Елена Федина - Наследник
— Вот и ты, — проговорила она, когда я повернулся, — я знала, что мы встретимся.
— Я тоже, — прохрипел я, глотая ком в горле.
— Скажи, долго мы еще будем в этом аду?
Ни удивления, на радости по поводу нашей неожиданной встречи у нее не было, она была как во сне.
— Нет, — сказал я, — конечно, нет, проснемся и пойдем.
— Проснемся? — удивилась она, — зачем спать?
— Тогда пойдем прямо сейчас. Поешь только.
— Зачем есть, Кристиан?
Она все-таки была безумна, и я из осторожности ничего не стал отвечать. Сел рядом с ней, взял ее за руку. Рука была горячей. Мне хотелось схватить Эску, прижать к сердцу и завыть от тоски и жалости, но я боялся шевелиться, боялся снова увидеть в ней то ужасное и дикое существо, что с воплями удирало от меня по развалинам.
— Наверно, ты и в самом деле любишь меня, если мы снова встретились, — вздохнула она.
— Конечно, люблю, — сказал я.
— Ты пришел за мной?
— Да, да, да!
— Как хорошо… — Эска повернула ко мне свое лицо, уже не безумное, но всё равно странно-отрешенное, с потусторонней какой-то улыбкой, — ты так изменился, Кристиан… а помнишь когда-то, еще при жизни, у тебя были борода и усы? Помнишь?
— При жизни?
— Не помнишь… А потом ты хотел на мне жениться и поэтому побрился, а потом ты ушел на кладбище и больше не вернулся… Мне сказали, что тебя убили. Ты помнишь, как тебя убили?
— Нет. Уже не помню.
— Странно, я тоже не помню, как я умерла… Ладно, пойдем. Куда ты хотел меня вести?
— Не вести, а нести, — поправил я, уже немного понимая, в чем заключается ее безумие: бедной моей Эске легче оказалось поверить в то, что умерла она сама, а не все вокруг нее, — я понесу тебя, ты же без сапог.
— Зачем мне теперь сапоги? — снова удивилась она, — духи не мерзнут.
«Не едят, не пьют, не спят», — докончил я про себя, — «что же мне с ней делать!»
Самое поразительное, что она действительно не мерзла. И не хотела есть, хотя не ела, наверно, недели три, и не спала ни минуты! Мне пришлось смириться с тем, что она идет рядом со мной босиком, ступни ее, которые я время от времени трогал, не веря своим глазам, были горячи как ладони. Ни шарф, ни шуба ей были не нужны, она действительно напоминала дух без плоти.
Мы шли в темноте под хмурым беззвездным небом, и мне самому уже начало казаться, что я на том свете, а не на этом. Во всяком случае, мне туда хотелось. Жить надоело до отвращения.
«И снова тьма, и снова вьюга сто тысяч лет, сто тысяч лет…» Как ты угадал, мальчик, со своим стихом!
К утру мы дошли. Сетвин мирно завтракал у себя в комнате, но наш приход заставил его поперхнуться. Я уже привык к Эске и не подозревал, как ужасно она выглядит со стороны.
— Кто это, Кристи? — спросил он ужасным шепотом.
— Моя жена, — ответил я.
— Боже милосердный!..
Эска подошла к столу, склонила голову набок как удивленная кошка и забрала у Сетвина бутерброд с маслом.
— Зачем ты ешь?
Я буквально сгреб ее в охапку и отнес на кровать.
— Полежи тут, отдохни, хорошо?
— Я не устала.
— Полежи, я прошу тебя.
Я надеялся, что так она все-таки уснет. Сетвин смотрел на меня, как на приговоренного к четвертованию.
— Она считает, что мы все уже на том свете, — сказал я тихо, — не ест, не спит, не чувствует холода…
— Так она долго не протянет, — вздохнул он, — и умрет от истощения, на этот раз по-настоящему.
— Прямо не знаю, что с ней делать!
— Лечить. Ей нужен Ластер, если он, конечно, в Трире.
— Он лечит тело. А ей надо лечить душу.
— Он может всё.
— Я видел его недавно у Альфина.
— Да, они как-то связаны…
Эска не спала, она впала в какое-то забытье. Видимо, сил в ее хрупком тельце осталось так мало, что она не могла даже открыть воспаленных от бессонницы век. Мы купили карету, я завернул ее в пуховое одеяло и всю дорогу прижимал к себе как младенца. Иногда она приходила в себя, с трудом произносила несколько слов и снова забывалась. Она угасала на моих руках как свечка.
23
Я готов был везти ее прямо во дворец и призвать всех дворцовых лекарей и колдунов, чтобы только спасти ее. Сетвин был против.
— Я так и знал! — возмутился он, когда, проехав городские ворота, я объявил ему о своем намерении, — самоуверенность тебя погубит в конце концов!
— Я ничего не боюсь, я же сказал.
— Ты до сих пор мне не веришь?
— Я тебе верю. Но ты сам ни черта не знаешь!
— Знаю. В том-то и дело. Король не должен знать, что у тебя есть жена. Этого он тебе никогда не простит.
— Что же ты предлагаешь?
— Тут и думать нечего. Тебе нужен Альфин. Его отец — аптекарь, дом его вне всяких подозрений, и, главное, он знает, где Ластер.
— А он не побежит доносить королю?
— Альфин? — Сетвин посмотрел на меня с упреком, — тебе следовало бы лучше знать своих друзей.
— Возможно.
Я выглянул в оконце и велел кучеру ехать на Рыбную улицу.
Аптекарь сначала удивился, потом быстро сообразил, что к чему и показал комнатку, куда можно отнести Эску. Я осторожно положил ее на кровать и развернул одеяло. Эска так и не пришла в себя, за те полторы недели, что мы тряслись в карете, она совсем высохла и превратилась в сухую тростинку. Вид у нее был так ужасен, что наворачивались слезы. Не знаю, можно ли было говорить о любви, но жалость моя была безгранична и жалила как змея в самое сердце.
Примерно через час Сетвин привез Альфина. Я услышал голоса и поспешно спустился вниз. После всех ужасов и разочарований, мне хотелось увидеть его прекрасное счастливое лицо, мне хотелось увидеть настоящую улыбку, если они еще существуют на этом Богом проклятом белом свете.
Альфин не улыбнулся мне. Он был встревожен и озабочен. И даже раздосадован.
— Рад вас видеть живым и здоровым, — сказал он серьезно.
— Здравствуй.
— Где она?
— Наверху.
— Почему вы меня не предупредили? Почему?
— Зачем, Альфин?
— Я, по крайней мере, дал бы вам противоядие. Это же безумный риск — ехать в очаг Черной Смерти!
Когда мы поднялись в комнату, Эска сидела на кровати, ее покачивало из стороны в сторону, как человека, у которого сильно кружится голова. Альфин застыл в дверях.
— Ангел, — проговорила она тихо, — наконец-то.
— Не бойся меня, — ласково заговорил он, — теперь всё будет хорошо, я осмотрю тебя, а ты мне не мешай, ладно?
После короткого осмотра он принес ящик с инструментами и заправил шприц.
— Есть ей еще рано, — объяснил он мне шепотом, — придется подкармливать ее пока так. Всё это время ваша жена будет спать, пока не окрепнет немного, и пока не появится Ластер. Лечить безумие я не в состоянии.
