Память льда - Эриксон Стивен

Паран помотал головой:

— Никак нет, не хочу.

Дуджек кивнул, словно бы и не ждал другого ответа.

— В карете у тригалльцев есть и твоя доля денег. Отправляйся в Даруджистан вместе со своими соратниками и с моим благословением. Официально ты будешь числиться погибшим при взятии Коралла.

— Спасибо, верховный кулак. Теперь я понимаю, что вообще напрасно выбрал для себя воинское ремесло. Наверное, я не гожусь в солдаты.

— Довольно об этом, капитан. Можешь думать о себе что угодно, но для нас ты был и останешься благородным человеком.

— Аристократом?

— Я говорю не о происхождении, Ганос. Благородство — не титул и по наследству не передается. Оно определяется поступками. В наши дни истинное благородство — большая редкость.

— Позвольте с вами не согласиться, верховный кулак. Если за время моего пребывания на Генабакисе во мне поубавилось заносчивости и нетерпимости, то за это я должен благодарить все тех же сжигателей мостов. Я многому у них научился.

— Тебе пора, Ганос Паран. Тригалльцы не любят ждать. Иди-ка лучше к остальным сжигателям мостов.

— Слушаюсь! Прощайте, верховный кулак.

— Прощай.

На пути к тригалльским каретам Паран вспомнил слова Дуджека и чуть не споткнулся.

«„К остальным сжигателям мостов…“ Так он сказал… Что же, меня все-таки причислили к ним, пусть и ненадолго».

Не обращая внимания на угрюмых солдат, Ток — Анастер остановился возле небольшого шатра, который ему выделили «Серые мечи».

«Да, я помню Анастера. Однако это всего лишь память тела, а больше меня с предводителем тенескариев ничего не связывает».

Он спрыгнул с седла и вошел в шатер. Достав бочонок, Ток запихнул его в кожаный мешок, перекинул через плечо и вернулся к своей кляче. Только усевшись в седло, он заметил стоявшего рядом незнакомца. Человек этот явно не был ни тенескарием, ни солдатом «Серых мечей». Судя по поношенному одеянию, он скорее принадлежал к какому-нибудь баргастскому клану.

Все тело незнакомца и его лицо покрывали шрамы. Такого количества шрамов на одном человеке Ток никогда еще не видел. Но его поразило не только это. От молоденького — лет двадцать, не больше, — парнишки веяло удивительным спокойствием. Скуластое лицо с вдумчивыми темными глазами. И, что странно для баргаста, никаких косичек с вплетенными в них амулетами: длинные черные волосы просто спускались на плечи.

Ток был уверен, что видит этого человека впервые.

— Здравствуй, воин! Тебе что-нибудь от меня нужно? — спросил он, досадуя на внезапную задержку.

Незнакомец покачал головой:

— Мне хотелось лишь взглянуть на тебя и убедиться, что с тобой все благополучно.

«Ну конечно, он принимает меня за Анастера. Должно быть, это один из друзей предводителя тенескариев. А может, кто-то из его лейтенантов. Хотя вряд ли: тех я помню. Ладно, не буду его разочаровывать».

— Спасибо, я в порядке. Жаловаться вроде как не на что.

— Я очень рад. — Юноша улыбнулся, коснувшись ладонью бедра Тока. — Я ухожу, брат. Знай, что ты останешься в моей памяти.

Продолжая улыбаться, странный незнакомец прошел мимо ошеломленных «Серых мечей» и скрылся в лесу.

Ток глядел ему вслед.

«Кажется, я все-таки где-то видел этого парня… Что-то… такое знакомое в его походке…»

— Смертный меч!

К нему шла Норула — несокрушимый щит «Серых мечей».

— Все потом! — отмахнулся он нее Ток, натягивая поводья. — У меня срочное дело!

Он развернул лошадь.

— А теперь, подруга, посмотрим, умеешь ли ты скакать галопом, — вполголоса произнес он, ударив пятками по бокам клячи.

Сестра ждала его в условленном месте.

— Ну что, попрощался? — спросила она.

— Да.

Они углубились в лес.

— Я скучала по тебе, брат.

— Я тоже по тебе скучал.

— Смотрю, ты без меча.

— Ага. Думаешь, он мне еще понадобится?

Сестра наклонилась к нему поближе:

— Теперь даже еще больше, чем прежде, как мне кажется.

