Театр Духов: Весеннее Нашествие (СИ) - Ранжевский Алексей
— О чём вы разглагольствуете! — не выдержал Ласток, поднявшись. — Моя ли преданность главенствующему выносится здесь под сомнение?
— Придержи язык, ты, безродная скотина! — вскричал старикан, распыляясь для забавы.
Ричард встретил взглядом Парселию, она спрятала улыбку, мимолётно посмотрев на него, и попыталась было сгладить переполох, но увы, не преуспела.
— Прошу, руководствуйтесь разумом, офицер Осби, — украдкой призвала она.
— Вы оскорбляете тех, кто роднится со мной, — сказал громко Ласток, имея в виду семью Мариолы. Франс безмятежно сидел на границе бассейна, потирая бородку.
— Тебе ли говорить за других, — разошёлся старина Барсонт, бросаясь на Ластока. — Ты и твой дом уже в подозрении! Где наш обоз?
— ТИХО! — рокочущим голосом молвил глава, встал и схватился за рукоять сабли, оставленной, временно, в ножнах. — Я, Кордис Фэстхорс, ведущий свой род от первого всадника, Бергама Бравого, убью всех и каждого, кто ещё хоть единожды выскажет сомнение в верности моего люда. Членов фамилии это касается в первую очередь, — пригрозил он отцу. — Я оседлаю всякую лошадь, а ту, что воспротивится шпорам моим, – лишу головы и сожгу.
Мужчина посмотрел на приближённых, опоясавшись правой рукой, в то время как левой поправил поля треуголки.
— Не для того я собрал вас, чтобы вы толковали мне суеверия. Как предводитель воинского ордена смотрителей светлой степи, я посчитал нужным призвать вас на помощь, ибо на окраине нашего царства возникла угроза. Звериное племя вновь затерзало некогда великую светлую степь, выжигая оставшиеся хутора и деревни с фанатичным напором и яростью. По нашим подсчётам и сведеньям, безумные орды намереваются вторгнуться к нам, в Царство Копий, уже этим летом. Но скотоложцы не завоёвывают, они искореняют и разрушают, как того требуют их божества, сотворившие тварей. Тем не менее, у них на пути возвышается последнее препятствие – крепость смотрителей, с закалённым в боях гарнизоном и остатками спасшихся беженцев – жителей степи. Владений того укрепления, справедливо именуемого нами Зеницей, мы достигнем не позже, чем за седмицу. И тогда нам останется лишь выждать противника, чтобы предать его чёртово воинство объятиям смерти в лице наших рядов.
Однако на пути к светлой степи нас ожидают ещё многие вёрсты совместной дороги, и я не желаю, чтобы мы преодолевали её в тщетных догадках и ругани. Каждый из нас искусен и опытен в собственном деле, так пусть же поделится знаниями с другом-попутчиком и укрепит этим самым нашу сплочённость перед общей опасностью.
— Сакроягерь моего чина будет рад послужить вам, господин Фэстхорс. — Франс поднялся и подошёл к Кордису, став рядом с ним, лицом к публике. — Экзосоциум уполномочил меня оказать помощь приграничному ордену в борьбе с супостатом. Для всех, кто способствует нашему делу, я открыт и преисполнен желанием оказаться полезным, в вопросах истребления нечисти и поддержания здравости духа.
— Как и я, господа, — сказала Парселия, становясь вровень с мужчинами. — Разведка и травля животных, к обеду и ужину, на моей совести.
— Адъютант Осби к вашим услугам, глава, — воодушевлённый примером других поспешил сказать Ласток. — Ваш снисходительный наследник, попросивший меня обучать его воинским качествам, освоит стрельбу под моим руководством в кратчайшие сроки, коль будет на то его воля.
— Что вам предложит вояка в отставке? — спросил нашутившийся Барсонт, говоря о себе. — Увы – ничего… помимо занятной истории из канувшей в прошлое молодости.
— Мне же остаётся лишь перенимать ваши навыки, ведь ни разделывать туши, ни орудовать саблей, я пока не умею. — Ричард порадовался красоте своего револьвера, носимого во внутреннем кармане, и решил раздобыть кобуру с патронташем, чтобы соответствовать свите отца и выглядеть строже. — Хотя… если выдастся случай, быть может я сделаю пару набросков и преобразую их в яркую живопись, чтобы память о нашем походе досталась потомкам.
