Стеф Свэйнстон - Год нашей войны
— Суверен Авии.
— Ясно. Турист. Проваливай, пока я не выпустил тебе кишки.
С тех пор как в баре появился зубец, никто не издал ни звука. Тишина стала еще ощутимее, каждый незаметно прислушивался к нашему диалогу. Злобный урод оскалился, обнажив полную клыков пасть.
— Данлин, — быстро сказал я, подняв руку, когда зубец уже потянулся к нам, — знай, когда нужно отступить, иначе не протянешь здесь и двух минут.
— Зубец, — обратился я к твари, — я — вечен. Бессмертен. И я защищаю его. Так что, черт тебя раздери, только попробуй.
Создание тут же рухнуло на колени, едва не сломав от усердия тяжеленный стол, и преданно лизнуло носок моего ботинка татуированным языком.
— Господин. Я Пирс. Зубец. Пью базиликовую кровь из вены, ем селезенку, на завтрак съем твои яички, турист. Если они у тебя есть, ур-ур.
— Как ты это сделал? — удивился король.
— Бессмертные не вписываются в их систему верований. Так что они либо поклоняются мне, либо нападают. Поверь, здесь я сильнее, чем в Четырехземелье. Но не спрашивай, во что верят зубцы, — тебе лучше этого не знать.
— Что ты тут делаешь? — обратился я к здоровяку.
— Меня выбросили из Ауреаты, — процедил тот. — Культ Тромбированной Артерии — это культ еретиков. Здесь нет хорошей охоты, даже куска нормального мяса не добыть.
— Мне жаль это слышать, — спокойно проговорил Данлин.
~ Ты знаешь, что пахнешь беконом? — почти добродушно буркнул Пирс.
Теперь, когда опасность миновала, снова появился Фелисития и стал разносить напитки. Данлин расслабился, хотя вопросов у него осталось еще очень много. Как я могу помочь ему, запертому здесь с ящером, зубцом и геем-авианцем? Я решил, что отдам ему свой дворец, который построил за множество Перевоплощений. Это был масштабный и изматывающий проект.
— По крайней мере, я могу подарить тебе Сливеркей, — сказал я.
Я отцепил от стены бара карту и положил ее на стол. Мое тело вдруг начало мерцать. Я почувствовал напряжение и, понимая, что времени осталось совсем немного, быстро заговорил:
— Возьми и ее тоже. Составление этой карты Эпсилона заняло у меня несколько десятилетий. Единственной карты Эпсилона!
Мой силуэт замерцал интенсивнее и стал распадаться.
— Данлин! Прощай! — крикнул я.
Мы успели предпринять отчаянную попытку пожать друг другу руки, но моя уже напоминала дым, и Данлин просто схватил воздух.
Я поднял глаза и с полуулыбкой растаял в воздухе, слегка поклонившись на прощание. Последняя ниточка, связывавшая Данлина с Четырехземельем, оборвалась.
ГЛАВА 3
Я понимал, что если смогу шевельнуть мизинцем, то, значит, мне удастся сделать движение рукой, потом всем телом и, наконец, встать. Мысленно я посылал отчаянные приказы своей безжизненной руке, но она — скрюченная, костлявая, посиневшая — отказывалась повиноваться. Покрытый кровью шприц все еще свисал с локтевого сгиба. Мне казалось, что он ввел в меня еще одну душу — неестественную, вытягивающую жизненные силы и отравляющую.
Эта мысль настолько меня разозлила, что я задергал своим чертовым мизинцем, затем всей кистью, затем больной рукой и, в конце концов, неожиданно сел на кровати, после чего комната передо мной бешено завертелась.
Райн находилась поблизости — в кресле-качалке и наблюдала за мной со свойственным ей бесконечным терпением. Она страстно молилась за меня. Услышав это, я попросил ее заткнуться.
— Это не привычка, Янт, — сразу же заявила она. — Это попытка самоубийства.
— На самом деле у меня впереди долгая жизнь.
— Янт, — снова начала она, — то, что ты употребил, было практически чистым.
~ Думаешь, стоит перейти на разведенное?
— Возможно, вечность — это не лучшее спасение от бессмертия.
— Раньше я называл передозировку «вечностью», — согласился я. — Однако теперь это просто забвение.
— Данлин умер.
Ее мрачный тон превратил мой отходняк в бешенство.
— Я знаю, Райн! Ко всем чертям, я уже знаю! — Я встал на ноги, и от предпринятых усилий кровь чуть не разорвала голову. О, крылья Бога. — У меня есть кое-какая работенка.
— Правильно. Иди, отнеси его завещание. Они встречаются в Солнечном зале. Ты в состоянии это сделать?
— Если я умру, ты похоронишь меня?
— Комета? — В ее голосе звучало беспокойство.
— Послушай, доктор, он умер счастливым. Попав за Стену, он исполнил тем самым свое сокровенное желание. Он был полноправным хозяином своей жизни. Дай мне знать, когда найдешь хоть одного бессмертного, который может честно сказать это о себе.
Райн мрачно улыбнулась.
— Поэтому мы и не умираем, — ответила она.
Когда я шел к выходу из госпиталя, то увидел, что постель короля разобрана. Пустая оловянная чашка все еще стояла на столе. Ее могли проверить на сколопендиум. Я выбросил чашку из окна в реку.
— Итак, мы пришли к соглашению?
— Я его поддерживало, — раздался голос Тумана.
— Да, — сказала Ата.
Я проскользнул в Солнечный зал в тот момент, когда Станиэль произнес:
— Нет. Я категорически против. Со всем уважением, Лучник…
— О, а вот и он!
Шесть пар глаз уставились на меня, но Станиэль быстро отвел взгляд в сторону.
— Прошу прощения за опоздание, — пробормотал я, понимая, что выгляжу настолько же плохо, насколько себя чувствую.
— Наконец-то. Нам придется начинать все сначала. Где, во имя империи, ты был?
— Я неважно себя чувствовал, — ответил я. — Вчера был тяжелый день.
Я опустился на стул в конце стола и крепко прижал к деревянной спинке свои крылья. Наверняка эта мебель была изготовлена не в Авии. Я взглянул на длинный обеденный стол, ставший теперь полем битвы.
Туман и Ата сидели слева от меня, напротив Станиэля. Справа от них располагались Тауни и Вирео. Разгоняя темноту, горели свечи. Был примерно час ночи. Огонь, обычно полыхавший в большом камине, погас, оставив лишь красные угли, которые вместе с мерцавшими свечами заставляли неверные тени метаться по лицам присутствующих. На спинках стульев висели плащи; небольшая пепельница, стоявшая перед Туманом, была доверху наполнена окурками. Я заметил в его сумке под столом еще одну пачку, лежавшую там вместе с ножом, свернутым синим плащом и журналом «Вот это шлюха».
На столе стоял графин с водой, к которому никто не притрагивался, и бутылка с виски, которую, скорее всего, приказала принести Женя. Ночь была жаркой, и я чувствовал запах, исходивший от бутылки. Я осторожно глотнул немного воды. Это уменьшило тошноту, и мне стало несколько лучше. Меня ужасно тянуло опустить голову и уснуть, однако я поймал взгляд Молнии.
~ Прошу продолжать, — сказал я.
Молния руководил собранием. Он расхаживал вдоль стола и иногда получал угрюмые ответы.
