Рената Еремеева - Когда Хранитель слеп (СИ)
Полуволчица, зажатая в потоке бегущих, проталкивала вперед своих детей, сына и дочь. Они медленно протискивались с толпой к единственному выходу из ближайщего к столице селения. И он с каждой секундой становился все уже. Поднимаясь выше деревьев, терновая стена вырастала на пути беженцев и угрожающе выставляла шипы. Все летающие алькоры: ксалемы с кожистыми крыльями, как у летучих мышей, кримеллы и дримеры 5 с перьевыми крыльями, как у птиц, – пролетали над беженцами, перенося через стену нуждающихся в помощи электов. Но всех спасти было невозможно. Стена неумолимо зарастала.
С грохотом разрываясь, с неба падали горящие снаряды. В черно-красном зареве пожарищ полыхал изумрудный Гринтайл. В дымной пелене угарного воздуха перемешались крики, стоны, удушливый кашель электов и рык псоящеров…
Более всего тревожило полуволчицу, что где-то в недрах этого кромешного ада остался ее супруг. Где он, ее Нафар, – жив ли? Если бы он, как и сотни других алькоров, мог затеряться в толпе беглецов, она бы верила, что там, за терновой стеной, он отыщет семью, обнимет ее и детей… Но не мог ее муж, видный государственный деятель, таэр6 Гринтайла, бросить город алькоров в минуту опасности и бежать, как крыса с палубы корабля… Своим обостренным чутьем, своей духовной связью с близким ей человеком полуволчица ощущала беду, нависшую над ее мужем. Боль от безысходности ледяной рукою сжала ее сердце. Нафар жив, – говорило ей сердце, – но он во власти темных сил, и он нуждается в помощи… Но ему никто не поможет, никто… Никто, кроме нее, – вдруг ясная мысль пронзила ее мозг.
– Моран! Я должна вернуться за папой! Когда вы окажетесь за стеной, не ждите меня, я сама найду вас. Бегите как можно дальше, держитесь знакомых! Защищай малыша Грея… – и мать вложила в ладонь дочери меч, висевший у нее на поясе.
С этими словами женщина, не теряя времени, бросилась в сторону из толпы. Моран не смогла сделать и шагу вслед за ней, хотя рвалась и кричала со слезами отчаянья. Взрослые алькоры не дали ей выбиться из потока, они считали своим долгом отвечать за жизнь всех детей стаи.
Так четырнадцатилетняя Моран и шестилетний Грей остались совсем одни. Стена замкнулась. Они вышли из предместья Враны вместе со стаей полуволков, но своих родителей так и не дождались. Ни на следующий день, ни в другие дни, томительной чередой потянувшиеся друг за другом, никогда…
2
На афише гладиаторских боев была изображена мускулистая желтоглазая девушка с летящим шлейфом серебристо-серых волос. Ее окружали могучие электы, демонстрирующие бугры мышц на полуобнаженных торсах. Надпись, пересекающая по диагонали вывеску, гласила: «Пятеро – против одной! Пятеро борцов из Мэллона против Гринтайлской полуволчицы!».
В короткой кожаной юбке, разрезанной на полосы, чтоб не стесняла движений и плотном панцире из прессованной кожи, прикрывающей грудь и живот, Моран стояла, слегка полусогнув колени и держа наизготове меч. В ее твердом всевидящем взгляде не было ни тревог, ни страха, каждый мускул трепетал под ее кожей, готовый к молниеносному броску или отпору.
Пятеро рослых мужчин, сверкая исподлобья глазами, медленно подходили к ней, обступая ее со всех сторон. Отходить ей было некуда. «Помни, что твое преимущество – не мощь удара, а быстрота и мгновенный расчет», – вспомнила Моран слова своего наставника Фейра. «Й-е–э-э-х!» – подскочив, она с силой вертанулась вокруг себя, со свистом рассекая воздух клинком. Электы замерли, не решаясь к ней подступиться. «Вах!» – полуволчица сделала выпад в сторону здоровяка, поросшего рыжей шерстью, и, оттолкнув его левой ногой, тяжелым взмахом своего двуручника выбила меч у его зазевавшегося соседа, молодого бойца с оттопыренными ушами. С лязгом и скрежетом отразив несколько стальных ударов мохнатого верзилы, теснящего ее, Моран силовым толчком снова откинула его назад и в считанные секунды его вынужденного отступления, повернувшись бочком, врезала ногою в челюсть бритоголового электа, влезшего между ними. Тот, потеряв равновесие, повалился на Мохнатого, сбив его с ног. Моран тут же, пружинисто подпрыгнув и перевернувшись в воздухе, ударила пятками прямо по глазницам четвертого электа. Тот зашатался от огненных кругов перед глазами и острой боли, пронзившей его мозг; не сдержав стона, он рухнул на колени, прижав ладони к лицу.
Итак, один из мэллонцев был временно выбит из строя, а четверо других, озлобленных и кипящих яростью, накинулись на Моран, готовые растерзать ее. Как вихрь, завертелась девушка-алькор из погибшего Гринтайла; сверху вниз нанесла она рубящий удар по плечу Мохнатого, меч выпал у гладиатора из рук, и кровь обильно полилась из раны.
Бритоголовый, выплюнув выбитые зубы и вытерев пятерней окровавленный рот, скачками несся к ней с белыми от бешенства глазами. Волчица его не видела, но кожей спины она почуяла его позади себя. В поле ее бокового зрения ворвался Лопоухий, у которого она выбила клинок еще в начале битвы. Лицом к лицу с мечом наперевес надвигался на нее Коренастый. Эти трое криками и жестами договорились зажать ее в тиски. Близко подпустив к себе Коренастого, волчица увернулась от его резкого удара наотмашь, которым он, по видимости, намеревался снести ей голову; быстро присев и откинувшись назад, Моран с силой вломила головой ему в брюхо и тут же проворно откатилась в сторону. Тот, охнув, согнулся, неосторожно выставив меч острием вперед, на который грудью налетел Бритоголовый. А стремительный бросок Лопоухого – еще безусого юноши – воительница отбила своим древним оружием, тем самым, которое ей, отроковице, в горящем Гринтайле вложила в руки мать. Столкновение двух клинков высекло искры, но стальное лезвие мэллонского меча не выдержало мощного напора полуволчицы, обломки его со звоном посыпались на земляную арену. Удар гонга возвестил об окончании раунда.
Изрядно потрепанные в двух предыдущих схватках с волчицей, трое сильнейших гладиаторов округи стояли перед Моран. И хотя дважды они потерпели поражение, и двое их раненных товарищей не смогли выйти на третье решающее сражение, тем не менее, они не потеряли куража. Свое козырную карту электы решили приберечь напоследок.
– Ты еще не знаешь, гринтайлская сучка, – самодовольно усмехнулся Коренастый, – почему мы, бессменные телохранители мэра Мэллона, никогда не проигрываем. Перед магией даже сила алькорши тебя не спасет! Мы раздавим тебя, как пиявку, сосущую кровь! Ты, как пиявка, испустишь дух, корчась в едкой соли!
Живя в Мэллоне, Моран не раз была очевидицей нехитрых магических обрядов, которые использовали электы для привлечения удачи и богатства в дом, для хорошего урожая по осени и здорового приплода скота. Но с помощью какой-такой магии собирались с ней расправиться борцы на арене, полуволчица представить не могла, поэтому она молчала, с холодной, полупрезрительной улыбкой переводя взгляд с одного гладиатора на другого.
Электы переглянулись, и, уже не утаивая, продемонстрировали свое секретное оружие. Чувство собственного превосходства заиграло на их лицах, когда у каждого на ладони замерцал свой особенный, отличающийся от других по цвету, пульсар: изжелта-зеленый – кислотный – просвечивал сквозь пальцы борца с багрово-красными кругами вокруг глаз («Это тот, которого я саданула пятками по шарам», – догадалась Моран), светло-голубым – ледяным – нервно поигрывал Лопоухий, и огненно-желтый – молниевый – сверкал и переливался в корявой лапе Коренастого.
Они игриво подкидывали их в руках, как будто это были простые шары. Вверх, вниз, вверх, вниз, вверх, вниз – вшшш!!! – и кислотный пульсар с шипением полетел в Моран, но та со своей молниеносной реакцией успела отскочить. Шар врезался в стену амфитеатра, и в месте удара тут же образовалась дымящаяся пробоина. Ее края на глазах разъедались и оплывали.
Зрители на трибунах дружно охнули.
А ледяной пульсар волчица каким-то непостижимым образом отбила мечом, и тот полетел обратно – в хозяина. А Моран, переложив рукоять меча из внезапно онемевших пальцев правой кисти в левую, ощутила, как обжигающий холод колючей змейкой пробежал по ее коже, и вся рука, вплоть до самого плеча, покрылась инеем. «Грейся! Жарко!» – на автоматизме, едва, шевельнув губами, бросила алькорша команду, и тут же ее способность к регенерации сработала: тонкая корка льда, которой была покрыта ее рука, стала таять и отваливаться. Стряхнув с локтя последние капли воды, девушка подняла глаза на своих противников. Меловая бледность покрыла лица Коренастого и того, что с багровыми фингалами до самых скул, оба они с ужасом смотрели на самого молодого из них, уже бездыханного Лопоухого, который в считанные секунды превратился в ледяную статую.
