Владыка Нового Мира 2 (СИ) - Злобин Максим
А дальше Лысый Опездол, — с недавних пор не могу называть Голубицкого как-то иначе, — сам подробно расскажет, кто и за что убил его отца.
Во-первых, у него в городе авторитета явно побольше… ну пока что, во всяком случае. И нет среди знати человека, который бы не был знаком с Андреем лично. Во-вторых, план забраться на люстру, орать о пороках князя, так ещё и размахивать оригиналом драгоценного документа… ну вот я даже не знаю, кем я должен быть, чтобы попытаться провернуть такое.
Должного эффекта оно не произведёт и будет выглядеть со стороны, как дебош. Меня снимут, письмо уничтожат, и всё, конец истории. Отличный, — а возможно и единственный, — шанс сместить князюшку бескровно будет упущен, и придётся воевать по-настоящему.
Ладно! Погнали.
Стараясь дышать через раз, я как мышка покрался по следу проводов, но тут…
— Елизавета Евграфовна, голубушка! — имя сестры Менделя сработало как триггер, и я невольно прислушался. — Скажите, вы согласны стать моей женой⁉
— А-а-ах, — прокатилось по залу.
А на сцене, припав на одно колено, стоял перед Лизой сам Его Сиятельство. И кольцом в коробочке в неё тыкал. Так вот прям: тык-тык. Неожиданно. Удивительно. Остро, блин, сюжетно. Тут дыхание затаил не я один, но и весь остальной зал.
— Нет! — ответила Лиза.
— А-АА-ААХ!
Судя по глухому стуку, кто-то из присутствующих свалился в обморок. Понятное дело, что новые вводные заставили меня отложить все остальные дела и наблюдать за тем, что происходит на сцене.
Князь, багровея лицом, что-то прошептал Лизе, а та снова крикнула:
— Нет! — а затем ещё: — Я люблю другого!
Тут юная Мендель со слезами на глазах обернулась к залу, каким-то сверхъестественным и сверхточным наведением выцелила в толпе меня и улыбнулась. Я в свою очередь жестами начал попеременно семафорить ей «не надо», «дура» и «пожалуйста», но… где-то в глубине души уже понял, что первоначальному плану пришёл п****ц.
— Простите, князь! — громко и во всеуслышанье крикнула Лиза. — Вы самый достойный и порядочный из всех мужей, о которых я только лишь могла мечтать! Но дело в том, что я уже помолвлена и не могу нарушить клятву!
Вытаращив глаза, я навалил жестикуляции и теперь был похож на аэродромного регулировщика во фраке. Садовников же схватился за единственную соломинку, которая спасала его от публичного унижения: захлопнул коробочку, встал с колена и попробовал улыбнуться. Со стиснутыми зубами и взглядом, в котором читалось: «убью», — но всё-таки попробовал.
— Приношу свои искренние извинения за это недоразумение, Елизавета Евграфовна, — сказал князь. — Не знал.
— Не вините себя, Ваше Сиятельство, — продолжила вытаскивать и его, и заодно себя Лиза. — Вы ни в чём не виноваты. Вы не могли знать, поскольку мы никому об этом не рассказывали.
— Гхм… вот как? — тут Садовников даже слегка расслабился; через силу, но всё-таки сумел проглотить ситуацию. — Ну так быть может, это мероприятие отличный повод, чтобы поведать о своей любви всему миру? Не стесняйтесь, Елизавета Евграфовна! Скажите, кто же ваш избранник?
Сверкающими от счастья глазами, Лиза буквально вперилась в меня. И люди, — не будь слепыми или глупыми, — за взглядом её проследили.
— Вот он! Господин Харламов! Мой Харо-о-оша…
Садовников застыл с каменным лицом, явно вспоминая, где он мог слышать моё имя. Какое-то время в зале стояла полная тишина, а дальше в этот грёбаный спектакль вмешалась ещё одна, уже четвёртая сила. Какой-то мужичок неподалёку, — пьяный, жирный и кудрявый настолько, что аж в глазах рябит, — принялся заливисто ржать.
Аристократы просекли ситуацию. Аристократы пресекли ситуацию. Отреагировали моментально, причём не сговариваясь! Чтобы как-то заглушить этот смех и спасти смеющегося от гнева Его Сиятельства, они начали дружно аплодировать и свистеть. А люди, стоявшие непосредственно рядом со мной, теперь вовсю хлопали меня по плечам. И настало всенародное ликование. И всем сразу же стало весело.
