Общество забытых мучеников - Рид Анви

Эбель не могла упустить возможности порыться в личных вещах профессора — найти новые улики или хотя бы информацию, компрометирующую его. Она не собиралась драить этот кабинет, протирать пыль и отмывать пол. Проще было сжечь это место, чем навести тут порядок. Духота и затхлость въелись в стены и книжные шкафы. И даже то, что Эбель распахнула окно сразу, как вошла сюда, не помогало.

Эбель порылась в столе, но не нашла ничего интересного — только сметы, чеки за покупки продуктов, свечей, чернил и спичек. Еще несколько документов для Деборы Вуд. Несколько списков с нуждами для Академии на имя мэра. И еще пара листов с учебными планами до конца года. Скукота. Другого от Джосайи ожидать и не следовало.

Эбель села на корточки и открыла еще один ящик. Там стопкой лежали тетради студентов и книги с загнутыми страницами — листая их, Эбель обчихалась. В другом ящике лежала надкушенная плитка шоколада, старый ржавый ключ — видимо, от самого кабинета, — и горы мусора в виде фантиков, скомканных бумажек и огрызков мелков.

— Кар! — вдруг донеслось из окна, Эбель от неожиданности села на пол. — Кар! К-к-кар!

— Твою ж… — Эбель потерла ушибленное место и поднялась, отряхивая джинсы.

Ворон с интересом наклонил голову и осмотрел кабинет. Хлопнул черными, с металлическим отливом, крыльями и каркнул еще звонче, когда Эбель направилась к нему.

— Уходи.

— К-к-кар! — Ворон даже не отшатнулся.

— Если ты сейчас нагадишь на карниз, то я все перья из тебя выщипаю. — Эбель остановилась на полпути.

Слишком уж ее пугали черные глаза птицы и острый клюв. Ворон явно не собирался улетать, и лучше бы Эбель закрыть окно быстрее, чем он вцепится ей в лицо. Неизвестно, когда этот чернокрылый демон ел в последний раз.

— Кар! — Тот вальяжно переступил через оконную раму.

— Так, — Эбель сделала шаг назад, — давай без резких движений…

— К-к-кар! — Ворон взлетел, громко хлопая крыльями.

Он кружил под потолком, раскачивая канделябр. То неуклюже взмывал, то пикировал, сбивая крыльями свитки со шкафов.

— А ну, кыш! — Эбель испуганно отошла в угол.

Ворон приземлился на парту. Уставился на Эбель и, мотая головой, чего-то ждал. Эбель опять махнула рукой, но птица лишь сделала пару шагов к ней.

— У меня нет еды, улетай.

— К-к-кар! — Ворон спрыгнул на пол, затопал к ширме.

Он вышагивал по деревянному паркету, клацая когтями. Немного пройдя вперед, остановился и повернулся к Эбель.

— Что? — спросила Эбель, не понимая, чего эта птица требует.

— Кар! — ответил ворон.

Эбель приблизилась к нему, и он, отвернувшись, продолжил свой путь. Она на мгновение замешкалась, пряча руки в карманы кофты. Если возможности спрятаться целиком не было, то хотелось обезопасить хотя бы и без того пострадавшие ладони.

— К-к-кар! — недовольно протянул ворон и вновь обернулся.

Он посмотрел на Эбель как на самого тупого человека в мире и встрепенулся — видимо, от омерзения к кожаной двуногой.

— Ты… эм… хочешь, чтоб я шла за тобой?

— Кар! Кар! К-к-кар! — запрыгал на месте ворон.

— Поняла. — Эбель ускорилась. — Поняла… Не ори.

Эбель послушно следовала за вороном. Джосайе наверняка не понравится незваный гость. Шумный, неуклюжий и… грязный. На лапах ворона налипли куски грязи, в крыльях торчали сухие листочки и ветки. Ворон явно плохо летал. И очевидно заикался. Он вообще был странным. Но странностей в этой Академии было так много, что Эбель удивлялась им с каждым разом все меньше и меньше.

— Кар! — Ворон зашел за ширму.

Он прошагал по пыльному ковру. Прыгнул на стопку книг у стены, с нее на другую, третью — и в итоге приземлился на сундук, спрятанный под тканью. Чуть не соскользнул с него и, быстро взлетев, приземлился на пол.

— Да у нас тут клад! — У Эбель загорелись глаза.

— Кар! — Ворон нетерпеливо щелкнул клювом рядом с ее лодыжкой.

