Память льда - Эриксон Стивен

Она подошла к Каладану Бруду:

— Воевода! Я говорю от имени тисте анди, сопровождающих твою армию. И настоятельно прошу как можно скорее отправиться в Коралл, чтобы подоспеть на подмогу Дуджеку. Скворец пригнал сюда достаточно плоскодонок. Это упростит переправу солдат на южный берег реки. Пять дней ускоренного марша, и мы достигнем Коралла.

— Или восемь дней без всякой гонки, — возразил Каллор. — Тогда наши войска подойдут к городу отдохнувшими. Неужели доблестная армия Дуджека не продержится лишних три дня?

— Решил зайти с другой стороны? — спросил его Орфантал.

— Он сейчас дело говорит, — заступился за Каллора Бруд. — Утомленные или отдохнувшие солдаты, готовые сразу же вступить в бой. Какой вариант выглядит более разумным с точки зрения тактики? Пять дней или восемь — особой разницы нет.

Ему ответил Скворец:

— Выбор прост: или присоединиться к боеспособной армии, или найти лишь груды изрубленных трупов. — Малазанец поднял глаза на Бруда. — Решайте сами. Баржи мы оставим вам, но мои люди переправятся первыми. Задерживаться здесь мы не будем.

Скворец махнул Артантосу, который не сходил на берег. Знаменосец нагнулся над своим мешком, выбрал несколько сигнальных флажков и прошел на другой конец судна.

— Признайся, ты ведь это предвидел? — прошипел Каллор, обращаясь к Скворцу.

«То, что ты попытаешься всячески задурить Бруду голову? — подумала Корлат. — Ну разумеется, он это предвидел».

Командор промолчал.

— Итак, ваши части первыми добираются до Коралла. Происходит трогательное объединение малазанской армии. Ловко задумано. Очень ловко, — не унимался Каллор.

Корлат подошла к Каладану Бруду:

— Скажи, Воевода, ты сохраняешь доверие к тисте анди?

— К тебе и твоим соплеменникам? — переспросил тот. — Само собой.

— В таком случае тисте анди присоединяются к Скворцу, Хумбралу Тауру и их войскам. Мы будем представителями твоей армии. Поскольку мы с Орфанталом оба одиночники, то в случае чего сможем быстро доставить тебе вести об опасности или предательстве. Более того, наше присутствие может оказаться решающим, если Дуджеку вдруг понадобится отступить.

Ее слова вызвали у Каллора новый приступ смеха.

— Любовники соединяются вновь, а мы еще должны рукоплескать их лживым объяснениям, когда тут и так все понятно.

— Запомни, старик: это было последним оскорблением, которое ты нанес тисте анди, — предупредил его Орфантал.

— Прекратите! — загремел Каладан Бруд. — А тебе, Каллор, скажу: я полностью полагаюсь на тисте анди. Что бы ты тут ни наболтал, мое доверие к ним не пошатнется. За многие сотни лет они меня ни разу не предали. А вот в твоей верности я начинаю сомневаться все сильнее и сильнее.

— Обуздай свои страхи, Воевода, а то как бы они не оправдались, — повысил голос бывший Верховный Король.

Ответные слова Бруда, наоборот, прозвучали так тихо, что Корлат едва их расслышала:

— Ты, никак, взялся меня дразнить?

Седой воин медленно побледнел.

— Какой мне в том резон? — тихо и спокойно спросил он.

— Действительно.

— Орфантал, созывай наших, — велела Корлат. — Мы выступаем вместе со Скворцом и Хумбралом Тауром.

— Будет исполнено, сестра, — ответил Орфантал.

Однако он не сразу отправился выполнять приказание. Смерив Каллора взглядом, тисте анди произнес:

— Когда, старик, все это закончится…

— Ты думаешь, это закончится? — усмехнулся Каллор.

— Когда это закончится, я обязательно найду тебя.

Каллор продолжал улыбаться, но одна щека его подергивалась от нервного тика, так что сразу становилось ясно: ему совсем даже не весело.

Напряженную тишину потряс громкий смех Хумбрала Таура.

— А мы-то, когда плыли сюда, думали, что вы станете спорить с нами.

Обернувшись к барже, Корлат встретилась глазами со Скворцом. Он через силу улыбнулся, однако видно было, что и командор тоже на взводе. Но сердце у тисте анди забилось совсем по другой причине: от того, что она увидела в этом взгляде. Любовь, нежность, радость и… нескрываемое желание.

«Ох, Матерь Тьма, умеют ведь эти смертные жить на всю катушку!»