— Харламов⁉ — крикнул князь в микрофон, как только всё это немного поутихло. — Это же вы, я верно понял⁉ И что вы там встали⁉ Поднимайтесь же скорей на сцену! Как ещё ваша избранница должна вам намекнуть, чтобы вы уже наконец сделали это⁉
Будь ты древний бог, архимаг-перерожденец или правитель Империй в далёком прошлом, когда тебя ставят в некоторые ситуации, у тебя не остаётся печатных слов. Вот и мне сейчас было откровенно нечего сказать.
— Спасибо, — улыбаясь в ответ на похлопывания, я двинулся сквозь толпу аристократов на сцену. — Благодарю вас. Спасибо большое…
Поднялся на сцену, помахал всем рукой и сразу же попал под каток неусмиримой девичьей любови. Елизавета Евграфовна набросилась на меня и впилась губами в губы. И сразу с языком, и сразу же слюняво. А мне, — чтобы предать этому откровенно развратному действу хоть сколько-нибудь элегантности, — пришлось покружить её вокруг себя.
— Какая прекрасная пара, — натянуто улыбнулся Садовников. — Просто прекрасная… так… минуточку! — тут у князя как будто бы тумблер в голове перещёлкнул.
А я ведь зна-а-а-аю что это за тумблер такой был. Собака ты, Дмитрий Иванович! Собака-барабака! С самого момента отказа Лизы, он уже похоронил её для себя, — и даже спустя какое-то время быть с ней вместе для него будет неприлично. Но вот спасти собственную репутацию, перетянуть внимание обратно на себя и сделать что-то настолько яркое, перед чем тот досадный инцидент померкнет и забудется — вот это не поздно никогда.
Как он это сделает? Вестимо как. Поиграет в купидона.
— Молодые люди! — крикнул князь. — Вообще-то, как законный правитель Нового Сада, я имею власть поженить вас прямо здесь и прямо сейчас! Что скажете на это⁉
— Да! — взвизгнула Лиза и запрыгала на месте, как маленькая девочка.
— Харламов⁉
— Почту за честь, Ваше Сиятельство…
Как же нас поздравляли! Как же за нас, блин, радовались! Нашему с Лизонькой единению сердец и душ Его Сиятельство решил посвятить целый информационный блок своего, — а ведь он по праву считал его своим, — праздника.
От щедрот хозяина и по случаю, гостям было предложено шампанское. То есть настоящее. Из той самой Шампани, в которую теперь никто и никогда в жизни не попадёт.
Что полезно, — и для дела, и вообще, — во время поздравлений я знакомился с людьми. Перебрасывался парой фраз, представлялся, и объяснял кто я такой. И они понимали! Пускай слово слишком громкое, но в умах дворян Нового Сада отныне я закрепился, как транспортный магнат Харитон Харламов.
Для пущей основательности, кроме молодой жены-баронессы, я везде таскал с собой своего новоиспечённого шурина. Мендель подсказывал. Шептал на ухо кратенькую информацию о том, кто есть кто.
Что до Елизаветы Евграфовны… всё это время она вполне ожидаемо липла ко мне. Так близко, как это вообще возможно; буквально втиралась в кожу. Тыкалась в меня этими своими сочными, спелыми, утянутыми корсетом сиськами. И, по ходу дела, доигралась. Всё это время я как мог сдерживал плоть, но дальше мои полномочия всё. Хочет — получит. И раз уж всё произошло так, как произошло, я ей теперь покажу брачную ночь. Сама нарвалась.
Но это будет чуть позже. Во главе угла по-прежнему стояло дело, и дело это не ладилось.
— Надо всё отменять, — шёпотом истерил Седой Опездол. — Надо отменять.
— Нельзя отменять.
— Все на тебя смотрят, не получится, надо отменять.
— Ждём, — поднажал я.
— Чего?
— Случая, — я положил руку на плечо Вадиму, по-дружески улыбнулся, а сам сжал так, что теперь наверняка синяк останется. — Прекрати паниковать. Сейчас все перепьются, сосредоточатся на себе и про нас забудут.
— Не будет такого, Харон, не будет. Надо или отменять или менять.
И тут:
— Харон Христофорович, здравствуйте.
Рядом со мной появился тот самый кудрявый мужичок, который начал ржать во время признания Лизы. С тех пор он заметно протрезвел, — видимо, принял какие-то экстренные меры, — и погрустнел.