«Ну а покорному труженику придётся устраивать лагерь, выполнять мелкие просьбы и поручения, а также следить, чтобы всяческий сброд не приближался к прославленной знати без веского повода, на тракте и вне», — подумал мужчина-посыльный, глядя на самодовольных господ в богатых и практичных одеждах.
Путешествие в компании вооружённых. Акт седьмой
Есть ли чувство более приятное, чем то, что возникает под свободным, ясным небом? Для вереницы вышедших из леса свод богов явил отраду, избавленную от ветвей деревьев, однако настоящее блаженство шестёрка ощутила лишь при виде экипажа и повозок, запряжённых тягловыми лошадьми.
Возле растянувшегося здания конюшен рыскала прислуга, поодаль, на злаковых равнинах, объездчики катали своенравных жеребят, прикрикивая и звучно хлестая их невинные бока, а Эстеральд Осби, тем временем, полулежал на широченном пне, играя с кем-то в карты. Когда они приблизились к нему, посыльный поспешил опередить их, на ухо уведомивши Эстеральда о прибытии сиятельств. Тогда обозничий спросил, вручил ли тот письмо в руки тому, кому оно предназначалось, и получивши утвердительный ответ, спокойно встал и повернулся к господам, отвесив им поклон.
— Не будем о лишнем, — сказал подходя Кордис, не громко, но сурово.
— Слышали, дружинники? — проронил вслед Эстеральд, глядя на обозных работяг. — Чтобы не болтали мне о лишнем. И выровняйтесь, наконец! — добавил он глубоким басом, весьма гармонировавшим с объёмами его фигуры. Рабочий люд лениво стал в шеренгу; пол дюжины голов в потрёпанных рубахах и сюртуках, из тёмно-серой, грубоватой ткани.
— Как дорога, други? Не устали? — спросил рабочих Кордис. Смелый повернул к нему лицо и посмотрел в глаза.
— Коль и устали, так от высушенной рыбы, с костяшками за место мяса. А в целом, это честь ходить под вами, сеньор и господин. — Обозник продолжал таращиться на Фэстхорса, скорее не от наглости, а по вине простых своих манер.
— А чем, товарищ, ты нам пригодишься, в нелёгком-то пути?
— Чем скажете, любезный. Развести костёр, связать лошадок… — мужчина невзначай откинул полы, показывая капсюльный замок. — да пороховницы не пусты, у вашего слуги.
— Хорошо. Седлайте, братцы, кляч, и выводите наших, — распорядился Фэстхорс. — А рыбу всю отдайте здешним конюхам. Негоже вам одним давиться.
— Господин, но что мы будем есть тогда? — осведомился вольный труженик.
— Сегодня – ничего. Попьёте воду. — Кордис посмотрел вслед приунывшим работягам, удаляющимся в сторону конюшен, затем, когда они уже изрядно отошли, сказал, глядя на Эстеральда:
— Похоже, закормил ты их, дражайший. Когда слуга считает во рту кости, пресытившись чрезмерными обедами, не будет ли уместным лишить его желудочных забот?
— Разбаловал, и верно, — сказал господин Осби, нахмуривши лицо. — Всецело солидарен с суждениями вашего сиятельства.
На пне стоял поднос с парой чекушек, бутылка коньяка с толстым стеклом зеленоватого оттенка, внутри ещё хранившая оранжевую жидкость, а близ неё – игральные картишки, с вычурным орнаментом рубашек расползавшейся колоды. По просьбе господина Фэстхорса, Эстеральд раскрыл под этой дребеденью карту близлежащей местности, и Кордис пригласил своих попутчиков взглянуть на их маршрут.
— К завтрашнему дню мы достигнем Утонувшей Башни – небольшого поселения, ожидающего нас прямо по тракту, — объяснял он, глядя на истёртую материю пергамента. — Далее мы двинемся по Склону Извилистой Реки – землям полудиким и малозаселённым, за которыми выйдем во владения Осиного Гнезда, – это старый город, возведённый предками у скал и ныне пребывающий на пике своего развития. — Кордис провёл пальцем по пергаменту между нарисованных деревьев и впродоль реки, постучал по крайней точке карты, условно обозначившей «Осиное Гнездо». — За этим городишком мы и спустимся с Асканры – нашей части света – и ступим на просторы великой Светлой Степи. А там, денёк другой – и мы у крепости, славься Экион. — Фэстхорс закрыл карту треуголкой, чтобы ветер не угнал её очередным порывом, и ощутил тепло небесных светочей макушкой.
