Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне
У него перехватило дыхание.
— Отец? — еле выдохнул он.
— И твой брат… тот, что Сокол. Он же пойдет Охотника убивать и за спинами отсиживаться не будет. Они погибнут.
— Господи, почему ты не предупредила? — он наконец обрел дар речи, перевернул ее на спину, заглянул ей в глаза, но девушка зажмурила их. — Лела, — умоляюще прошептал он. — Почему ты не предупредила, Лела?
— Потому что ничего не изменишь! — выкрикнула Эвилел так, что он сел. И она тоже села. — Ничего не изменишь, понимаешь? Я там все пересмотрела. Охотник погибнет. И еще многие погибнут. А если ты попытаешься их остановить, тоже погибнешь. Понимаешь? Вы там больные совсем. Охотнику не верите, верите главам Домов. Они убивают, кого хотят: эйманов, их жен, иногда детей. Убивают и лгут, что виноват Охотник или люди, а вы верите. Такие доверчивые, с ума сойти можно. Ты же не умеешь плести интриги. Ты вот и сейчас, услышав все от меня, все равно пойдешь и вылепишь все в лоб Воробью или Орлу. Потому что не унизишь себя подлостью. А вот они унизят. И я рада, что они умрут, а ты будешь жить.
— А как же мой отец, Лела? Я должен позволить им съесть его? Брата должен бросить? Отсидеться тут? Это не подлость, по-твоему?
Эвилел опустила голову, волосы закрыли лицо.
— Обещай, что будешь хитрым, — попросила она. — Обещай, что не будешь верить им на слово.
— Не буду, — пообещал он. — Теперь не буду.
— Я дам тебе своего верблюда, — она положила руку ему на плечо. — У нас верблюды лучше обычных, но этот особенный. Если не будешь останавливаться, будешь ехать и днем, и ночью — а он так сможет — ты успеешь как раз на Обряд. Может, не к самому началу, но успеешь. И спасешь Охотника. И тогда все будет как прежде. Своего отца и брата спасешь. Самых старых не спасешь. Не успеешь.
— Так написано в Книге Сущего? — уточнил он.
— Нет! — резко ответила девушка. — Я считать умею. Обряд 23 уктубира? Я знаю, что за четверо суток ты сможешь добраться на моем верблюде до эйманов. И если ты будешь осторожным и хитрым, ты сможешь все предотвратить.
— Мне надо ехать прямо сейчас, — он вскочил, начал натягивать монашескую одежду, но Эвилел удержала его.
— Там в углу твоя одежда. Которую ты обычно носишь. Верблюд у врат. На нем собрано все, что тебе нужно в дорогу. Ворота тебе откроют.
Он сел на кровать.
— Ты все продумала, Лела? Ты знала, что я сегодня уеду?
Она обняла его за шею, поцеловала плечо, как тогда, когда он чуть не погиб, защищая ее.
— Я знала, что ты покинешь меня, если узнаешь. И возненавидишь меня, если я не предупрежу. Я сделала все, чтобы увеличить твои шансы выжить. Потому что мне надо знать, что ты жив. Надо знать, понимаешь?
— Лела, солнышко мое, все будет хорошо, слышишь? Я туда и обратно. От самого страшного удержу и сразу вернусь, слышишь? Через неделю… Ну, через две, я вернусь. Слышишь? Я тебя люблю, слышишь? Я обязательно вернусь, — он собирал губами ее слезы.
Она долго держалась, но все-таки не выстояла до конца. Хотя и сейчас стискивала зубы, потому что хотелось кричать, а приходилось только тихонько плакать, и делать вид, что веришь уговорам.
— Ты мне веришь? — спрашивал он нежно.
— Да, конечно, — кивала она, а слезы все лились. — Я тоже тебя люблю.
— Ты подождешь? Две недели подождешь, пока я приеду?
— Конечно, — она улыбнулась. Зрелище было жалкое, но это все, что она могла выдавить из себя. — Я и дольше подожду, ты только приезжай.
— Я приеду, — еще раз заверил он.
Надо было уходить, а он не мог, потому что девушка плакала. Пришлось взять себя в руки. Эвилел вытерла слезы, улыбнулась ярче, искренней.
— Ты не обращай внимания, — попросила она. — Но мы так мало были вместе. Тебе пора идти. Пусть Эль-Элион благословит тебя, — он приложила ладонь, к его лбу, потом к плечам. — Иди.
Удаган быстро оделся.
— Я люблю тебя, — он снова поцеловал ее и вышел. Только сапоги по витой лестнице застучали.
Девушка еще посидела немного прислушиваясь. Будто надеялась, что он вернется. Но за дверью стояла тишина. Тогда она натянула обычное песочное платье, кожаная обувка обняла ногу, согревая.
Даже если бы кто-то находился рядом, он бы не услышал ее шагов. Свет ей был не нужен, она скользила по лестнице вверх, почти сливаясь со стенами.
В самой верхней комнате из окна в хорошую погоду с одной стороны можно было разглядеть Аваримские горы, а с другой — Великий океан. Здесь не поставили ничего кроме круглого стола, на котором лежала огромная книга. Эвилел подошла к столу, ноги не держали, и она вопреки неписанному правилу не использовать силу там, где можно обойтись без магии, перенесла сюда стул из спальни. Тяжело опустилась на него, дрожащими руками раскрыла книгу.
У любого другого человека ее пожелтевшие от времени страницы остались бы пусты. Но от ее прикосновения листы засияли голубоватым светом, так что не нужна была свеча, и девушка различила черные буквы.
Снова хлынули слезы, и чтобы сосредоточиться, она водила пальцем по строкам и читать вслух вполголоса: "Я тоже тебя люблю, — ответила невеста князя", — тут голос ее сорвался, и она подождала немного, чтобы успокоиться, а затем продолжила чтение. "Ты подождешь? Две недели подождешь, пока я приеду? — спросил…"
Следующее слово она так и не смогла произнести. С шумом захлопнула книгу и обессилено упала на нее:
— Господи, что же я наделала… Что же я наделала, Господи…
— Ты ведь помогла ему, — мужской голос раздался откуда-то от двери.
Эвилел не могла увидеть говорящего, даже используя магию, но она и так знала, кто это.
— Это помощь? — поинтересовалась она вкрадчиво. — Ты считаешь это помощью?
— Ты хотела, чтобы он жил. Он будет жить. Долго.
— Но не счастливо, да? Почему всегда одно и то же, ты можешь мне объяснить? Почему или — или. Почему нельзя дать человеку, эйману, оборотню, немного обычного счастья, без всяких условий? — вскипела она.
— Я не знаю, — устало отозвались от двери. — Может, дело во мне.
— Потому что ты несчастлив? — поразилась Эвилел.
— Счастье — это что-то такое… Что оно у тебя было, узнаешь, когда его теряешь. А в настоящем найти его трудно. Но так везде. Не только у меня. Люди встречаются, теряют друг друга. Обретают что-то иное. Но иногда бывает, они сами создают себе проблемы. Как ты, например.
— Я? — поразилась Эвилел. — Я?!
— Ты, — насмешливо повторил он. — Я, конечно, понимаю, что ты из тех, кому нравится страдать. Но зачем же делать еще хуже? Жизнь и так, знаешь ли, не мед.
— Ты о моей свадьбе речь ведешь? — спросила она прямо.
— О ней, — согласился он. — Это твое решение. Это не предопределено.
