Дмитрий Таланов - Школяр
Утирая кровь с лица, он вскочил на ноги. Друзья поспешили вниз, но было поздно — дверь стояла, отжатая с помощью бревна, видневшегося на пороге, усилиями всей деревни, судя по количеству голов на крыльце и внутри мельницы. Пузатый мельник сдерживал напор людей, опасаясь за свои мешки.
Филь воскликнул, не понижая голоса:
— Эх, Ян, теперь нам крышка! Пропади всё пропадом!
Бежать было некуда, не прыгать же им с мельницы? Но Филь из упрямства продолжал рыскать глазами в надежде увидеть то, что остальные пропустили.
— Пустяки, староста здесь, так что еще не всё потеряно, — тихо произнес Ян. — Он не станет ссориться с Алексой.
Заслышав их голоса, мельник плюнул охранять свою собственность и взлетел по лестнице.
— А-а, злодеи! — взревел он, хватая Филя за шиворот. — Ну, теперь вы мне за всё заплатите!
В плечи Яна вцепился здоровяк староста. Ни его, ни мельника не смутили пропитанные навозом школярские робы.
Оказавшись на крыльце, Филь чуть не звезданулся, настолько скользким оно сделалось от колесной мази. Повиснув в руках мельника, он задергал ногами, и тот принял это за попытку к бегству. Отвесив затрещину пленнику, мельник потащил его в гущу толпы. Филь отплатил ему локтем по брюху, да так, что тот охнул и согнулся пополам. На его место сразу встали двое других, схватив Филя за руки.
Толпа подалась в стороны, чтобы лучше рассмотреть добычу. Из её недр вынырнул сизолицый мужик, который рвался наказать друзей, когда они наткнулись на свинарник. На его лице красовались следы удара шматом мази, от которой он полностью не избавился.
— Эта сволота еще дерется! — рявкнул сизолицый и без замаха врезал беззащитному Филю по скуле.
От подобного вероломства кровь Филя вскипела. Зарычав от злости, он вывернулся из крестьянских рук, сиганул на обидчика, оседлал того спереди как лошадь, свалил на землю и стал лупить его по лицу, не разбирая, куда попадает.
Кулаки, затвердевшие в Хальмстеме, сделали свое дело — сизолицый отбросил его в сторону как бешеную собаку, вскочил на ноги и дал деру. Он едва не угодил под копыта показавшейся на улице лошади, но потом благополучно исчез в темноте.
Филя снова схватили, но ему не успело перепасть, как появление незнакомого всадника отвлекло внимание толпы. Увидев, кто это, Филь сам утихомирился: перед мельницей на добром коне сидел собственной персоной ректор Алексы Като Иллуги.
В неизменном берете, натянутом на уши, и легком плаще совсем не по погоде, ректор настолько не вписывался в собравшееся общество, что невольно приковывал к себе внимание. Рукой в перчатке, которая одна стоила как комплект ученической одежды, он отсалютовал остолбеневшему собранию, соскочил с коня и отвесил изящный поклон.
В толпе зашептались:
— Какой важный… Это их главный! Вроде старосты… Профессор пожаловал… Сейчас всем раздаст на орехи, и своим и чужим… Говорят, сам император его назначал!
За профессором виднелась телега, запряженная другим конем. На телеге, нахохлившийся и настороженный, сидел Якоб. Было заметно, что его смущает прибытие сюда в компании властителя Алексы. Завидев Филя с Яном, он стал озираться, ища их лошадей.
Светски улыбаясь, профессор Иллуги осмотрел двор и подступы к мельнице, несущие на себе свидетельства осады, затем взгляд его наткнулся на друзей, чей вид доказывал, кто тут главные виновники. Замерев на мгновение, ректор шагнул к старосте.
— Гестор, дорогой! — воскликнул он, пожимая лапу бородача, которую тот был вынужден отцепить от Яна. — Смею надеяться, я не слишком обеспокоил вас в этот поздний час?
— Совсем нет, — угрюмо ответил староста, — вы появились весьма вовремя. Два ваших школяра учинили здесь разгром, и мы собираемся требовать справедливого суда!
Толпа одобрительно загудела. Мужичье, державшее Филя, вытолкнуло его в центр образовавшегося круга, будто предъявляя вещественное доказательство. Староста толкнул Яна туда же. Древняя старуха на задах толпы мстительно потрясла в воздухе суковатой палкой.
— Суда? — удивился профессор и еще раз смерил взглядом пленников. — Гестор, о чем вы говорите? Я вижу, эти двое уже в некотором роде пострадали и, думаю, получили свой урок. У одного из них разбита голова, у другого — замечательный синяк под глазом, и оба распространяют вокруг себя абсолютно непристойное амбре. Судя по всему, они уже достаточно наказаны.
— Недостаточно, — сухо возразил староста. — У свинарника снесено полкрыши, загон внутри разломан, свиньи разбежались, их надо ловить. Запас колесной мази для мельницы оказался на её стенах, крыльце и на наших головах. Сложенные в мельнице доски для ремонта крыльев были сброшены вниз на нас же, когда мы пытались остановить бесчинства. Наконец, вот этот, — староста схватил Филя за плечо и подтащил поближе, — уже будучи схваченным, вырвался и избил одного из пастухов. Вы видели его, когда тот в страхе убегал.
На лице профессора отобразилось совершеннейшее потрясение, когда список деяний наконец исчерпался. Горестно вздохнув, он сказал:
— Я решительно приношу вам свои извинения, Гестор! Это неслыханно — творить такие безобразия. Но, простите меня за нескромный вопрос, может, их вынудили? Не сами же они… э-э… сорвались с цепи подобным образом?
— Их всего лишь заперли в свинарнике, — процедил староста.
— Ага! — сказал профессор и согласно покивал.
Филь готов был поставить сто к одному, что у ректора в голове прокрутились нужные колесики и выдали безошибочный ответ: не сбеги они из свинарника, их бы побили или заставили сидеть там до утра. И то, и другое, судя по легкому прищуру ректора, в какой-то степени оправдывало поведение подвластных ему учеников.
— Что ж, — воскликнул профессор, — ваши претензии ясны! Могу заверить, Гестор, что ремонт свинарника будет нами оплачен, как и всё остальное ваше сегодняшнее разорение. Но, помилуйте, если вы настаиваете на суде, то там, кроме оплаты материального ущерба, вы должны будете поставить еще и вопрос морали, вопрос чести, если угодно!
— Какой еще вопрос чести? — прервал его староста, нахмурившись.
Склонив голову набок, профессор мягко пояснил:
— Да хотя бы этот ваш пастух, чтобы не ходить далеко за примерами… Мне неловко это говорить, но насколько он старше нашего драчуна, раза в два? А насколько тяжелее, раза в три? И кто поверит словам подобного трусишки? Гестор, я бы взял на себя смелость предложить вам не вытаскивать сегодняшний прискорбный конфликт на яркий свет! Лучше будет и для вас, и для нас, если мы замнем его прямо сейчас, особенно для вас. Ведь если эта история разлетится по свету и Империя узнает, что в местной деревне не всё хорошо с мужеством имеющегося здесь населения, то вам, как главе…