— Может, ты и права. Тогда нам нужно поискать подходящую каменоломню.

— Есть такая. Далеко отсюда, в отрогах Баргастовой гряды. Там попадается кремень цвета крови. Я поколдую над ним, чтобы не крошился и не ломался.

— Как когда-то прежде, давным-давно?

— Да, брат. Как в былые времена.

Двое сегулехов бесстрастно наблюдали, как госпожа Зависть снимает с Мока магические заклинания. К Третьему медленно возвращалось сознание. Глаза под маской были затуманены болью.

— Что, дорогой, сильно тебе досталось? — участливо спросила чародейка.

Мок с трудом сел и огляделся. При виде братьев его глаза сразу сделались жесткими и суровыми. Госпожа Зависть тоже взглянула на сегулехов и понимающе вздохнула:

— Да, милый, твои братья выглядят не лучшим образом. Да и сам ты, Третий, тоже. Должна сообщить, что твой фасад… слегка потрескался.

Сегулех встрепенулся. Протянув руку, он осторожно дотронулся до маски и обнаружил слева тонкую трещину, тянущуюся почти через все лицо.

— Ох, дорогой, нам всем пришлось нелегко, — продолжала женщина. — Только представь: Аномандер Рейк, которого вы зовете Седьмым, бесцеремонно выгнал нас из города.

Мок, пошатываясь, встал на ноги. Повертел головой, оглядываясь по сторонам.

— Узнаёшь? Да, мой дорогой, мы опять в лесу. Почти в тех же самых местах, где тогда высадились. Нравится вам это или нет, но ваша карательная миссия закончилась. Паннионского Домина больше не существует, и теперь никто не будет присылать на ваш остров жрецов. Так что вам, мои угрюмые слуги, пора возвращаться домой.

Мок осмотрел свое оружие. И заявил:

— Нет. Мы потребуем встречи с Седьмым. И поединка с ним.

— Глупыш, он не станет с тобой встречаться. Да тебя и близко к Аномандеру Рейку не подпустят. Тисте анди плевать на ваши представления о чести. Вместо поединков они уничтожат вас всех своей магией. Что с них взять? Дети Матери Тьмы издревле отличались безразличием ко всему… Поэтому, мои дорогие, я решила проводить вас домой. Не правда ли, весьма великодушно с моей стороны?

Мок смотрел на нее, молчание затягивалось.

Госпожа Зависть одарила сегулеха ослепительной улыбкой.

На подступах к Баргастовой гряде воинство Белолицых начало распадаться: вначале на племена, затем на семьи, каждая из которых избирала свой путь к родным местам. Хетана шла вместе с Кафалом, держась позади отца и его ближайших сподвижников.

Светило яркое, но нежаркое солнце. С берега, до которого было всего каких-нибудь двести шагов, тянул приятный ветерок. Где-то к полудню Хетана и Кафал нагнали двоих путников. Ни один из них не мог похвастаться ростом, зато оба были крепко сбитыми. Они неспешно шли вдоль берега.

«Вроде похожи на баргастов, но вот только непонятно, из какого клана», — подумала Хетана. Она сразу же заметила, что тело незнакомца сплошь исполосовано шрамами.

— Привет вам, путники! — крикнула женщина.

Оба удивленно обернулись: явно не рассчитывали кого-либо встретить в здешних местах. По их лицам Хетана сразу поняла, что это брат и сестра. Баргастка удовлетворенно хмыкнула.

— Эй, как тебя зовут? — спросила она незнакомца.

— Онос Т’лэнн, — ответил он. И улыбнулся так, что у нее отчаянно заколотилось сердце.

Хетана подошла ближе, кивнула темноволосой спутнице Оноса Т’лэнна, а затем опять уставилась на мужчину и тихо сообщила ему:

— А я вижу больше, чем ты думаешь.

Молодой воин вскинул голову:

— Правда? И что же ты видишь?

— Ну, например, могу определить, что ты уже очень давно не лежал в объятиях женщины. Ну что, угадала?

У него округлились глаза.

«Боги, какие чудесные глаза! Глаза моего возлюбленного».

— Ты права, — сказал он, улыбнувшись еще шире.

«Еще бы, любовь моя, я не была права!»

Эпилог

Паран распахнул ногой дверь. Вошел внутрь, снял с плеча тяжелый мешок, набитый золотыми монетами:

— Эй, Рейст! Куда ты запропастился?