По извиистым волнам (ЛП) - Лейн Вал И.

Пока Беллами находился за штурвалом я делала все возможное, чтобы оставаться незамеченной, пробираясь по кораблю. Последнее, чего я хотела, — это дать ему еще один повод заставить меня снова провести ночь в его постели. Я проскользнула между членами экипажа по палубе к каюте капитана, проверив дверную ручку, как только добрался до нее. Улыбка расплылась по лицу, когда я поняла, что дверь не заперта и войти можно, просто повернув ручку.

Она со скрипом открылась, что слегка напомнило мне о том, как я пробралась на борт «Презрения Сирены», чтобы украсть ключ у Вальдеса. Легкие шаги и дыхание, застрявшее где-то между горлом и легкими, я прокралась вперед, разглядывая предметы вокруг меня, когда проходила мимо. Небольшой письменный стол Беллами стоял рядом с сундуком, в котором он прошлой ночью хранил свою одежду. Тогда у меня не было возможности подойти к нему так близко, поэтому я быстро подошла, чтобы рассмотреть его подробнее. Роясь в куче бумаг и полуобгоревших подсвечниках, я была разочарована, не найдя ничего, хотя бы отдаленно напоминающего ручку, которую могла бы превратить в ручку для кисти.

Но когда посмотрела во второй раз, то заметила кое-что, чего не заметила сначала, — угольный карандаш. Он был длинным, грубым и неудобным. Но сойдет. Я засунула его за пояс, повязанный вокруг талии, и поискала нож, который можно было бы использовать для рисования кистью. Один из сабель Беллами в ножнах стоял в углу. Я вытащила клинок, на мгновение залюбовавшись им. Никогда раньше не держала в руках ничего подобного. В прозрачной стали отразилось мое собственное лицо, и я чуть не подпрыгнула от этого зрелища. Я была оборвана и измучена, но выглядела еще более свирепой, чем когда-либо. Мое лицо было таким же, как прежде, но что-то в нем теперь казалось поразительным и пугающим. Со мной что-то происходило.

Я отогнала от себя пугающее осознание и сосредоточилась на текущей задаче. Выбрав тонкую прядь волос, туго натянула ее одной рукой, а другой осторожно провела по лезвию меча. Всего нескольких дюймов должно хватить для тонкой кисточки.

И тут услышала, как скрипнула открывающаяся дверь.

20. Мутные воды

Катрина

— Я бы спросил тебя, почему ты здесь оказалась, — сказал Беллами, подходя ко мне сзади. — Но ты не можешь дать никакого объяснения, которое сделало бы это приемлемым.

Что-то во мне снова всколыхнулось, словно водоворот, который я не могла контролировать. Я заговорила, прежде чем повернуться к нему лицом, все еще крепко сжимая меч.

— Кажется, у тебя не было проблем с тем, что я была в твоей комнате прошлой ночью, — спокойно сказала я. — Решай. Ты ненавидишь меня или хочешь переспать со мной?

Я была шокирована своими словами. Они вырвались прежде, чем я успела их произнести. На меня было не похоже быть такой язвительной и самоуверенной.

Беллами наклонился ко мне, и его непослушные черные пряди упали ему на глаза.

— Может быть, и то, и другое вместе. — Он мягко забрал меч у меня из рук. — А теперь расскажи мне, почему ты здесь. И что ты с этим делаешь.

Не говори ему. Заставь его задуматься. Заставь его умолять узнать.

— Не твое дело, — огрызнулась я, полностью прислушиваясь к странному новому внутреннему голосу в моей голове.

— Мой меч. Это мое дело, — ухмыльнулся Беллами.

— Хорошо, — сказала я, на мгновение встряхнув головой, чтобы прийти в себя. Мой голос смягчился. — Я… я просто хотела порисовать.

— Должен признать, это совсем не то, что я ожидал от тебя услышать. — Беллами склонил голову набок. — Ты странная девушка.

— Ты даже не представляешь, — пробормотала я. — Теперь я могу получить меч обратно?

