Память льда - Эриксон Стивен

— Каллор… он застал… нас всех… врасплох…

Знаменосец вздрогнул, потом медленно кивнул:

— Мне жаль, Корлат. Я должен был это предвидеть.

— И я тоже. И Бруд.

Мимо холма неслись лошади. От их копыт содрогалась земля, и толчки эти отдавались в костях тисте анди.

«Погребальная песнь. Лошади несутся, выбивая ее копытами. Они не понимают, зачем это нужно, но подчиняются хозяевам… Но еще раньше над холмом пронеслась смерть. О, Владыка Смерти прекрасно все знал… Скворец, любовь моя, как же так? Теперь он твой, Худ. Ты улыбаешься?.. Да, отныне мой любимый принадлежит тебе».

Даже скакун Итковиана, поначалу такой сильный и выносливый, уже начал пошатываться от усталости. Ворчун разбудил Итковиана за два колокола до рассвета и не стал понапрасну тратить время на разговоры.

— Плохи у них там дела, — объявил даруджиец. — Надо срочно отправляться в Коралл.

«Серые мечи» не останавливались на привал. Итковиан провожал их взглядом, пока ночная тьма не поглотила его бывших соратников и новобранцев. Узнав, что Норула решила отправиться на подмогу Скворцу, Итковиан поначалу думал, что их отъезд оставит его равнодушным, и сам удивился тому, какое страшное уныние его вдруг охватило. Итковиан долго ворочался с боку на бок. Потом он забылся таким же беспокойным сном. Когда Ворчун бесцеремонно растолкал его посреди ночи, бывший несокрушимый щит попытался разобраться в своих чувствах. Однако не преуспел: мысли его разбегались.

Невыспавшийся, разбитый, Итковиан седлал лошадь, не обращая внимания на сборы Ворчуна и его легиона. Уже готовый тронуться в путь, он привычно поискал глазами лошадь своевольного даруджийца и только теперь заметил, что весь легион и не думал садиться на коней.

— Смертный меч, ты что это задумал? — изумленно спросил он у Ворчуна.

— Путешествие должно быть быстрым, — ответил тот, сердито поглядывая на Каменную. — Трейк сильно рискует, отдавая нам свою силу.

— Трейк — не мой бог, — напомнила ему Каменная.

— Увы, не твой, — грустно усмехнулся Ворчун. — Так что поедешь вместе с Итковианом. Мы вас дожидаться не станем. Хотя вам, может, и удастся какое-то время не отставать от нас.

Итковиану эти слова показались полной нелепицей.

— Ты, никак, собрался вести своих солдат через магический Путь?

— Сам не знаю. Может, оно и так. Я просто чувствую, что мой легион способен… в общем, очень быстро передвигаться. Но без лошадей.

Итковиан посмотрел на женщину и пожал плечами:

— Нам с Каменной повезло. У нас отличные кони. Постараемся не отставать от вас.

— Да уж, постарайтесь, пожалуйста, — снова усмехнулся Ворчун.

— Скажи, тебя сильно пугает то, что ждет нас в Коралле? — не выдержав, спросил Итковиан.

— Не то чтобы пугает, приятель. Но какое-то поганое чувство гложет меня изнутри: кажется, будто нас предадут.

Итковиан задумался.

— Если вспомнить недавние события и отнестись к ним непредвзято — предательство уже совершилось.

Ворчун на это ничего не ответил.

— Держаться всем вместе! — рявкнул он своим солдатам. — Если вдруг кто пойдет нога за ногу и отстанет — пусть потом пеняет на себя!

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Итковиан у Каменной.

— Не больше твоего, — буркнула она, вскакивая в седло. — По-моему, Ворчун где-то здорово расшиб голову, но не хочет признаваться.

Внезапно Ворчуна и его солдат окутала полупрозрачная дымка. Итковиан мог поклясться, что люди превратились… в одного громадного тигра, растворившегося в ночной темноте.

— Чтоб мне провалиться к Худу в задницу! — прошипела Каменная. — Догоняем!

Она пришпорила лошадь. Итковиан помчался следом.

Они пронеслись мимо лагеря Каладана Бруда, успев заметить, что и там тоже не спят. На юго-западе небо осветили вспышки магического огня. Это могло означать что угодно, и всадники не стали тратить слова на досужие предположения.

Иногда в предрассветной мгле мелькала полосатая фигура. Казалось, тигр пробирается сквозь высоченные травы или через непроходимые заросли. Нет, огромный зверь не бежал. Он бесшумно крался, не позволяя всадникам себя нагнать.

