Медсестра-заклинательница - Сэран Чон

Всякий раз, когда она обнаруживала что-то странное, это оказывался человек. Люди лежали в странных позах в странных местах – в голове не укладывалось, что так можно заснуть. Ынён проверяла: не мервецы ли это, но они оказывались живыми. Иногда она спотыкалась об пустые бутылки из-под пива, которые откатывались с тяжелым звуком.

– Увидели? – спросила Лэйди за завтраком.

– Да, – ответила Ынён с усердием. Впервые за долгое время она соврала.

– Что оно сказало?

– Самого привидения я не видела, только его след.

– След?

– Он похож на след улитки.

– Значит, вы толком ничего не видели.

– Есть такие привидения, которые стесняются показываться.

Лэйди была не вполне удовлетворена и немного расстроилась. Они вместе на машине поехали в школу, где Лэйди обычно появлялась, чтобы набрать минимальное допустимое количество посещаемых уроков. Но, похоже, в эти дни она собиралась ходить в школу.

– Эй, Лэйди, почему ты приходишь в школу вместе с медсестрой?

В таких прямых вопросах, вызванных любопытством, не было ничего странного. Пока Ынён соображала, что ответить, Лэйди невозмутимо произнесла:

– Это моя младшая тетя. Не знали?

Какая же она дерзкая. Ынён подумала, что именно такого рода дерзость помогает стать певцом или актером. Я что, прихожусь ей тетей? Слава богу, хоть младшей. В этот момент она увидела Инпхё, который стоял у входа в медпункт. Наверняка ждет от нее рассказа, что было вчера вечером. Ынён не хотелось говорить, и она повернула к столовой.

Засекаю время – в течение трех минут войдет Инпхё… Ынён смотрела на дверь, чувствуя сонливость.

– Ты же меня видела. Почему не подошла? – Дверь в столовую открылась на минуту тридцать шесть секунд раньше. Ынён знала, что он обязательно ворвется сюда во время перерыва. Она лучше, чем другие, знала, что Инпхё всегда был предсказуем. А он, кажется, этого не понимал, и ей всегда хотелось посмеяться над ним.

– Удалось вчера что-нибудь обнаружить?

– Мне кажется, ты не любитель жареных новостей. С чего такой интерес?

– Это не сплетни, это классическая лав стори. Ее можно сравнить с историей Чхве Чхивона, который увидел привидение двух сестер-девственниц.

– А кто это?

На лице Инпхё появилось разочарование, но Ынён сделала вид, что не заметила.

– Я ничего не видела. В том доме все чисто. Никто не выходит.

– Может быть, ты им не нравишься? Привидения тоже, наверно, не всем симпатизируют и идут на контакт.

Этот мужчина тратит сейчас свое окно в расписании, чтобы меня раздражать. Ынён обиделась.

– Возможно. Но второго такого здорового и светлого по ощущениям дома не найти…

– Ты имеешь в виду дом Джошуа Чана?

– Да, здоровый и чистый.

Инпхё не мог до конца этому поверить. Не спросив разрешения, он взял любимую чашку Ынён и бросил в нее пакетик чая. Только попробуй уйти, не помыв чашку. Ынён сердито смотрела ему в затылок.

– Как ни крути, это связано с психикой.

– Мамы Лэйди?

– Сам посуди. Получается, его настоящая жена – это та невеста, которая и замуж-то не успела выйти, а реально настоящая живет как любовница. Для нее это не лав стори, а проклятье.

– Да, правдоподобно.

– Но, с другой стороны, я же не могу ей этого сказать. Она твердо верит, что видела Девушку, и не поверит мне.

– Что же тогда делать?

– Вот, поэтому я…

Ынён достала из ящика стола бумагу и кисти, которые она заранее одолжила у учителя рисования до прихода Инпхё. Длинный листочек светло-бежевого цвета что-то напомнил Инпхё.

– Ты же не собираешься делать амулет?

Эта женщина что, собирается поймать зомби? Инпхё растерянно взял листок – обычно, когда речь заходила об амулетах, Ынён очень сердилась.

– Сам посуди, все шаманы не могут быть настоящими. Также и привидения – не все настоящие. Если я сделаю что-то символическое на глазах у матери Лэйди, вдруг ей это поможет?

