Отфрид Пройслер - Как поймать разбойника
Обзор книги Отфрид Пройслер - Как поймать разбойника
Отфрид Пройслер
Как поймать разбойника
Человек с семью ножами
Однажды бабушка Касперля сидела на скамейке возле своего домика на солнышке и молола кофе. Касперль и его друг Сеппель подарили ей на день рождения новую кофемолку собственного изобретения. Если крутить рукоятку, то кофемолка играла «Все обновляет май…» — это была бабушкина любимая песня.
С тех пор как бабушка обзавелась новой кофемолкой, она так наслаждалась самим процессом молки, что пила теперь в два раза больше кофе, чем раньше. Вот и сегодня она уже во второй раз заполнила кофемолку и только хотела повернуть ручку, как вдруг раздался шум и треск в кустах в саду и грубый голос прокричал: «Давай сюда кофемолку!».
Бабушка удивленно подняла глаза и поправила свое пенсне. Перед ней стоял незнакомый мужчина с растрепанной черной бородой и ужасным крючковатым носом. На голове у него была шляпа с широкими полями, в которую было воткнуто кривое перо. В правой руке он держал пистолет.
— Давай сюда, я сказал! Но бабушка не испугалась.
— Позвольте! — воскликнула она возмущенно, — как вы вошли сюда и что вы на меня так кричите? Кто вы, собственно говоря, такой?
Тогда незнакомец громко рассмеялся:
— Вы, наверное, не читаете газет, бабушка? Подумайте же хорошенько!
Только теперь бабушка увидела, что за широким кожаным поясом незнакомца торчала сабля и семь ножей. Тогда она побледнела и, испугавшись, спросила:
— Вы случайно не разбойник Хотценплотц?
— Это я! — сказал человек с семью ножами. — Не валяйте дурака, я этого не люблю. Сейчас же отдайте мне кофемолку!
— Но она вам вовсе не принадлежит!
— Вздор! — крикнул разбойник Хотценплотц. — Пожалуйста, делайте то, что я от вас требую! Считаю до трех… И он поднял пистолет.
— О, пожалуйста, не надо! — сказала бабушка. — Вы не должны отнимать у меня кофемолку! Я получила ее в подарок на день рождения. Когда крутишь ручку, она играет мою любимую песню.
— Именно поэтому! — прорычал разбойник Хотценплотц, — я тоже хочу иметь такую кофемолку, которая играет песню, когда крутишь ручку. Отдайте же мне ее!
Тогда бабушка глубоко вздохнула и подчинилась. Что же ей еще оставалось делать?
Каждый день в газете можно было прочитать о том, какой злой человек был этот Хотценплотц. Все люди ужасно боялись его, даже господин Димпфельмозер, унтер-офицер полиции.
— Давно бы так — и довольно крякнув, Хотценплотц спрятал бабушкину кофемолку в свою дорожную сумку и сказал:
— Теперь слушайте меня внимательно! Сейчас вы остаетесь сидеть здесь на скамейке и не двигаетесь с места. При этом вы тихо считаете до девятисот девяноста девяти.
— Почему? — спросила бабушка.
— Потому! — отвечал Хотценплотц, — когда вы досчитаете до девятисот девяноста девяти, вы можете звать на помощь. Но ни на одно мгновение раньше, иначе, вам не поздоровится! Понятно?
— Понятно, — прошептала бабушка.
— И не пытайтесь хитрить! — разбойник Хотценплотц на прощанье помахал у нее перед носом своим пистолетом.
Потом он перелез через забор сада и исчез.
Бабушка Касперля сидела на скамейке перед домиком белая как мел и дрожала. Разбойник исчез, и кофемолка тоже исчезла. Прошло немало времени, пока бабушка наконец-то смогла начать считать. Раз, два, три, четыре… Но из-за волнения она так часто сбивалась со счету, что должна была, по крайней мере, дюжину раз начинать считать снова. Когда же она, наконец, дошла до девятисот девяноста девяти, то издала пронзительный крик «Помогите!» И тотчас упала в обморок.
Полиции нужно помочь
Касперль и его друг Сеппель были у булочника и купили пакет муки, немного дрожжей и два фунта сахара. Теперь они хотели еще зайти в молочную и купить сладких сливок. Завтра воскресенье, а по воскресеньям у бабушки был сливовый торт со взбитыми сливками. Касперль и Сеппель предвкушали радостное событие целую неделю.
— Знаешь что? — сказал Касперль. — Я бы хотел стать императором Константинопольским!
— Как так, почему? — спросил Сеппель.
— Потому что, тогда бы я каждый день мог бы есть сливовый торт со взбитыми сливками!
— Неужели император Константинопольский каждый день ест сливовый торт со взбитыми сливками?
Касперль пожал плечами:
— Этого я не знаю. Но я — если бы был императором Константинопольским — я бы это делал определенно!
