Катерина Диченко - Механик и все-все-все
Женщина явно была недовольна таким решением супруга, однако спор продолжать не стала. Только поджала сердито губы и стрельнула на него грозными глазищами.
— Ой, что же вы… мы… стоим тут! — засуетилась София, толкая меня в спину в теплый зал. — Сейчас мы вас отогреем.
Я ничуть не возражала и не сопротивлялась. В прогретом теплом помещении ярко горел камин и вкусно пахло сдобой. Я была рада, что так легко отделалась. Михаил помог снять пальто и, усадив за высокий стул у барной стойки, всунул мне в руки чашку горячего отвара. Шморгая отогревшимся носом и грея руки, я попивала отвар, слабо реагируя на окружающих.
— Вы нашли то, что искали? — Настойчиво спросила хозяюшка, и я поняла, что она повторила вопрос.
— Простите, София, не расслышала сразу вашего вопроса. К сожалению, я сходила зря.
— А почему так долго? Не могли найти развалины?
— Нет. Туда я дошла относительно быстро, а задержалась, потому что кто-то сорвал мемориальную доску со стены. Пока восстанавливала, наступил вечер.
— Ох, ты ж Господи! — ужаснулась женщина и толкнула локтем прикорнувшего рядом мужа. — Валевский, ты слышал? У какого ж нелюдя на такое рука поднялась?
— Жаль метель сегодня все следы замела, — огорченно посетовал Михаил. — Я б по следам нашел этого… — он хотел выругаться, но вовремя осекся под грозным взглядом супруги, отвернулся и тайком ее передразнил, — нелюдя. Наглядно рассказал бы, что осквернять могилы нельзя.
За дальним столиком у самой стены послышалась возня и занимавшие его двое мужчин неопределенного возраста, оба с бородой и одетые, как охотники, подозвали хозяина к себе. Михаил, услышав, как его зовут, встал со стула и направился к постояльцам. Мельком скользнув по ним взглядом, я отметила заросшие густой бородой лица, мрачные взгляды и одежду очень смахивающую на охотничью. По мне так они больше походили на одичавших лесорубов, чем на охотников, но вели себя тихо, спокойно и я быстро потеряла к ним интерес.
— А… Я же за проезд не заплатила! — вскинулась я, поперхнувшись отваром, вспомнив, что даже не спросила у извозчика, сколько ему должна денег.
— С кем не расплатилась? — нахмурилась хозяйка, не понимая причины моего волнения.
— Я же обратно сюда на дилижансе приехала. Сбилась с дороги, а тут как раз он со стороны леса ехал. Меня извозчик подвез, а я его даже не отблагодарила.
София смотрела на меня так, будто я говорила полный бред. Ее лицо побледнело, а голос упал до хрипоты.
— Со стороны леса не ходят дилижансы. Для них там просто нет дороги.
— Как нет? Я буквально полчаса назад распрощалась с кучером. Мы ехали по хорошей дороге… даже ухабов не было. Я прекрасно помню, что это был старый дилижанс, запряженный худой и старой лошадью и кучер мне сам помогал сесть на козлы рядом с ним… Правда… лица его я не смогла рассмотреть. Мужчина такой худощавый… в широкой черной шляпе.
— Кать, — она осторожно накрыла мою руку своей, — у нас нет таких. На всю округу только один рейс ходит — тот дилижанс, на котором вы сюда приехала. Им правит Стас Макеев. Других у нас нет.
У меня все похолодело внутри, а пальцы мелко задрожали. Ну, не могла же это быть галлюцинация? На галлюцинациях не ездят, к ним невозможно прикоснуться, они не могут быть материальными…
— Я сама не видела, — нехотя начала говорить женщина, крепче сжав мои пальцы, — но люди рассказывают, что раньше так описывали смерть — Извозчика в широкополой шляпе и закрытым шарфом лицом. Он ездил на старой карете, похожей на дилижанс, управлял исхудавшей лошадью и появлялся перед теми, кто должен был вскоре умереть. Он знал все пути и перед ним открывались любые дороги. Иногда Извозчик подвозил тех, за кем потом должен был приехать.
