Память льда - Эриксон Стивен

— Ты видел, как все случилось? — спросил у Ворчуна Итковиан.

— Увы, только самый конец.

— Мне показалось, этот Ячмень даже не замахивался на рхиви. Кулак появился словно бы из воздуха. А потом бедняга свалился, будто куль.

— С дерьмом?

Долгое время спустя — такое долгое, что Ворчун уже потерял надежду услышать что-либо в ответ, — Итковиан все-таки улыбнулся.

Ветер дул со стороны моря. Он все гнал и гнал черные тучи. Его ярость передавалась дождю, чьи косые струи вовсю колотили по шлемам, доспехам и кожаным плащам. Ударившись о поверхность, каждая капля рассыпа́лась в водяную пыль, туманом повисавшую в воздухе. Стена серой мглы заслоняла давно заброшенные крестьянами поля. Сапоги солдат, копыта лошадей и скрипучие колеса повозок превратили дорогу в сплошное месиво из воды и грязи.

Скворец опустил забрало, но это не помогло. Холодные струйки пробивались внутрь и заслоняли обзор. Впрочем, смотреть особо было не на что; серая пелена ограничивала видимость несколькими шагами. Командор ехал впереди, когда к нему пробился насквозь промокший вестовой. Ветер заглушал слова солдата. Скворец лишь разобрал, что его зовут в конец колонны. До него доносились обрывки фраз о сломанных колесных осях, увязших в грязи фургонах и покалеченных лошадях. Командор послушно отправился вместе с вестовым и сейчас сидел на лошади, наблюдая, как солдаты, впрягшись в веревочные петли, пытаются вытащить три повозки. Волы, которых успели выпрячь, топтались на обочине и беспрестанно мычали.

Что толку проклинать взбесившуюся природную стихию и перегруженные обозы, которые черепашьим шагом ползли по грязному ручью, еще недавно бывшему дорогой? Малазанские солдаты попадали и не в такие передряги и свое дело знали. Летом бури здесь не длятся сутками. Не успеешь оглянуться, как опять появится солнце и начнет жадно впитывать влагу. Тем не менее Скворец невольно задавался вопросом, чем он прогневил богов, ведь после переправы дня не проходило без неприятностей, которые одна за другой обрушивались на малазанцев.

Идти оставалось никак не меньше двух дней. Последнее известие от Быстрого Бена Скворец получил еще до переправы. Тогда Паран и сжигатели мостов находились в нескольких часах пути от Коралла. Командор не сомневался: сейчас они уже в окрестностях логова Паннионского Провидца. Дуджек со своими шестью тысячами малазанцев наверняка тоже недалеко от условленного места встречи. Если сражению суждено начаться, то это произойдет уже совсем скоро.

Повозки вытащили из грязи. Скворец понял, что ему здесь больше нечего делать. Он развернул свою усталую лошадь и, двигаясь вдоль раскисшей дороги, поехал вперед. Близился вечер. Если не устроить привал, люди просто-напросто выдохнутся. Быть может, за ночь дорога успеет хоть немного подсохнуть. А он сможет провести это драгоценное время с любимой женщиной. Превратности марша то и дело разлучали их. Хотя и Скворец, и Корлат были убеждены, что пока еще рано считать Рыцаря Тьмы бесследно исчезнувшим, помощнице Аномандера Рейка пришлось взять на себя командование тисте анди, сосредоточившись исключительно на проблемах соплеменников, которых она называла братьями и сестрами.

Возглавляемые Корлат, тисте анди усердно очищали Куральд Галейн, свой магический Путь, от заразы Увечного Бога. Изредка встречаясь с ними, Скворец видел, что это дается им нелегко. Орфантал и прочие уже едва держались на ногах. Однако Корлат была непреклонна: к моменту сражения с паннионцами Куральд Галейн должен стать досягаемым и проходимым.

Его возлюбленная изменилась, и Скворец ощущал эту перемену. Все в ней теперь было подчинено холодной и неотступной решимости. Возможно, в глубине души Корлат все-таки допускала, что Аномандер Рейк погиб. Суровость служила ей панцирем, помогающим не распасться под натиском горя и неуверенности в завтрашнем дне. Малазанец вспомнил, какое безоблачное будущее они рисовали себе еще совсем недавно. Наивное желание влюбленных забыть о реальном мире. Увы, прошлое никогда не отпускало их полностью — их обоих.