— Я тоже! — вздохнул Сеппель.
— Ты тоже? — спросил Касперль. — Я боюсь, так не пойдет!
— Но почему же?
— Потому что есть только один император Константинопольский, а не два! И если я являюсь императором Константинопольским, то ты уже не можешь им быть.
— Гм… тогда мы должны были бы меняться. Ты одну неделю — и я одну неделю!
— Совсем неплохо! — согласился Касперль, — совсем неплохо!
Но вдруг их разговор прервал крик о помощи.
— Слышал? — спросил Сеппель испуганно. — Это бабушка.
— Да, это ее голос! — сказал Касперль. — Что там могло произойти?
— Скорее, пойдем узнаем!
Касперль и Сеппель повернулись и побежали домой. К калитке бабушкиного сада они успели одновременно с унтер-офицером полиции Димпфельмозером. Он тоже поспешил сюда, услышав чей-то крик о помощи. Около калитки образовалась толчея.
— Вы мешаете выполнять мои служебные обязанности, а это карается законом! — проворчал унтер-офицер.
Он быстро последовал за Касперлем и Сеппелем. В саду они нашли бабушку, неподвижно лежащую на газоне.
— Неужели дело совсем плохо? — спросил Сеппель и закрыл глаза ладонями.
— Нет, — сказал Касперль, — я думаю, она просто лишилась чувств.
Они осторожно перенесли бабушку в дом и положили на софу. Касперль побрызгал ей на лицо холодной водой, и она пришла в чувство.
— Представьте себе, что случилось! — сказала бабушка.
— Что? — спросили Касперль и Сеппель.
— Меня обокрали!
— Что вы говорите! — воскликнул унтер-офицер. — Вас обокрали? Кто же это был?
— Разбойник Хотценплотц!
— Постойте, я должен занести это в протокол! Унтер-офицер вынул свой карандаш и открыл записную книжку.
— Докладывайте все по порядку, бабушка! Но говорите только правду и не слишком быстро, чтобы я мог все записать. А вы оба, — он повернулся к Касперлю и Сеппелю, — ведите себя тихо как мышки, пока мы не закончим с протоколом, так как это официальное служебное действие! Это понятно?
Итак, бабушка рассказала все, что с ней случилось, а унтер-офицер Димпфельмозер записал все это с важной миной в свою записную книжку.
— Получу ли я свою прекрасную новую кофемолку назад? — спросила бабушка, когда он наконец закончил писать.
— Разумеется, — ответил унтер-офицер.
— И долго ли мне этого ждать?
— Ну, это трудно сказать. Мы, конечно, должны когда-то поймать разбойника Хотценплотца. Но пока мы, к сожалению, даже не знаем, где его убежище. Этот парень такой пройдоха. Уже два с половиной года он водит полицию за нос. Но и его проискам однажды будет положен конец! При этом мы не в последнюю очередь надеемся на активную помощь населения.
— Что это означает?
— Это значит, что люди должны помочь нам напасть на след этого парня!
— Аха! — сказал Касперль. — А полиции поможет, если кто-нибудь его поймает?
— Это было бы, конечно, лучшим вариантом, — заверил унтер-офицер Димпфельмозер и подкрутил свои усы. — Но как ты думаешь, кто решится на это опасное дело?
— Мы оба! — сказал Касперль. — Сеппель и я! Ты согласен, Сеппель?
— Ясное дело! — ответил Сеппель. — Полиции нужно помочь: мы поймаем разбойника Хотценплотца!
Но поймать разбойника — не такое простое дело.
Внимание, золото!
Бабушка беспокоилась, но Касперль и Сеппель стояли на своем. Они хотели поймать разбойника и вернуть бабушке ее кофемолку. Жаль только, что они не знали, где находится убежище Хотценплотца!
— Мы это все-таки разузнаем! — сказал Касперль. До полудня воскресенья они напряженно думали, и Касперль вдруг засмеялся.
— Почему ты смеешься? — спросил Сеппель.
— Потому что я уже знаю, что мы должны сделать!
— И что же это?
— Сейчас увидишь.
Касперль и Сеппель взяли из бабушкиного погреба старый ящик для картошки и перенесли его в сад. Потом они насыпали полный ящик мелкого белого песка.
— И что же дальше?
— Теперь забьем крышку гвоздями.
Они накрыли ящик из-под картошки крышкой, и Касперль принес дюжину гвоздей и молоток. Сеппель принялся за работу. С первым же ударом молотка он попал себе по большому пальцу. Но мужественно продолжал забивать гвозди дальше. Тем временем Касперль взял в кладовке толстую кисть и развел в горшке красную краску. Когда он возвратился с горшком краски и кистью, Сеппель как раз пятьдесят седьмой раз ударил себе по большому пальцу: крышка была крепко прибита.