У меня отнялись ноги и пересохло в горле. Неужели это, в самом деле, правда и…
— Может, вам дать выпить? — испуганно засуетилась София, понимая, что сболтнула лишнего и серьезно меня напугала.
— Да. Водки.
Она немного помедлила, раздумывая правильно ли расслышала мои слова, и поставила передо мной маленькую стопочку, заполнив ее спиртным почти до самых краев. Рядом положила тарелочку с маленькими огурчиками.
Я никогда не пила водки, предпочитая вино и то в небольших количествах, поэтому, как правильно ее потреблять, не знала. Бездумно взяла стопку, выдохнула и залпом выпила. Дыхание вышибло из легких, гортань обожгло теплом, а на глазах невольно навернулись слезы. Потом стало легче — пошла обратная волна. Приятное тепло разлилось по телу, в голове зашумело, мысли помутились, захотелось спать. Пить на голодный желудок водку пусть и такое незначительное количество было геройством, на которое я оказалась неспособной — я моментально захмелела. Буркнув на прощание Софии слова благодарности, я встала со стула и нетвердой походкой поднялась по лестнице в свою комнату. Сил хватило только на то, чтобы снять сапоги и бухнуться в кровать поверх одеяла.
Поднимаясь по лестнице, девушка не видела, как сидящие за столом мужчины проводили ее алчным взглядом, и губы одного растянулись в довольной предвкушающей улыбке. Второй «охотник» согласно кивнул.
Всю ночь снилось что-то беспокойное, несуразное и не запоминающиеся, а под утро случилось то, что я хотела бы считать сном…
В полудреме мне послышалось, как в замке моей комнаты завозились и дверь с тихим скрипом открылась. Как в тумане я видела вошедших мужчин — тех самых, которых София посчитала псевдоохотниками. Перекинувшись друг с другом парой фраз, один из них достал кляп и веревку. Сон-явь начал превращаться в кошмар, за которым я была в силах только наблюдать. Но прежде чем мужчина сделал шаг по направлению ко мне, окно в комнату слетело с защелки и, стукнувшись о стену, чудом не разбилось. «Охотники» испуганно дернулись. Задул сильный ветер, поднявший занавески к потолку и на подоконник сел огромный черный ворон. Я в жизни таких не видела. Это был Царь всех воронов. Даже те птицы, которых я встретила на развалинах больницы, значительно уступали ему в размерах. Черные перья, отливающие фиолетовым цветом, длинные опасные когти на мощных лапах и клюв, который способен проломить череп с одного удара внушали панику и животный страх. Первобытный, всепоглощающий, дикий. От этой птицы исходило такое-е, что волосы на голове вставали дыбом и хотелось бежать куда глаза глядят, лишь бы как можно дальше отсюда.
Оцепенение, напавшее на мужчин, не давало им пошевелиться. Ворон скосил блестящий черный глаз, повернул набок голову, словно стараясь внимательнее рассмотреть стоящих напротив него людей, ища знакомые черты. Резко выпрямился, взъерошил перья и, замахав огромными крыльями, зло закаркал. На его властный, злой, полный ненависти голос в окно влетели десятки воронов меньшего размера, но таких же опасных и агрессивных. Они тесным кольцом летали вокруг охотников, стремительно увеличивая скорость и превращаясь в черный крылатый смерч. Голоса их жертв не были слышны, но я прекрасно чувствовала их обреченную панику. Раскручиваясь на месте, смерч сделал несколько витков, уменьшаясь в размере, и вылетел в окно, забрав с собой двух людей. На том месте, где они стояли, осталась только блестящая вещица, выпавшая у кого-то из мужчин.