В отличие от Корлат, Скворец был убежден, что Аномандер Рейк жив и с ним вообще не случилось ничего плохого. За те несколько ночей, что он провел в беседах с владыкой Семени Луны, малазанский командор сумел неплохо узнать натуру этого тисте анди. Невзирая на все союзы, вопреки многовековому сотрудничеству с Каладаном Брудом, Аномандер Рейк оставался одиночкой и отличался почти болезненной тягой к независимости. Скворец прекрасно понимал, что Рыцаря Тьмы абсолютно не трогали переживания других, он не собирался никого утешать или подбадривать.

«Рейк сказал, что будет участвовать во взятии Коралла, и он непременно сдержит свое слово. Так чего же беспокоиться раньше времени? Ведь штурм города еще не начался».

Сквозь серую пелену проступали знакомые силуэты: Хумбрал Таур, Хетана, Кафал, Крупп и Корлат. Небо впереди было заметно светлее. Если повезет, они еще успеют захватить пару солнечных часов. А там привал, горячая пища, отдых. До середины ночи. И снова в путь.

Пожалуй, он слишком многого требовал от четырех тысяч своих бойцов. Да, они были лучшими из солдат, которыми ему когда-либо доводилось командовать; однако нельзя ведь ожидать от людей невозможного. Внезапно пошатнувшееся доверие Воеводы к малазанским союзникам потрясло его, хотя Скворец и прекрасно понимал подоплеку. Однако говорить об этом ему не хотелось ни с кем, даже с Корлат. Если бы части Бруда и дальше двигались с неизменной скоростью, появление объединенных сил под стенами Коралла заставило бы Провидца прервать сражение с Дуджеком. Пусть даже у бойцов был бы изможденный вид; случается, что количество солдат действует на противника устрашающе. К тому же силы паннионцев ограниченны. Подкрепления им ждать неоткуда. При таком раскладе ни один мало-мальски здравомыслящий полководец не станет удерживать подступы к Кораллу и отойдет под защиту городских стен.

Однако появление четырех тысяч едва бредущих от усталости, чумазых и заляпанных грязью малазанцев, скорее всего, лишь позабавит Паннионского Провидца. Скворцу придется разумно распорядиться имеющимися в его распоряжении силами — двенадцать тисте анди, клан Ильгресов и лучшие племена Белолицых баргастов Хумбрала Таура, скорее всего, сыграют решающую роль, хотя баргастов у него меньше двух тысяч.

«Мы слишком рано начали эту гонку. Спеша вперед, мы оставили позади пятьдесят тысяч Белолицых. Но ждать, пока они подойдут, мы не можем…»

Командор вдруг почувствовал себя гораздо старше своих лет. Он устал, просто зверски устал. Отсюда и решения, полные недочетов. А гонку уже не остановить.

Дождь вовсю хлестал по его кольчуге. Длинные седые волосы прилипли к спине и широким, но костлявым плечам. Мокрый шлем тускло отражал свинцовое небо. Опустив голову, Каллор застыл на краю неглубокого оврага.

Выцветшие, безжизненные глаза разглядывали дно этого оврага. Они следили за мутными ручейками и речушками, которые ненадолго породил ливень. Вода безостановочно неслась мимо пучков травы, узловатых корней, камешков, увлекая за собой все, что могло плыть.

Вода мчалась на юг.

И здесь, в этом овраге, быстрые ручьи несли странно окрашенный ил не вниз, а вверх по склону.

«Из праха в… грязь. Стало быть, вы все-таки идете с нами. Я рад. Честное слово, рад».

Каллор вернулся туда, где оставил лошадь, уселся в седло и поехал к лагерю. Ему хотелось вернуться еще до наступления сумерек. Из-за дождя костров не разводили. Сквозь промокшие стенки шатров различались тусклые пятна зажженных ламп. Между шатрами, нахохлившись, сидели великие вóроны, безучастные к ливню и потокам грязи.

У штабного шатра Бруда Каллор спешился. Под навесом, прикрывающим вход, спал на посту вестовой Хурлокель. Чувствовалось, что он здорово измотан дорогой. Усмехнувшись, Каллор поднял забрало и вошел внутрь.

Воевода развалился на стуле. Молот покоился у него на коленях. Бруд даже не посчитал нужным счистить грязь с доспехов и сапог. Его острые, как у зверя, глаза скользнули по Каллору и вновь опустились.