Джо Аберкромби - Красная Страна
— Я не верю в Бога, забыл? — Темпл заметил, что снова теребит край рубахи, и остановил себя. — Можешь ли ты честно сказать, что Он хоть раз пошевелил пальцем, чтобы помочь тебе?
— Бог не должен нравиться, чтобы в него верить. Кроме того, я знаю, что я последний в списке на помощь.
— Зачем же ты молишься?
Сафин накрыл лицо покрывалом для молитвы, глядя на Темпла через бахрому.
— Я молюсь за тебя, брат. Похоже, тебе это нужно.
— Я… немного нервничал. — Темпл заметил, что теребит рукав, и отдернул руку. Бога ради, неужто его пальцы не успокоятся, пока не распустят все его рубашки? — У тебя было чувство, что чудовищный вес давит на тебя…
— Часто.
— … и может упасть в любой момент…
— Постоянно.
— … и ты просто не знаешь, как убраться из-под него?
— Но ты знаешь. — Последовала пауза, они смотрели друг на друга.
— Нет, — сказал Темпл. — Нет, нет.
— Старик тебя слушает.
— Нет!
— Ты мог бы с ним поговорить, заставить его остановить это…
— Я пытался, он не хочет слышать!
— Возможно, ты пытался недостаточно. — Темпл зажал уши руками, а Сафин их оттащил.
— Легкий путь ведет в никуда!
— Тогда поговори с ним сам!
— Я просто скаут!
— А я просто юрист! И никогда не называл себя праведным человеком.
— Как и ни один праведный.
Темпл освободился и зашагал через деревья.
— Если Бог хочет, чтобы это остановилось, так пусть остановит! Разве Он не всемогущ?
— Никогда не оставляй Богу то, что можешь сделать сам! — услышал он крик Сафина и обхватил себя за плечи, словно слова были камнями. Этот человек начинал говорить, как Кадия. Темпл только надеялся, что не кончит так же.
Конечно, больше никто в Компании не выглядел желающим избежать насилия. Леса были полны жадными до битвы людьми, которые подтягивали изношенные ремни, точили оружие, натягивали луки. Пара северян била друг друга, распаляясь. Пара кантийцев молилась по-своему, стоя на коленях перед молитвенным камнем, который они с великой осторожностью поставили на пень, не тем концом кверху. Каждый человек берет Бога в союзники, неважно, куда он смотрит.
Возвышающийся фургон втащили на чистое место; усердные лошади ели. Коска наряжался у одного из колес, обрисовывая свое видение атаки на Аверсток собранию главных членов Компании. Он плавно переходил со стирийского языка на общий, экспрессивными жестами руки и взмахами шляпы поясняя тем, кто не говорил ни на том, ни на другом. Сворбрек склонился над валуном перед ним, с карандашом, готовым запечатлеть великого человека за работой.
— … вот так личный состав капитана Димбика сможет легко захватить с запада, у реки!
— Да, сир, — объявил Димбик, причесывая мизинцем несколько засаленных волос на место.
— Брачио единовременно поведет своих людей в атаку с востока!
— Едино… чего? — проворчал стириец, трогая языком гнилой зуб.
— В то же время, — сказал Дружелюбный.
— А…
— И Джубаир нанесет удар со склона, из-за деревьев, замыкая окружение! — перо на шляпе Коски взметнулось, словно он метафорически добился полной победы над войсками тьмы.
— Не дайте никому уйти, — подкрепил Лорсен. — Всех нужно проверить.
— Конечно. — Коска выпятил челюсть и задумчиво почесал шею, где появилось бледное пятнышко розовой сыпи. — И все трофеи должны быть предъявлены, оценены, и должным образом отмечены, чтобы быть поделенными согласно Правилу Четвертей. Вопросы?
— Сколько людей инквизитор Лорсен будет пытать сегодня? — звенящим тоном вопросил Сафин. Темпл уставился на него с открытым ртом, и он был не один.
Коска продолжил чесаться.
— Я имел в виду вопросы, связанные с тактикой…
— Столько, сколько будет необходимо, — остановил его инквизитор. — Думаете, я тут развлекаюсь? Мир — мрачное место. Место полуправды. Полузаблуждений и полуистин. И все же здесь есть вещи, за которые стоит сражаться, и к ним надо стремиться со всей нашей энергией и приверженностью. Полумерами ничего не достичь.
— Что если там нет повстанцев? — Темпл яростно рванул Сафина, но тот стряхнул его руку со своего рукава. — Что если вы ошибётесь?
— Иногда я ошибаюсь, — просто сказал Лорсен. — Мужество заключается в том, чтобы выдержать цену. У всех есть сожаления, но не все могут позволить им себя искалечить. Иногда приходится совершать мелкие преступления, чтобы избежать крупных. Иногда меньшее зло — это большее добро. Человек принципов должен делать непростой выбор и страдать от последствий. Или можешь сидеть и плакать, как все несправедливо.
— Мне помогает, — сказал Темпл с фальшивым смешком.
— Мне не поможет. — У Сафина было странное выражение, словно он смотрел сквозь собрание на что-то вдали, и Темпл ощутил дурное предчувствие. Даже еще дурнее, чем обычно.
— Генерал Коска, я хочу направиться в Аверсток.
— Как и все мы! Разве ты не слышал мою речь?
— Перед атакой.
— Зачем? — вопросил Лорсен.
— Поговорить с горожанами, — сказал Сафин. — Дать им шанс сдать всех повстанцев.
Темпл содрогнулся. Боже, это звучало нелепо. Благородно, праведно, мужественно и нелепо.
— Чтобы они могли избежать участи Сквердила…
Коска отклонился назад.
— Я думал, мы в высшей степени хорошо себя вели в Сквердиле. Компания котят не могла быть мягче! Разве вы бы так не сказали, Сворбрек?
Писатель поправил очки и, запинаясь, произнес:
— Поразительная сдержанность.
— Это бедный город. — Сафин указал на деревья едва трясущимся пальцем. — У них нет ничего ценного.
Димбик, хмурясь, тер ногтем пятно на перевязи.
— Не узнаешь, пока не посмотришь.
— Просто дайте мне шанс. Умоляю вас. — Сафин сложил руки и посмотрел Коске в глаза. — Молю.
— Молитва — это самонадеянность, — нараспев произнес Джубаир. — Надежда человека изменить волю Бога. Но план Бога установлен, и Его слова уже сказаны.
— Тогда ебал я Его в рот! — отрезал Сафин.
Джубаир кротко поднял одну бровь.
— О, ты еще поймешь, что это Бог — тот, кто ебет.
Повисла пауза, был слышен лишь металлический лязг военных приготовлений между деревьев и утреннее пение птиц.
Старик вздохнул и потер переносицу.
— Ты говоришь непреклонно.
Сафин повторил слова Лорсена:
— Человек принципов должен делать непростой выбор и страдать от последствий.
— А если я согласен с этим, что дальше? Будет ли твоя совесть и дальше продолжать колоть нас в жопы на всем пути через Близкую Страну и обратно? Поскольку определенно это может стать утомительным. Совесть может быть мучительной, но и триппер тоже. Взрослый человек должен терпеть свои несчастья про себя и не позволять им доставлять неудобства друзьям и коллегам.
