Лесов давно уже нет, папа. Это всем известно.
— Вот потому мне и приходится жить в городе и мимикрировать под гомо сапиенс.
— Мими… чего?
— Ну, притворяться.
Я клацнул зубами перед ее носом, и Варька испуганно дернулась. А потом засмеялась.
— А ты хищный зверь?
— Конечно. Самый что ни не есть.
— А какой? Ягуар или медведь? Или пума?..
— Нет, я другой. Я из тех зверей, о которых ты ни разу не слышала и не услышишь, и даже в книжке не прочитаешь. Я — животное сказочное и волшебное.
— Единорог?
— Нет. Единорог по сравнению со мной — такой же обычный зверь, как и домашняя лошадка. Я — солнечный ирбис.
— Врешь ты все! Таких зверей не бывает. И никогда не было.
— Не хочешь — не верь. Но все равно держи то, что я сказал, в строжайшей тайне. О моем существовании не должны знать непосвященные.
— И все равно я тебе не верю! Ты просто папка, и никакой не волшебный зверь. — Варька помолчала, а потом поинтересовалась: — А что едят солнечные ирбисы?
— Исключительно маленьких непослушных мальчиков и девочек.
— Ой, значит, и меня можешь съесть?! — В притворном испуге она нырнула под одеяло.
— Ну, что ты! Во-первых, ты ведь послушная девочка, так?
— Так! — Она высунула из-под одеяла нос и посверкивающий любопытством глаз.
— А во-вторых, ты тоже наполовину солнечный ирбис, а мы не едим себе подобных. Только, как мы договорились, об этом — никому. Ладно?
— Никому-никому, честное-пречестное, — она провела по губам пальцами, застегивая их на молнию. — А маме тоже нельзя?
— Маме?.. Маме, так и быть, можно. Должна же она, в конце концов, знать, с кем живет.
— Я совсем забыла: мама перед уходом просила тебе передать, — Варька сунула руку под подушку и достала сложенный листок.
Почерк у Алисы всегда был неудобочитаемый: буквы заскакивали друг на друга и путались, словно увечные хромоножки.
'Я забрала все Варькины вещи и документы и договорилась с главврачом, зная, как ты не любишь подобные переговоры. В общем, свою битву я выиграла, попутно спалив все мосты. Дело за тобой. Удачи! Я жутко завидую, если честно: тебе, вечнопьяное божество, предстоит увидеть что-то поистине замечательное. Р. S. Так уж и быть: приберусь в твоей авгиевой холостяцкой конюшне и приготовлю что-нибудь вкусное на ужин. Запиши это на мой счет'.
Сунув записку в карман, я бросил взгляд вокруг. Алиса и впрямь унесла все книжки и игрушки, скопившиеся здесь за две недели. Она не оставила мне права выбора, а между тем идея, казавшаяся вчера вечером такой простой и легко осуществимой, растеряла всю свою привлекательность.
Пока я одевал Варьку, она болтала почти непрерывно — чем-то делилась, что-то спрашивала, а я отвечал односложно и не всегда впопад, занятый своими мыслями.
— Пап, а мы насовсем отсюда уходим?
— Да.
— Мы идем домой?
— Домой. Только не сразу.
— А куда сперва? В кино?.. Гулять?.. В гости?..
— Ко мне на работу.
— К тебе? Значит, ты увидишь, наконец, моих волков?!
— Именно.
— Ура! Какой же ты молодец, папка! Они тебе понравятся, очень-очень. А мы туда пойдем пешком или поедем? Ты меня понесешь, или я сама?.. Только я сама не смогу, наверное… Придумала: давай попросим у тетеньки-медсестры стул на колесиках? Я видела, на нем очень здорово по полу кататься.