– Как? Это же просто шоу.

– Ну, если это поможет, мне без разницы.

– Ничего себе! Ты не слишком много на себя берешь?

Ынён вложила кисть в руку Инпхё и сжала его кулак.

– Зачем ты мне это даешь?

Ведь я же не умею делать амулеты. Ынён сделала ему конкретный заказ.

– Напиши какое-нибудь китайское стихотворение о расставании, чтобы оно максимально походило на амулет, – сказала Ынён и выдворила Инпхё. Вернувшись к себе, он начал просматривать сборник стихов танского Китая. Если уж выбирать между стихами Тан или Сун, он, конечно, выбрал бы танские тексты. Его выбор пал на стихотворение Чэнь Цзыана «Песня, написанная, когда я поднялся на террасу в Ючжоу» [8]:

Возможно, поэт написал это стихотворение, разочаровавшись в политике, но это очень похоже и на душу Джошуа Чана, оказавшегося между умершей Девушкой и мамой Лэйди, которая не могла жить полноценной жизнью. Как я удачно выбрал. Инпхё был горд собой. Он даже поставил печать с иероглифами имени директора школы и пальцем чуть размазал ее. С первого взгляда это очень походило на амулет. Обычный лист желтой бумаги подошел бы больше, но выбирать не приходилось. Инпхё положил амулет в прозрачный файл и пошел в медпункт.

– Чэнь Цзыан жил во времена… это стихотворение он написал, когда отправился в военный поход против… – стоило ему лишь начать интереснейшую лекцию, как невоспитанная Ынён резко его прервала и, забрав амулет, выгнала вон.

Все-таки она меня использует, – подумал Инпхё, второй раз за день изгнанный из медпункта.

Второй ночью она особо и не искала. Пока бродила по дому, попала в гардеробную мамы Лэйди. Там было много яркой одежды. Столько нарядов! Но она же вечно в халате. Какие пустые траты. Ынён было жаль смотреть на вещи, на многих из которых были не срезаны ценники. Хорошо, если бы эта одежда была на ней… На вкус Ынён наряды были чересчур авангардными, но встречались и интересные вещи. В гардеробной зачем-то стоял очень удобный чистый диван, поэтому она прилегла там ненадолго и отдохнула. Она чувствовала запах старой и новой одежды.

Стоит ли дождаться утра? Нет. Надо обставить все максимально драматично. В час ночи Ынён разбудила супругов и Лэйди.

– В вашем доме еще остались вещи той женщины? – произнесла она низким голосом, стараясь выглядеть максимально серьезной. Не до конца проснувшиеся члены семьи смотрели на Ынён, не понимая, что происходит.

– Вы имеете в виду вещи Мисун? Этого не может быть. Она умерла много лет назад, и мы несколько раз переезжали с тех пор, – сказал Джошуа Чан, нажав пальцами на уголки глаз. Ее звали Мисун? Хакчун и Мисун… Джошуа Чан, который совсем не был похож на Чан Хакчуна, все равно выглядел очень молодо, несмотря на пижаму и всклокоченные волосы.

– А она настаивала, что есть, и сказала, что эта вещь ей очень нужна. Это все, что я от нее услышала.

Я не должна отступать. Хотя бы одна да найдется.

– Я поищу, – с той же решительностью, что и Ынён, сказала мама Лэйди. Лэйди тоже отправилась на поиски. Джошуа Чан заправил рубаху в штаны, став похожим на пожилого дяденьку, и принялся шарить в ящиках. Ынён тоже притворилась, что ищет. Хотя она все равно бы и не узнала вещь призрака, поэтому лучше было просто подождать.

– О… Нашел.

Действительно нашел. В руке он держал футляр от очков. Остальные тоже пошли к нему. В футляре лежали очки, часть стекол которых была без оправы по моде девяностых. Стекла были толстыми.

– У Мисун было ужасное зрение.

Мама Лэйди хотела было потрогать очки, но отдернула руку.

– Значит, это были очки, – благоговейно сказал Джошуа Чан. – Да, точно. Она погибла в линзах. Я и не подумал, что их надо вынуть перед похоронами. Наверно, ей было неудобно…