Небо светлело, и на южной стороне горизонта обозначились рощицы, между которыми вилась дорога. Тигр снова исчез. Лес был для него явно предпочтительнее дороги.

Обе вспененные лошади задыхались, тяжело ударяя копытами. Итковиан подозревал, что загнал свою верную подругу. Даже самое выносливое животное не выживет после такой сумасшедшей гонки.

«Наши кони свалятся, едва завидят городские стены, — подумал он. — А мы? Надолго ли мы их переживем?»

Дорога поднималась по пологому холму. Оглядывая склон, Итковиан заключил, что здесь пытались возвести какие-то оборонительные сооружения.

Впереди показались обозы малазанского арьергарда. Несколько человек равнодушно повернулись в их сторону. Видно, тигр здесь не пробегал, ибо люди не выказывали ни малейшей растерянности или удивления.

Откуда-то повеяло чародейством. Взрывы, раздавшиеся неподалеку, скорее всего, тоже были магического свойства.

Малазанские солдаты выстроились в шеренгу на гребне холма впереди. Все они глядели на юг, а потом вдруг бросились врассыпную.

«Да что случилось? Если уж малазанцы забыли о дисциплине…»

Тревога захлестнула Итковиана с новой силой. К ней примешивалась горечь огромных потерь, о которых он мог пока лишь догадываться, ничего не зная наверняка.

Усилием воли Итковиан заставил себя выпрямиться в седле. Что-то неумолимо толкало его вперед, требуя двигаться еще быстрее. Каменная повернула свою спотыкающуюся лошадь вправо и поехала к другому холму, где на высоком шесте замерло малазанское знамя. Итковиан тоже свернул вправо. На него вдруг накатила волна необъяснимого ужаса.

Его лошадь резко оборвала галоп и побрела сбивающимся шагом. А потом и вовсе остановилась. Немного постояв, она сделала еще несколько шагов к вершине. Затем передние ноги ее разъехались в стороны, и лошадь осела на землю.

Бедняжка умирала прямо на глазах Итковиана. Отказываясь верить, он спрыгнул и зашатался, не чувствуя под собой затекших ног.

Каменная брела пешком: склон доконал и ее коня. Итковиан не стал оглядываться и тоже пошел наверх. Ворчун и его легион, уже в человеческом обличье, поднимались сбоку. Итковиана удивило: почему же теперь эти «тигры» не ринулись в бой?.. Ответ он получил, достигнув вершины и взглянув на плац и город.

Бог Итковиана исчез. Бог Итковиана уже не мог отвратить врагов, как тогда, на равнине к западу от Капастана.

Все капастанские ужасы меркли перед тем, что совершалось вокруг и внутри городских стен Коралла. Горечь утрат. На каждом шагу.

«А ведь я знал эту истину. Она жила внутри меня. Глубоко внутри… Но я еще не закончил. У меня еще есть важное дело».

Он шагал вперед, не видя солдат справа и слева. Вышел из неровного строя, оставляя позади стоявшую с опущенным оружием армию, сломленную еще до начала битвы — смертью одного-единственного человека.

Итковиан не обращал внимания вообще ни на что. Он достиг спуска и продолжил идти.

Вниз.

Туда, где перед восемью сотнями к’чейн че’маллей ждали ряды т’лан имассов. Т’лан имассов, которые — все, как один, — медленно повернулись к нему.

Похоже, сражение возле стен Коралла началось с битвы магических Путей над этим холмом.

Так думалось Ворчуну. Он зычным голосом приказал своим солдатам занять позицию на южном склоне. Ворчун трепетал под напором силы, даруемой его богом. Предвкушение убийства… чувство не человеческое, звериное… оно пока дремало, но отчетливо ощущалось внутри. Зов хищника, испытанный Ворчуном лишь однажды. Тогда, в Капастане.

Его зрение необычайно обострилось. Он замечал малейшее движение, откуда бы оно ни исходило. Будто сами собой, в руках у Ворчуна оказались его кривые сабли.

Ворчун видел, как из магического портала вышел Орфантал. Следом оттуда же появился Каладан Бруд. Он видел Каменную, разглядывающую три мертвых тела. Воевода протолкнулся вперед. Едва взглянув на погибших, он прошел к четвертому телу. То была женщина — тисте анди. Над нею склонились двое, одному из которых здорово досталось в магической битве. Ворчун не знал, что это была за битва. Но с магией Хаоса он прежде сталкивался. Он не помнил бессильно распластавшуюся на земле женщину. Зато сразу узнал вторую: Серебряная Лиса. Ее лицо было мокрым от слез.