Эбель опустилась на колени и стянула рваную бордовую простыню. Обитый потершейся от времени кожей сундук с ржавым замком и сломанными креплениями по краям совсем не вписывался в антураж этой комнаты. Скорее, место ему было во дворце, но уж точно не в темном углу старого кабинета в заброшенном соборе.

— Кар! — Ворон подпрыгнул на месте.

Он будто сказал ей: «Хватит пялиться, дура, открывай уже», — и Эбель послушно схватилась за ржавый замок. Закрыт. Подергав его, Эбель ничего не добилась. На сундуке не было кода из цифр. Не было кода из букв. Но была маленькая скважина для ключа.

— Как же ты наивен, Джосайя Кэруэл, — улыбнулась Эбель и, вскочив с пола, вернулась к его письменному столу.

Порывшись среди мусора, Эбель выудила из ящика тот самый маленький ключ.

— Вроде учитель шифрологии, а прятать важные данные так и не научился. — Эбель вновь села напротив сундука и с легкостью открыла его. — Ну, или ты хотел, чтобы я нашла его…

Тяжелая крышка со скрежетом распахнулась. Ворон уселся на ее край и вместе с Эбель заглянул внутрь.

— Кар! — каркнул он напоследок, убедился, что тупоголовая двуногая на правильном пути, взмахнул крыльями и наконец улетел.

В сундуке лежали свитки, книги и куча пожелтевших листов. Казалось бы, ничего удивительного для профессора Кэруэла. Но кое-что странное все-таки было. Толстая кожаная тетрадь со вздувшимися страницами, обвязанная бечевкой с восковой печатью в центре.

— «Клуб тайных искусств», — прочитала Эбель нацарапанную на корешке надпись.

На восковой печати было шесть разных отпечатков пальцев. Они будто скрепляли договором эту тетрадь. Защищали то, что находилось внутри. Эбель поднесла ее к носу и присмотрелась. От страниц пахло горьким кофе и чернилами. Эбель потрясла тетрадь — из нее выпал сожженный наполовину лист.

— «Альфа, Бета, Гамма, Дельта, Эпсилон, Стигма». — Эбель прочитала корявый почерк Джосайи. — Греческий?

В дверь что-то ударило, и Эбель, подскочив, закинула дневник обратно в сундук. Прислушалась и, поняв, что это Колм, намывая пол в коридоре, напевал себе под нос какую-то песенку, слов которой Эбель не разобрала, вернулась к сундуку и вытащила оттуда стопку бумаг. Перебрала листы. Половина из них была на странном, кажется, и вовсе выдуманном языке. Джосайя что-то прятал за этими буквами. Разгадывать их было бесполезно, поэтому Эбель, отбросив стопку в сторону, выудила из сундука еще одну папку. Идеально белая, перетянутая резинкой, она увесисто легла в руки. Эбель будто знала, что там увидит. Чувствовала, что ей не понравится, и уже готовилась к тому, что, открыв ее, сразу побежит в столовую за Кэруэлом, чтобы как следует ударить его по лицу.

«Новая ученица Академии и моя подопечная. Эбель Барнс». Эбель сглотнула.

Кулаки непроизвольно сжались. Все это время он вел записи о ней. Об их разговорах. Об их делах. И о расследовании.

«Я вижу много параллелей с Искусителями. Эбель — новая Альфа. Соль — ее Бета. Ноа — Гамма, а… Реджис… Реджис — Дзета. Боюсь, что они допустят те же ошибки, что и мы. Но как же горят мои глаза, как часто бьется сердце, когда я смотрю на них. Я будто попадаю в прошлое. Будто вновь оживаю, как и другие Искусители. Они ищут правду. Бесстрашные, рисковые и хитрые, как мы. И, зная наш конец, я боюсь, что их будет таким же. Я должен им во всем помочь. Должен стать Альфой вместо Эбель. Занять свое место по праву и привести их к победе. В этот раз я не дам случиться плохому».

Эбель развернулась и оперлась на сундук. Он немного сдвинулся и уперся в стену. Читать все не было времени. Эбель пролистала страницы и остановилась на середине.

«Вчера вечером Соль была в опасности. Я вновь допустил ошибку. Из-за меня они могут погибнуть. Я не дам этому произойти. Я должен их остановить. Должен защитить. План изначально был провальным. Мне не следовало вступать в эту чертову игру, не следовало давать им надежду. Я должен их остановить… Но… черт! Что бы сказали Искусители, если бы узнали, что я сдался сам и позволил сдаться другим? Я обещал им, что всегда буду идти до конца. Понятия не имею, как поступить… И да. Бруна не должна ничего знать!!!»