Ворчун и Итковиан ехали легким галопом по насыпной дороге, которая вела к причалу. Рассветало. Воздух был прозрачным и довольно холодным. Впереди пастухи-рхиви гнали к переправе очередную часть стада бхедеринов.

За спиной всадников с сопением топало еще не менее трехсот животных. Всего же их было тысячи две, если не больше. Ворчун и Итковиан прекрасно понимали: если они захотят переправить свои отряды через реку в ближайшее время, то придется вклиниться между стадами. Как бы это сделать наилучшим образом?

Малазанские баржи были построены умело и на совесть. Они почти вплотную прилегали друг к другу, образуя наплавной мост. Кое-где его бревна почти уходили под воду, однако надежно выдерживали большой груз. Ширина моста была такой, что повозки могли двигаться по нему в два ряда.

Малазанцы, которыми командовал Скворец, переправились на южный берег реки еще вчера. Вслед за ними по мосту перешли три клана баргастов Хумбрала Таура. Ворчун знал, что Итковиану очень хотелось снова встретиться и со Скворцом, и с вождем баргастов, но обоих и след давно простыл.

Каладан Бруд отложил переправу своих войск до глубокой ночи. Ворчуна удивляла такая неспешность. Все это лишний раз подтверждало, насколько хрупок союз двух армий.

Возле причала толпились погонщики-рхиви. Тут же стоял какой-то долговязый, странного вида человек, явно не принадлежавший к этому племени. Он отрешенно наблюдал за тем, как животные, повинуясь крикам и свисту пастухов, запрыгивают на первую баржу.

Ворчун спешился и подошел к незнакомцу.

— Из «Моттских разгильдяев» будешь? — поинтересовался он.

— Главный маршал Ячмень, — улыбаясь кривозубым ртом, представился долговязый. — Хорошо, что вы подъехали, ребята. Ну никак мне не столковаться с этими коротышками. Сдается мне, они на каком-то другом языке говорят.

— Так и есть, маршал, — подтвердил Ворчун. — И давно ты здесь стоишь?

— Со вчерашнего вечера. Столько народу уже успело переправиться. Ну просто уйма. Я видел, как баржи рядком поставили. Быстро у них вышло. Малазанцы, скажу тебе, понимают толк в древесине. Кстати, их Скворец, пока в армию не пошел, был подмастерьем у каменщика. Ты знал?

— Впервые слышу. А какая тут связь? Он же не у плотника учился.

— Да так. Просто вспомнил.

— Ты своих дожидаешься? — спросил Ворчун.

— Не совсем. Хотя, думаю, рано или поздно они тоже покажутся. Обычно наши идут за бхедеринами и подбирают навоз. Здесь ведь не лес, хворосту на костер не найдешь. А недомерки эти тоже лепешки собирают. Мы с ними даже подрались несколько раз. Не со злости, а так, по-дружески. Видишь, чего они устроили? Собирают навоз в большую кучу и стерегут. Как подойду ближе — сразу за ножи схватятся.

— Так не стоит к ним соваться, маршал.

Ячмень в очередной раз одарил Ворчуна кривозубой улыбкой:

— А в чем же тогда веселье? Я, знаешь ли, не просто так тут торчу.

К ним подошел спешившийся Итковиан.

Ворчун, немного говоривший на языке рхиви, обратился к погонщикам:

— Кто у вас главный?

— Я, — откликнулся жилистый старик. — Скажи этому, чтобы проваливал отсюда, — добавил рхиви, указывая пальцем на главного маршала.

— Я над ним не командир, — ответил Ворчун. — У меня есть свои солдаты. Им и «Серым мечам» нужно переправиться раньше ваших бхед…

— Нет, — сердито замотал головой пастух. — Нельзя так. Надо ждать. Бхедерины не любят, когда их разлучают. Беспокойными становятся. А когда они беспокойные, много бед натворить могут. Мост сломать или в реку прыгнуть. Теперь понял? Ждите.

— И скоро закончится ваша переправа? — спросил Ворчун.

— Когда закончится, сами увидите, — с невозмутимостью кочевника произнес погонщик.

Пастухи засуетились: к мосту подходили еще три сотни бхедеринов.

За спиной Ворчуна что-то глухо ухнуло. Рхиви с криками побежали назад. Даруджиец обернулся и увидел главного маршала Ячменя, несущегося к мосту с внушительным куском украденного навоза. Добычу он плотно прижимал к себе, завернув в подол своей длиннополой рубахи. Рхиви, которого оставили сторожить навоз, валялся бездыханным возле разграбленной кучи. На его челюсти краснел отпечаток большого костлявого кулака. Старик-погонщик, глядя на подобное безобразие, от ярости аж подпрыгивал на месте и плевался.