Джон Гримвуд - Падший клинок
13
Когда она подняла глаза, юноша уже исчез. Госпожа Джульетта, презирая себя, бросила взгляд на большую мраморную колонну. Там, где она встречалась с балконом, мелькнула тень. Но в базилике Сан-Марко горели только свечи и масляные лампы, и девушка не могла сказать, видела ли она движение или просто игру теней.
— Моя госпожа…
Родриго выглядел усталым. Внешний вид девушки явно обеспокоил капитана, и он отступил назад. Никто не ставил под сомнение его храбрость, поэтому Джульетта решила, что Родриго дает ей время привести в порядок одежду. Капитан молчал, пока она закутывалась в плащ и убирала кинжал в потайные ножны.
— Да? — спросила она.
— У меня для вас послание.
Госпожа Джульетта вздохнула.
— Ну? — равнодушно произнесла она. От такой грубости капитан напрягся. «Ну и плевать».
— Регент интересуется, где вы.
— Что ему ответила моя тетя?
— Госпожа моя, я не…
— Разумеется, знаете, — перебила Джульетта. — Во дворце всем все известно. Они просто притворяются несведущими. Это тюрьма.
Нет, дворец — не тюрьма. Это она узница.
Ребенком ее водили смотреть на беззубого и голого патриция, который ютился в холодной камере, покрытый собственной мочой и испражнениями. В молодости Николо Пасо возглавил восстание. Так называемая Вторая республика протянула три года. В день ее падения обезглавили сотню сенаторов. Пасо пощадили.
Его нынешний вид был наглядным уроком: такова судьба тех, кто бросает вызов династии Миллиони. Джульетте доводилось слышать, что деньги на восстание Пасо получил от византийского императора. Но то же самое говорили о германском императоре. Еще упоминали короля Венгрии и султана мамлюков… Похоже, никому не приходило в голову, что Пасо мог решиться на восстание самостоятельно. Эту мысль Джульетта держала при себе.
— Я видела камеру Пасо, — произнесла она вместо извинения.
Она не могла не грубить. Хотя, наверное, могла, но не знала, с чего начать и зачем…
— Тьфу! — Джульетта наконец отыскала пуговицу.
Все это время Родриго смотрел девушке в лицо и только сейчас обратил внимание на ее дрожащие руки и сражающиеся с пуговицами пальцы.
— Госпожа моя, — произнес он. — Условия у господина Пасо хорошие.
И прежде, чем она смогла возразить, добавил:
— Бывает намного хуже…
— Хуже этого?
— Намного хуже. Особняк Дукале — не тюрьма. В городе есть места, по сравнению с которыми камера господина Пасо — почти дворец.
— Мне бы следовало знать о них. Вдруг мне понадобится настоящая тюрьма.
— Да, моя госпожа.
— Тогда расскажите мне о самой худшей. — Джульетта ненавидела покровительственный тон.
Родриго обдумал просьбу, потом пожал плечами и ответил:
— Яма Черных крестоносцев. Каждый прилив ее заполняет вода. Чтобы вычерпать воду, нужен не один час. Заключенные работают посменно, иначе им не успеть до следующего прилива.
— А если они не успеют?
— Они утонут.
— Ну, — ответила она, застегивая последнюю пуговицу, — я бы скорее предпочла качать воду, чем разговаривать с вами.
Казалось, Родриго еле сдерживается, чтобы не отшлепать ее. Ну и прекрасно — ей часто хотелось самой отшлепать себя.
Джульетта подавила дрожь и приказала капитану сопроводить себя во дворец. Там она выяснила, что тетя Алекса и дядя уже легли спать, и вернулась в свои комнаты. Элеонора собиралась помочь ей раздеться, но Джульетта отослала фрейлину и сама избавилась от платья с пятнами крови. Потом стянула с себя белье и надела свежее. Окровавленная рубашка отправилась под матрац. Джульетта упала в постель и укрылась тяжелыми мехами. Ей снились снега и горящие деревянные дома.
На следующее утро она проснулась, помочилась в ночной горшок и оделась настолько быстро, насколько позволяли все ее завязки, пуговицы и медлительность госпожи Элеоноры.
— Элеонора.
— У меня пальцы замерзли.
Фрейлина возилась с лентами на рукаве платья, но вдруг замерла, так и не затянув ленту. Она оттянула рукав. Под ним на запястье Джульетты красовался синяк.
— Госпожа моя…
— Да?
— Он похож… — Элеонора колебалась.
— Ну? — сердито произнесла Джульетта. — На что он похож?
— На отпечатки пальцев.
Госпожа Джульетта ударила девушку.
Джульетта отослала фрейлину прочь и сама завязала ленты. Получилось слишком туго и криво. Она подумала, не стоит ли ей вызвать фрейлину и сообщить, что девушка уволена, причем навсегда. Но Джульетта не решилась затеять разговор. Вдобавок Элеонора наверняка не хочет ехать на Кипр и только обрадуется таким новостям.
Так что она промолчала и, отправившись в зал с картами, надолго углубилась в изучение фрески, изображающей Кипр. На фреске во всех направлениях спешили крошечные парусники. Художник изобразил ее будущий дом скалистым и бесплодным: несколько селений, еще меньше городов. Наблюдения обрадовали ее не больше, чем ссора с Элеонорой.
Это смешно и нелепо, будто она девица из песен трубадуров. Но Джульетта не могла избавиться от ощущения, что тот юноша в базилике одним прикосновением похитил часть ее души, а взамен оставил часть своей. И она так горька, что о ней невозможно забыть.
Тетя Алекса слишком занята, ее нельзя беспокоить.
В результате Джульетта провела остаток дня, с пугающей энергией практикуясь в игре на клавесине, пока стража у дверей не начала вздрагивать от каждого аккорда. Девушки заговорили друг с другом лишь на следующее утро и только через три дня окончательно помирились. О синяках больше никто не упоминал.
14
— Где моя тетя?
Родриго взглянул на встревоженное лицо госпожи Джульетты и уже собирался сказать, что не знает.
— Вы не знаете, верно?
— Да, госпожа моя.
— Идиот, — сердито бросила она. — Сегодня вечером все идиоты. Я знаю, она не с герцогом, потому что он в своей комнате.
Родриго не рискнул спросить, откуда она знает. Даже Джульетте требовалось разрешение для посещения Марко после заката.
— А вы спрашивали у регента? — поинтересовался он.
Джульетта развернулась на каблуках.
Очевидно, предложение оказалось неудачным.
— Госпожа моя, — сказал Родриго в спину уходящей девушки, — если я встречу герцогиню, следует ли мне упомянуть о вашем желании увидеть ее?
— Да, — бросила она на ходу. Не обернулась, не поблагодарила его.
Да и зачем? — подумал он. Она — Миллиони. Принадлежит к богатейшей семье Европы. А он?.. Бедный дворянин, который занимает одну комнату в десятикомнатном дворце, поскольку остальные девять еще холоднее, пустыннее и отвратительнее.