— Пока нет, дорогая, — ледяные голубые глаза Беллами сверкнули из-под сурово поднятых бровей. — Видишь, ты заставила меня задуматься, Катрина, — он крутанул меч в руке за рукоять, приложив не больше усилий, чем если бы он щелкал карандашом. — Если мы еще раз столкнемся с какими-нибудь неприятностями на нашем пути, ты и твои друзья, дрожащие в трюме, довольно беззащитны — осмелюсь сказать, бесполезны, — прежде чем продолжить, он поднял меч между нами, — итак, я собираюсь научить тебя, как правильно держать себя в руках. На закате. На главной палубе. У нас будет небольшой урок.

— А что, если я скажу «нет»?

— Тогда ты можешь встретиться со мной на конце доски.

Я вздернула подбородок. Беллами всегда был высокомерным, но этот превзошел даже того Беллами, которого, как мне казалось, я знала.

— Отлично. Но я сомневаюсь, что ты действительно так поступишь. В конце концов, разве не ты за мной бросился прошлой ночью?

— Не испытывай судьбу, дорогая. Я не такой джентльмен, как ты думаешь, — подмигнув, от чего у меня кровь закипела, он вложил рукоять меча обратно в мою руку.

Когда он повернулся, чтобы уйти, то бросил что-то через плечо. В последний момент я рефлекторно поймала это. Это была кисть для рисования — странная, неуклюжая деревянная кисть с тончайшим кончиком, но тем не менее это была кисть.

— Кисть старых картографов, — сказал Беллами, продолжая идти прочь. — Что касается красок, то тут ты можешь рассчитывать только на себя. Но будь уверена, здесь ты их не найдешь.

Тряхнув головой, я повернулась, чтобы уйти, прихватив со стола несколько листков пергаментной бумаги. Я не позволю Беллами вывести меня из себя, как не позволю ему проникнуть в мое сердце.

Вернувшись на палубу, обследовала трюм корабля. Я знала этот термин только потому, что слышала, как его называли остальные члены команды. Там, внизу, нашла груз с ящиками, на которых было написано, что это специи, красители и тонкие шелка. Я предположила, что это украдено. Но мне показалось, что это именно то место, где я могла бы найти что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве краски.

Я взяла пригоршню порошкообразного красителя из ящика, который мне удалось открыть в углу. Подойдет любой цвет. Я была рада увидеть на ладони столовую ложку насыщенного индиго и красного. Оторвала кусок ткани от своего пояса и высыпала туда порошок, стараясь, как всегда, не перепутать его.

Удовлетворенная, взбежала обратно на верхнюю палубу. Вернувшись на свое место на корме, уселась на пол со своей странной кистью и самодельными красками. У меня едва хватало пергамента, чтобы рисовать. Но мне было все равно. Мне просто нужно было движение кисти в руке. Ощущение комфорта от мазков, создающих цветовые оттенки. Это было единственное, что оставалось неизменным.

Мне нужна была вода, чтобы смешать красящие порошки. Но послеполуденное солнце полностью высушило настил. Итак, я сидела там, чувствуя, что, как и все остальное, что пробовала, это не сработает. И вдруг я подумала о Майло и тепле его объятий. Вспомнила, каково это — целовать его на ночь. Вспомнила, что чувствовала рядом с ним в День Нового Года, когда мы смотрели фейерверк и строили столько планов. И как жалела, что не отдалась ему в ту ночь. Если бы я знала, что, возможно, никогда больше его не увижу, как бы я вернулась в прошлое — или вперед — и показала бы ему, как сильно я его тогда любила. Потому что теперь я была уверена. По крайней мере, я так думала. Пока что-то во мне не взяло верх и не заставило меня задуматься, какова реальность в этом запутанном месте.

Когда я подумала о Майло и своем замешательстве, то моргнула, чтобы смахнуть слезы с ресниц. Они упали идеально, прямо на крошечные кучки яркой пудры, разложенные передо мной на палубе. Итак, я смешала пигменты со своими слезами, сделав ровно столько краски, чтобы кистью растекаться по восковой поверхности пергамента. Я приложила все усилия, чтобы создать контур того, что, по моему представлению, должно было быть вьющейся волной, но по мере того, как я смотрела на него, рисуя в цвете индиго, красный, который пыталась смешать, все больше и больше напоминал кровь в воде. Все это происходило одновременно, когда вода стекала с пергамента и просачивалась на палубу, оставляя на ней неизгладимые пятна. Идеальный образ, который я видела перед собой за последние несколько дней, быстро превратился в кошмар.