Дмитрий Таланов - Школяр
Староста потемнел лицом и нетерпеливо воскликнул:
— Ладно, ладно, забирайте своих бандитов, но лучше им никогда здесь больше не показываться!
— Премного вам благодарен, — с готовностью сказал профессор и галантно поклонился. — Разрешено ли нам будет воспользоваться нашей общей рекой для катания на санях? Мы как раз подумываем заняться этим в следующие выходные, а то и завтра.
— Только на наш берег не вылазьте, — угрюмо кивнул староста.
— По рукам, — согласился профессор. — Жду от вас утром калькуляцию ущерба! — Он подтолкнул Филя с Яном к телеге, шепча: — Живо туда и скажите Якобу, пусть гонит в Алексу…
Проложив для них путь сквозь немногочисленную с этой стороны толпу, профессор взял старосту под руку и пошел с ним не спеша, словно прогуливаясь по летнему лугу.
— Ах, какое здесь чудное небо! — воскликнул он, восхищенно задрав голову. — Скажите, уважаемый Гестор, вам в вашей жизни выпадало когда-нибудь наблюдать солнечное затмение? Это совершенно потрясающе! Нам здесь предстоит увидеть одно, нескоро, правда, зато полное. Я заранее приглашаю вас, Гестор, у нас есть замечательнейший прибор для таких наблюдений, его соорудил кто бы вы думали…
Когда Якоб развернул телегу, деревенские сообразили, что добыча уходит из их рук.
— Держи их! — гаркнули разом несколько глоток, и самые шустрые успели выбежать перед телегой пока она не разогналась.
— А ну, освободите дорогу, а то вы меня знаете! — крикнул им Якоб и замахнулся на них кнутом.
Как бы он ни был мал в свои шестнадцать в сравнении с взрослым мужичьем, те стушевались и отступили. Остальные, опасаясь обгонять профессора, бочком протискивались между ним и старостой по обеим сторонам дороги и только потом принимались бежать. Профессор Иллуги не замечал их, продолжая вещать что-то крайне увлекательное и с таким мечтательным выражением на лице, что, казалось, еще немного и он примется выискивать по обочинам цветочки, дабы насладиться их запахом. Лежа на задах телеги, уносящейся в Алексу, Филь заливисто смеялся, глядя на всё это, болтая ногами от восторга.
— Якоб, — сказал он, утерев выступившие слезы, — а ведь мы оставили там твоих лошадей! Как же ты теперь их будешь выручать?
Якоб добродушно отозвался:
— Ничо, ничо, всё возвернем, главное, что вы сами целы! Мужики у нас дурные, с ними недалеко до беды. Не приди проффесор Иллуги ко мне с рындой, я бы за вас и полушки не дал. А так я сразу узнал её, это нашего старосты рында, и сообчил, что дал вам коней и что вы, скорее всего, в деревне. Ну, тут он вскочил на коня и как заорет: «Якоб, за мной!», мы и поскакали.
— А почему он заторопился? — заинтересовался Ян. — Откуда ему было знать, что происходит в деревне?
Они объехали холм и выехали на игровое поле. Конюх ткнул кнутом в Сигнальную Башню справа над собой.
— Так он ведь шел на ужин, когда вдруг как ахнет, а потом выше забора чуть не до макушки этой башни вырос столб пламени. А следом к ногам профессора свалилась рында. Я как раз заводил коня, всё видел.
Ян повернулся к Филю.
— Мд-а, называется «повезло»! Не сунься ты, мой друг, в тот колодец…
Филь отбросил в сторону мысль о том, что бы тогда случилось, и спросил конюха:
— А это ваш староста — бывший боцман?
— Он самый, — ответил Якоб, — и рында его, и свинарник его. И еще целое поле за деревней, для которого он собирает навоз. А крышу он давно хотел чинить, да всё времени не находил. Только чо ж вы такое натворили там, что она улетела в самые небеса?
Ян задумчиво проговорил:
— Нам самим хотелось бы это знать.
Стук копыт догнал их в воротах Алексы. Не слезая с коня, ректор дождался, пока конюх запрет ворота, и распорядился:
— Якоб, я бы чрезвычайно оценил, если бы ты вместо ужина отвел этих двоих в баню и как следует их там вымыл.
— Проффессор, сегодня ж учительский день! — удивился конюх.
— Я сейчас попрошу всех оттуда удалиться, — сказал ректор. — В противном случае нашим спасенным придется спать на улице, в цивильные помещения им в таком виде нельзя. В конюшню, смею предположить, ты их тоже не пустишь.
Якоб на секунду обернулся.
— Не пущу! — заявил он твердо. — А что делать с их одёжей?
— Сожги её, пожалуйста, всю, какая есть, — сказал ректор и потянул носом. — Иначе нам всем придется бежать из Алексы. Да, и это заодно! — стянув перчатки, он бросил их Яну на колени. — Я передам мадам Багиле, чтобы она принесла ужин и свежую одежду для этих двоих.
Он ускакал вперед, Якоб не спеша поехал за ним. После брезгливого жеста профессора Филь утерял веселость. Отсутствие немедленной необходимости спасать задницу вернуло его в тесные объятия ученической робы, стоявшей колом от замерзшего навоза. Он не хотел думать, в каком виде его волосы и лицо. Шерстяной колпак, казалось, примерз к его голове и ощущался как деревянный. Один Ян сидел как ни в чем не бывало и даже улыбался.
Подъезжая в тоскливом настроении к бане, Филь совсем похолодел от ужаса. Его надежды проскользнуть туда незамеченными развеялись как дым. Профессор Роланд, который, видимо, только разделся, как ему пришлось одеваться, решил не терять времени и выскочил из бани в дохе и онучах с одеждой под мышкой. Споткнувшись в непривычной обувке на ступенях, он выронил одежду и теперь торопливо собирал её, ругаясь на морозе. Кто-то из учеников заметил его комичную фигуру и поспешил к бане, свистнув других. Когда телега остановилась, рядом с ней оказалось слишком много свидетелей.
— Жуки навозные! — зажав нос, вопил Лофтус-Ляпсус. — Народ, бегите сюда, тут Хозека и Фе привезли всех в дерьме!
— А им идет, — заметил Ральф Фэйрмон, тоже отиравшийся поблизости. — Особенно Хозеку!
Красавчик Курт Норман пожирал Филя глазами, злорадно ухмыляясь. Его вид говорил, что он сгорает от любопытства узнать, что произошло.
— Якоб, — поинтересовался Курт, — откуда ты привез этих несчастных?
— Не твоего ума дело, — ответил тот и треснул кнутовищем прыгающего вокруг телеги Ляпсуса. — А ну, угомонись!
Освободив таким образом место возле телеги, конюх сказал друзьям:
— Раздевайтесь здесь до подштанников!
— О-о! — Ляпсус зашелся от счастья. — Представление продолжается, их будут пороть прямо на улице!
Якоб погрозил ему кулаком, и тот отбежал подальше.
— Ну? — бросил конюх заробевшим друзьям. — Быстро, пока не замерзли!
Тянуть в самом деле было нечего, народу только прибывало с каждой секундой.
— Что ж… — Ян подмигнул соратнику по несчастью. Они принялись с отвращением сдирать с себя одежду, и новая волна густого запаха окутала присутствующих. Стоявшая неподалеку белокурая красавица Хелика Локони с отвращением сморщила нос, слишком длинный по мнению Филя, и подалась назад. Многие сделали то же самое. Взгляд Филя выхватил среди собравшихся удивленные глаза Габриэль и прищурившуюся Анну. Когда дело дошло до рубашки, кто-то из присутствующих в толпе девиц заметил:
